» » »

Петриковский С.Р. Личность Н.Щорса в свете полемики 1960-х годов

Личность Николая Щорса, памятник которому стоит на одном из оживленных мест Унечи, до сих пор вызывает массу споров. Унечской истории Щорс не безразличен – именно здесь началась карьера Щорса, как красного командира. В конце августа 1918 года он прибыл на Унечу для формирования известного Богунского полка и стал его командиром. А 30 августа 1919 года Щорс был убит. Страна, не сразу, но признала его героем гражданской войны и закрепила это во множестве памятных мест, литературе и искусстве. И, конечно, в известном фильме Александра Довженко «Щорс».

В сентябре 1957 года выходит в свет третий том многотомника «История гражданской войны», в котором за Щорсом закрепляется звание народного героя. Очевидно, что это академическое издание формулировало официальную точку зрения на трактовку исторических событий этого периода. А в 1958 году в №11 журнала «Коммунист» появилась статья П.Кузьмина и С.Липицкого «Летопись героической борьбы Советского народа», посвященная изданию третьего тома «Истории…».

Буквально через несколько месяцев редакция журнала получает 35-страничную рукопись некоего Г.Н.Крапивянского, озаглавленную «Ответ на статью Г.Кузьмина и С.Липицкого «Летопись героической борьбы Советского народа». Очевидно, что рукопись серъезно озадачила редакцию, если не сказать, что произвела шокирующее действие. В ней давалась крайне негативная оценка «Истории гражданской войны». Рукопись содержала указания на конкретные и очевидные ошибки в издании. Но основную часть рукописи составляла откровенно враждебная критика Н.Щорса, как народного героя.

К сожалению нам пока не удалось ознакомиться с оригиналом этой рукописи, но в нашем распоряжении есть есть её перепечатка, сделанная в 1958 году директором Черниговского исторического музея Левенко Андреем Ивановичем. Приведем наиболее характерные тезисы рукописи, сделанные Левенко:

«1. Щорс неверно, клеветнически, как карьерист, выступал в октябре 1918 года против командира 1-й Советсткой Украинской дивизии Николая Крапивянского…

2. Щорс поднял в Богунском полку осенью 1918 года контрреволюционный мятеж против командира дивизии…

6. Щорс присвоил своему полку имя Богуна, но Богун был националистом, он боролся вместе с польскими панами против братской нам России. Имя Богуна было знаменем петлюровцев…

9. Щорс ложно сообщал в штаб армии о том, что он якобы получил полномочия – директивы непосредственно от самого Ленина.

11. Щорс очень плохо, неумело командовал Богунским полком и поэтому еще в начале наступления осенью 1918 года завел свой полк под Клинцами в окружение к немцам.

14. Щорс всячески клеветал на боевой Таращанский полк с целью, чтобы был награжден один только Богунский полк.

15. Щорс клеветал на командира дивизии Локатоша.

16. Щорс – трус, в бою под Бердичевым 1919 года он заболел медвежьей болезнью, хотя и боя серьезного под Бердичевым не было…

20. Особенно плохой и разложившейся частью в дивизии Щорса была Богунская бригада, которая в июне 1919 года отдала врагу Волочиск, Проскуров, Староконстантинов, а сама занималась грабежами населения.

25. При жизни Щорса его дивизия разлагалась, была мало боеспособной, не выполняла боевых приказов, в ней процветал антисемитизм, в полках были враждебные выступления против коммунистов, но как только Щорс был убит и в командование вступил т. Дубовой, то эта же дивизия быстро возродилась, исправилась, стала высоко боеспособной …

28. Щорс – личность карьеристского типа, не связанная органически с ленинизмом и революционной партией рабочего класса, личность Щорса подобна таким личностям, как Муравьев, Сорокин и другие изменники, случайно попавшие в ряды Красной армии.

30. В заключительной части своей статьи Георгий Крапивянский разными намеками и сопоставлениями подсказывает ту мысль и вывод, что Щорс убит не вражеской пулей, а что Щорса убил Дубовой и сделал он это сознательно и правильно, что члены Реввоенсовета Аралов, Сафонов, Коссиор и Затонский знали об этом и молча одобряли убийство Щорса Дубовым и назначили комдивом Дубового, который и оздоровил дивизию…»

Рукопись обильно нашпигована ссылками на архивные документы и цитатами из различных источников. Для непосвященного выглядит весьма убедительно.

Кто же такой Г.Н.Крапивянский, который столь смело и резко выступил против культа Николая Щорса? Каковы причины и мотивы его выступления?

Георгий Крапивянский – сын одного из героических личностей гражданской войны Николая Крапивянского. В частности Николай Крапивянский в период с сентября по декабрь 1918 года в районе Унеча – Почеп – Середина-Буда формировал 1-ю Украинскую повстанческую дивизию (впоследствии 1-ю украинскую советскую) и был её начдивом. В состав этой дивизии входили Богунский (Щорс), Таращанский (Боженко), Новгород-Северский (Черняк) полки и «червоные казаки» Примакова. 22 сентября 1918 года приказом Всеукраинского ЦВРК дивизия получила свой официальный статус.

В 1920 году Николай Крапивянский был награжден орденом Красного знамени, в 1938 году арестован и сослан на Печору. В 1943 году освобожден из заключения без права проживания в Москве и других крупных городах. Осенью 1948 года скончался, а в марте 1956 года реабилитирован. Сейчас на его могиле установлена памятная плита.

К сожалению о его сыне, Георгии Крапивянском, мы пока знаем немного. А знать очень хотелось бы, т.к. представление о его личности может дать ключ к разгадке – что же подвигнуло Георгия на написание столь объемного и резкого выступления против Н.Щорса. Только ли стремление к исторической справедливости?

В некоторых частных беседах Георгий Крапивянский откровенно говорил о своей обиде – якобы он мстит за своего отца, которому Щорс осенью 1918 года испортил карьеру.

Да, в ноябре 1918 г. был серьезный конфликт между командирами подразделений и начальником дивизии в Унече вплоть до вооруженного нападения. Николая Крапивянского в декабре 1918 г. освободили от должности и перевели в другое место. Николай Щорс действительно впоследствии стал начдивом, но это было намного позже. Как показали последующие исследования – вина Щорса в смещении Николая Крапивянского очень даже косвенная.

Однако в этом доводе Георгия Крапивянского черниговские ветераны усмотрели очевидное лукавство. Вот строки из их письма Георгию, в котором ветераны пытаются отговорить его от нападок на Щорса:

«А вспомните еще то время, когда ваш отец попал в беду, как вы со своей мамой отнеслись тогда к своему отцу? Вы его выгнали из дома, когда он вышел на волю и пришел к вам, вы не дали ему куска хлеба, не пустили на порог своего дома, не поддержали и морально, а наоборот и морально убили его.

Ведь об этом знает и говорит вся Веркиевка, вся В.Девица и весь Нежин, где ваш отец нашел у чужих людей приют и кусок хлеба и где он со слезами на глазах рассказывал все о вас и где он умер от тоски и печали в большом горе и обиде на вас, на семью, на жену и детей, выгнавших его из дома. … А когда он, убитый горем от того, что от него отвернулись жена и сын Жоржик, когда он смертельно заболел, то за ним ухаживали другие люди, вы же его родной сын не приехали к умирающему отцу. А когда ваш отец умер, то вы и ваша мать и тогда не приехали, вы не приехали отдать последний долг своему отцу и похоронить его. …

Но вот когда пришла пора с пенсиями, то вы с мамой тут как тут заявили свои права на отца и получили за него от нашего государства персональную пенсию, никакого права на которую вы не имеете, так как вы отказались от своего отца и убили его своим отказом от него. …»

Есть и еще факты, достаточно неблагоприятно характеризующие Георгия Крапивянского. Возможно им двигали меркантильные интересы, хотя его мать и так получала персональную пенсию за мужа.

Однако последующие события дают повод выдвинуть несколько иные предположения столь резких нападок на Щорса.

Очевидно рукопись Георгия Крапивянского в редакции журнала «Коммунист» произвела определенное впечатление. Рукопись не напечатали и не только по ее содержанию, но и по стилю изложения, который никак не подходил строгому стилю политического издания.

Однако Георгий на этом не остановился. Помимо того, что он рассылал свою рукопись по разным инстанциям, в 1959 г. он совершил вояж по Черниговщине, где выступал с разъяснением своей позиции. Это было массированное наступление на Щорса.

Со своими тезисами довелось ему выступить и в Черниговском историческом музее в присутствии нескольких ветеранов щорсовской дивизии. Его выступление вызвало полный шок у ветеранов, сражавшихся под командованием Николая Щорса и хорошо его знавших. А директор Черниговского музея, защитивший в 1949 году диссертацию по теме «Щорс – народный герой», просто ушел в ступор, когда Георгий Крапивянский громогласно потребовал от него убрать из экспозиции большой портрет Н.Щорса.

Ветераны тут же пытались образумить Георгия, но тот был непреклонен. И, кроме того, сослался на то, что его поддерживают достаточно высокие люди и, в частности, промелькнула фамилия Семена Ивановича Аралова, члена РВС 12 армии, куда входила дивизия Щорса.

Группа наиболее активных и дееспособных ветеранов-черниговцев стала писать письма во все стороны с изложением взглядов Г.Крапивянского, пытаясь выяснить – действительно ли у Г.Крапивянского и его писанины есть поддержка. В эту группу вошли:

- Александрович Станислав Игнатьевич, член КПСС с 1920 года, бывший помощник коменданта 1-го Богунского полка 1-44-й Щорсовской дивизии;

- Середа Василий Ильич, член КПСС с 1926 года, бывший член ревтрибунала 1- го Богунского полка 1-44 дивизии;

- Терещенко Федор Никифорович, бывший рядовой, затем работник штаба 1-го Богунского полка 1-44 дивизии.

Большинство корреспондентов резко осудило действия Г.Крапивянского. Были представлены как аргументированная критика, так и рекомендации, как дезавуировать его столь активную деятельность. Одно из писем было направлено и бывшему другу и сослуживцу Щорса Петриковскому Сергею Ивановичу.

Петриковский Сергей Иванович, член КПСС с 1911 года, принципиальный большевик-ленинец, осенью 1918 года был начальником штаба 1-й дивизии. в которую входил Богунский полк Щорса, часто бывал в Унече и плотно работал со Щорсом (в частности принимал участие в переговорах с немцами во время известного в истории Унечи братания). В августе 1919 года возглавлял кавалерийскую бригаду и был косвенным свидетелем гибели Щорса.

Петриковский немедленно ответил, что полностью поддерживает позицию черниговцев и считает писанину Георгия Крапивянского гнусным пасквилем. Однако, будучи человеком педантичным и осторожным и зная способность ветеранов несколько приукрашивать события, попросил прислать ему копию рукописи.

Осторожность Петриковского оказалась весьма кстати, т.к. следом ветеранам-черниговцам полетело гневное письмо:

«Георгий Крапивянский, будучи вызван т. Араловым лично для объяснений в связи с теми обвинениями, которые Вы предъявляете ему в своем письме, - категорически отказывается от того, что Вы ему приписываете, и утверждает, что Вы говорите ложь и клевещете на него, что он ничего подобного не писал.

Поэтому я прошу Вас срочно прислать мне копию того, что он (а не Вы) писали, иначе я вынужден буду отказаться от своего письма от 3 января 1960 г. с осуждением Георгия Крапивянского, как введенный Вами в заблуждение.»

А буквально через неделю в Чернигове получили третье письмо. Петриковский не стал дожидаться, когда ветераны снимут копию. С помощью Аралова он добился, что Крапивянский сам принес ему свою рукопись. На что рассчитывал Георгий Крапивянский, когда передавал Петриковскому свою рукопись? На скандал? И он его получил по полной программе:

«Только что закончил чтение рукописи Георгия Крапивянского, которую он мне лично принес для ознакомления по предложению т. Аралова.

Какой мерзавец. Он впутывает всех, кого может. Мне звонят товарищи, никакого отношения неимевшие к Украине.

Спешу пока коротко сообщить, что Вы правильно отметили существенное в своих пунктах.

Но рукопись в подлиннике еще больше смердит, чем я предполагал.

Я полностью поддерживаю Ваше возмущение и осуждение.

Подтверждаю свое письмо от 3 января 1960 г. с присоединением и прочим. …»

Однако ветеранов-черниговцев интересовал ответ самого С.И.Аралова, на просьбу осудить писанину Г.Крапивянского.

Я преднамеренно не вдаюсь в анализ и расшифровку рукописи Крапивянского т.к. в окончательной редакции это 242 страницы машинописного текста. Если к ним добавить комментарии оппонентов и наши исследования, то это может занять два полновесных тома. Пару-тройку примеров, касающихся непосредственно Унечи, могу интересующимся впоследствии представить.

Но прежде всего немного об Аралове.

Аралов Семен Иванович, член КПСС с 1918 года, летом 1919 был направлен на Украину для организации 12 армии в качестве члена РВС (дивизия Щорса вошла в состав 12 армии). После гражданской войны на дипломатической работе. Награжден орденами и медалями.

Первое письмо от Аралова несколько озадачило ветеранов:

«Ваше письмо получил. Однако не могу к нему присоединиться, не ознакомившись с подлинником статьи тов. Крапивянского Г.Н. и приведенными в ней доказательствами.

Поэтому я Вас прошу немедленно выслать полную копию его статьи и когда ознакомлюсь с ней, сообщу свое мнение и решение.

Также убедительно прошу Вас указать Ваши должности в Богунском полку и Ваше участие в партизанском движении на Украине в 1917-18-19 годах, подтвержденные документами.»

Странно, почему Аралов не может получить рукопись от самого Крапивянского, как это сделал Петриковский и, кстати, при содействии самого Аралова. И зачем Аралову нужны, подчеркиваю, подтвержденные документами сведения о ветеранах?

Ветераны сдержанно ответили:

- у нас нет возможности делать еще копии, мы уже отправили копию Петриковскому и попросим его поделиться;

- подтверждать свою подлинность официальными справками слишком хлопотно и мы предлагаем Аралову:

«… допустить временно, что мы никаких должностей в Богунском полку не занимали и в гражданской войне не участвовали, что мы простые, но честные Советские люди, хотя и не участники гражданской войны, но не можем спокойно слушать клевету на героических участников гражданской войны вообще и на Н.А.Щорса в частности …»

Вполне достойный ответ на непонятную просьбу.

Первый обстоятельный ответ Аралова пришел на адрес мемориального музея Н.А.Щорса в г. Щорс Черниговской области на их запрос написать воспоминания о Щорсе. В своём письме Аралов в дипломатическом выдержанном стиле описывает свои впечатления о личном знакомстве со Щорсом, ряд боевых эпизодов и обстановку. В целом его впечатления можно сформулировать так: хороший мальчик, но шалунишка и непослушник. Но ключевым в его воспоминаниях был абзац:

«Следует добавить, что, как тогда выяснилось из разговора по прямому проводу с нач. штаба 1 дивизии т. Кассером, Щорс не сообщил частям дивизии плана их отхода и оставил открытым для противника крайне важное для обороны Киева шоссе Житомир – Киев, что было расценено как невыполнение боевого приказа.»

Это было за неделю до смерти Щорса. Те, кто знаком с законами военного времени отлично знают что такое «невыполнение боевого приказа». Ветераны это знали.

Письмо немедленно стало известным черниговцам. Не надо быть «семь пядей во лбу», чтобы увидеть красную линию, связывающую С.Аралова и Г.Крапивянского. Оба доказывали, что убийство Щорса вполне обосновано. Только Крапивянский утверждал это напрямую, с пеной у рта, а Аралов коссвенно, через контрреволюционную анархическую деятельность Щорса. Становится очевидным, что рано или поздно Щорс должен был быть убит и РВС 12 армии в этом заинтересован.

В подтверждение мыслей черниговцев пришел и ответ Аралова. В письме ветеранам Семен Иванович на 16 страницах изложил свою позицию – не смотря на ряд ошибок и неточностей в работе Г.Крапивянского он в целом её поддерживает и считает весьма актуальной.

Естественно возникает вопрос – а зачем Аралову это нужно? И ветераны, прошедшие горнило гражданской войны и на себе ощутившие все её ужасы, отвечают: сейчас, когда становятся доступными многие документы, начинает проявляться истинное лицо Семёна Аралова и он предпринимает упреждающие шаги, как в форме своих воспоминаний, так и с помощью Георгия-Жоржика:

«Относительно Аралова, то кроме разоблачения его «воспоминания», мы составим описание всей его «боевой и политической деятельности» на посту члена Реввоенсовета 12-й армии, где он в годы гражданской войны допустил и учинил столько и таких ошибок и проступков, что они стали нам понятными только теперь, 40 лет спустя, когда мы увидели истинное лицо этого человека. Понятными теперь стают и его современное «воспоминания» и его труды по подготовке себе достойной смены в лице Жоржика, которого он вскормил, пригрел и натаскал на самые подлейшие и гнустейшие дела.

Мы теперь не удивимся если позже, а может и скоро скажется, что Жоржик был прав и тогда, когда говорил нам в Чернигове, что «Щорса убил Дубовой», что «Аралов знал об этом убийстве и одобрял его». Всё может быть, раз такой человек и был на таком посту.»

С.Петриковский, предвидя раздувающийся скандал в среде ветеранов, в среде большевиков, пытается погасить его и договориться с Араловым прекратить эту кампанию против Щорса, образумить и остановить Георгия Крапивянского, но… «Аралов далеко зашел».

Ситуация несколько изменилась, когда сработали жалобы ветеранов-черниговцев, направленные в ЦК КПСС. В них ветераны требовали остановить поток клеветы, дискредитирующий Щорса. Аралова и Крапивянского вызвали для беседы в ЦК КПСС. Из письма ветеранов:

«Г.Крапивянский и С.Аралов были вызваны в ЦК партии, где им разъяснили ошибочность их вредной писанины, строго осудили их неправильные действия и потребовали прекратить всякую клевету на Щорса – народного героя гражданской войны, ибо слава о боевых подвигах и заслугах Щорса перед Пролетарской революцией и народом заслуженно будет жить в веках.

В противном же случае, если Крапивянский и Аралов не исправят своих поступков и попытаются возобновить клевету на Щорса, они будут привлечены к строгой судебной ответственности.

Здесь же в ЦК … Аралов С.И. признал свою ошибку в отношении революционных заслуг Щорса; что же касается Г.Крапивянского, то у беседовавших с ним в ЦК товарищей создалось такое впечатление, что Крапивянский – это подставное лицо Аралова и др. и что это психически нездоровый субъект.»

Но, как показали последующие события, борьба не прекратилась, а видоизменилась. На сторону антищорсовцев были привлечены дополнительные силы. Существенно усилилась и щорсовская сторона.

Здесь следует отметить, что в связи с изменившейся в стране политической обстановкой и приоткрытии доступа к архивам, в адрес партийных органов хлынул поток писем с требованием пересмотреть отношение к той или иной личности либо событию.

Для того, чтобы несколько разрядить ситуацию, в 1957 году приказом Министра обороны были созданы т.н. Военно-Научные общества, которые и занимались разбирательством в исторических хитросплетениях. В Москве ВНО были сформированы при Центральном музее Советской армии, в т.ч.:

- тематическая группа 12-й армии;

- тематическая группа 1-й Украинской советской, 44-й стрелковой дивизии.

Именно здесь в бой вступила Фрума Ефимовна Ростова (Хайкина), бывший работник 1-44 дивизии, гражданская жена Николая Щорса. Со свойственной ей энергией и напористостью бросилась она на защиту чести и достоинства своего мужа Николая Щорса.

Пока мы не добрались до архивов этой организации, но кое-какие сведения можно почерпнуть из косвенных источников. Вот выдержка из письма Ростовой:

«… всем ведь было известно, что Аралов пишет тоже самое и Крапивянского одобряет, пропагандирует и защищает с пеной у рта, с истерическим визгом, при чем однажды, после нашего осуждения Крапивянского, как клеветника и фальсификатора, Аралов даже свалился и пришлось на 45 минут прервать заседание, пока его уложили на диван. Он кричал: «Я не позволю, это несправедливо» и т.п. и т.д. Тов. Антонюк М.А. нашелся и заявил, договорившись с нами в перерыве, что это дело наше, дивизионное и решать мы будем его у себя, а не на армейском бюро.»

Стало очевидным, что разворачивается широкомасштабная война. Причем, учитывая преклонный возраст воюющих, широко использовались валерианка и валидол. Война, как принято, сопровождалась снайперским отстрелом личностей.

Прежде всего под обстрел попал директор Черниговского исторического музея Левенко А.И. (в 1949 году он защитил диссертацию на тему «Щорс – народный герой» и считался, вроде как, начальником штаба в щорсовской группе ветеранов-черниговцев). В различные организации посыпались требования пересмотреть диссертацию Левенко 1949 года и, соответственно, его звание кандидата исторических наук. Левенко удалось отстоять.

Со своей стороны щорсовцы пригрозили Георгию Крапивянскому предать гласности далеко не порядочные отношение жены и сына к герою гражданской войны Николаю Крапивянскому и, соответственно, пересмотреть целесообразность персональной пенсии жене Н.Крапивянского. Тем более, что именно на эти деньги сын работает над пасквилем. Но с Крапивянского «как с гуся вода».

Подвергся атаке и Семен Иванович Аралов. Мощной и достаточно агрессивной 36-страничной рецензией С.И.Петриковского была отбита готовящаяся к изданию рукопись Аралова «Ленин в гражданской войне» (один из разделов рукописи был посвящен гражданской войне на Украине и, в принципе, повторял его позицию в отношении украинской дивизии и Н.Щорса в частности). В рецензии Петриковский не удержался от язвительного замечания:

«У автора вначале было после фамилии Гамарника написано имя Н.А.Щорса, но автор позднее его от руки чернилами зачеркнул.

Почему автор вычеркнул Н.А.Щорса из этого списка.

Конечно, один ретивый администратор у Салтыкова-Щедрина приказал вычеркнуть (закрыть) Америку. Но он все-таки глубокомысленно добавил, что, кажется, «сие от нас не зависит».

Очевидно это привело Аралова в бешенство. Рукопись Георгия Крапивянского начала быстро разрастаться и достигла 242 страниц. И если раньше фамилия С.Петриковского (Петренко) в рукописи не упоминалась, то теперь разбору деятельности Петриковского (Петренко) в период гражданской войны отводилось не менее четверти рукописи. В целом Г.Крапивянский её охарактеризовал как «Щорс и Петриковский одна банда».

Однако рукопись Г.Крапивянского ни в доказательном плане, ни в форме изложения абсолютно не годилась для обсуждения. К её критическому разбору (а фактически к редактированию) был привлечен доктор наук, ветеран 44-й дивизии Михаил Александрович Кручинский. Кстати, М.А.Кручинский доктор сельскохозяйственных наук, однако в полемических документах он значился просто доктор наук.

М.А.Кручинский и С.И.Аралов. Фото 1960-х годов.

Работа над критическими замечаниями к рукописи очевидно была очень напряженной и спорной – целый ряд замечаний надо было согласовывать с другими членами группы, чтобы ненароком кого-нибудь не задеть. В нашем распоряжении имеются несколько многостраничных вариантов критических замечаний, которые, очевидно, изменялись по мере развития ситуации. Проблема была и с Петриковским, т.к. он не светился со своими воспоминаниями о гражданской войне и достоверной информации о нем было мало.

Однако активно действовала и щорсовская группа.

Перед ней стояла одна главная проблема – ветераны-большевики не могли признать преднамеренное убийство Щорса по инициативе РВС 12 армии, т.к. это накладывало серьезное пятно на партию:

«Когда я писал свое письмо Аралову на работу Григория Крапивянского, я говорил, что не поверю, чтобы Щорс был убит с согласия РВС 12-ой армии, так как такая версия порочит нашу партию. И так много говна вылили на нас.» [из письма Петриковского Исаковичу]

Нужны были обоснованные доказательства, что в РВС 12 армии фактическое руководство осуществляли контрреволюционеры и предатели.

Эту работу достаточно хорошо, если не сказать блестяще, выполнила Фрума Ростова (Хайкина). Она собрала объемистое досье на Аралова и Семашко. Этих документов при разумном использовании было вполне достаточно для дискредитации и Аралова, и Семашко, как членов РВС 12 армии.

Весной 1962 года ветеранов, историков и политические органы потряс новый удар – письмо С.И.Петриковского в редакцию ведущей украинской газеты «Правда Украины». Т.к. это письмо на мой взгляд явилось ключевым для последующих событий, имеет смысл привести его содержательную часть полностью:

«В номере «Правда Украины» за 23 февраля с.г. напечатан мой очерк об Иване Федоровиче Федько.

Я вполне согласен с теми редакционными поправками, которые Вами сделаны, кроме одной, к сожалению, принципиальной.

В конце очерка имеется фраза – «Ясно, что если бы в начале Великой Отечественной войны были бы живы такие замечательные полководцы, как Тухачевский, Якир, Уборевич, Блюхер, Федько, Дубовой и другие, мы с меньшей кровью победили бы в этой войне».

В окончательном тексте, который согласовывался со мной по телефону 22 февраля, не было фамилии Дубового.

Фамилию Ивана Дубового я не считаю возможным упоминать за моей подписью рядом с фамилиями честных коммунистов, как Федько, Блюхер, Щорс, Якир, Тухачевский, Уборевич.

Я пишу это письмо не для печати. Я не считаю полезным сейчас исправлять в печати то, что уже написано. Но в любом советском или партийном суде я берусь доказать, что Иван Дубовой является соучастником убийства или убийцей Николая Щорса. Настоящее мое письмо является моим свидетельским заявлением.

Я не считаю возможным ставить рядом подлого убийцу – Ивана Дубового и его жертву, славного народного героя Украины Николая Щорса.

30 августа 1919 года я расстался с Николаем Щорсом, Иваном Дубовым и неким инспектором политотдела 12-й армии, которых подвез на своей машине к участку Богунского полка за полчаса до убийства Щорса.

За эти годы (с 1919-го и по настоящее время) я с товарищами интересовался вопросом обстоятельств гибели Щорса. В 1920 году вместе с группой других командиров писал письмо в ВЧК Украины с просьбой расследовать обстоятельства его смерти. Только в 1949 году представилась возможность медицинского вскрытия тела.

Идеологическая враждебность и политическая безграмотность при организационной и военной бездарности, прикрываемых революционной фразеологией, со стороны двух постоянных и «руководящих» членов РВС XII-ой армии – Семена Аралова, политического Хлестакова и приспособленца, и Адама Семашко, авантюриста и политического проходимца, подготовили благоприятные предпосылки, обстановку, условия и «обоснование» для убийства честнейшего, преданного и дисциплинированного коммуниста и талантливого военачальника Николая Щорса.

Ссылаются на то, что Иван Дубовой в 50-ые годы посмертно реабилитирован.

Ивана Дубового враги обвиняли в измене, заговоре и прочих наветах, как и других арестованных товарищей. Но у Дубового был еще один дополнительный пункт обвинения – это убийство Щорса.

Несмотря на допросы под пыткой, Иван Дубовой не признал обвинений кроме одного – убийство Николая Щорса, что он подтвердил.

Зная Ивана Дубового, я никогда не считал его изменником или участником антисоветского заговора. Но должен также признать, что в первое время никогда не думал на него, как соучастника или убийцу Н.А.Щорса: не укладывалось в мозгу подлое убийство сзади замечательного партийца, нашего общего друга и товарища.

Повторяю – пишу это не для печати.

Но рано или поздно нам придется об этом говорить, записать, чтобы знать прошлое, учиться на нем: борьба еще продолжается. В этом вопросе лучше молчать, но если наши люди спросят, то говорить правду и только правду.»

Письмо пошло по инстанциям и ветераны потребовали от Петриковского объяснений. Они были предоставлены в форме письма-ответа своему киевскому товарищу Владимиру Исаковичу. На 17 страницах Сергей Иванович Петриковский обстоятельно изложил свои доказательства гипотезы преднамеренного убийства Щорса. Это письмо впоследствии легло в основу многочисленных публикаций-расследований гибели Николая Щорса.

В 1963 году тематическая группа 12 армии Военно-Научного общества рассматривает подготовленный комиссией с участием М.А.Кручинского отзыв на рукопись Г.Н.Крапивянского и принимает решение утвердить его. Рукопись после доработки рекомендуется к печати:

«… необходимо еще раз подчеркнуть, что целый ряд важных вопросов, связанных с борьбой украинского народа под руководством Коммунистической партии против австро-германских оккупантов и внутренней контрреволюции на Украине, поднят и освещен автором правильно. В этом отношении рукопись представляет ценность. По своей резкой направленности труд т. Крапивянского можно назвать литературно-историческим памфлетом.

К сожалению, ценность этой рукописи, как уже говорилось и показано выше, снижает во многих случаях необъективный подход к решению и освещению вопросов, привлечение иногда непроверенных и не заслуживающих внимания материалов, часто неглубокое изучение материалов и документов.

Считаем, что при серьёзной доработке данного труда и по содержанию и по форме, автор может добиваться опубликования его в печати.»

Все свои материалы как щорсовская группа, так и антищорсовская непременно направляет в ЦК КПСС и КПУ.

Дальше эта часть истории обрывается. Очевидно, что развитие событий и противостояние ветеранов было резко остановлено партийными органами, т.к. стало выходить за рамки дозволенного. Все страсти легли в личные архивы потомков ветеранов гражданской войны.

Источники:

  1. Личный архив Дроздова А.А. (внучатый племянник Н.А.Щорса);
  2. Личный архив Петриковского С.И.
  3. Документы из персонального архива Кручинского в Центральном государственном архиве Московской области.
  4. Материалы из архива Унечского историко-краеведческого музея.
Категория: Работы коллег | Добавил: unechamuzey (05.05.2017) | Автор:
Просмотров: 2517 | Комментарии: 7 | Рейтинг: 3.0/2
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: