Ранним утром 23 сентября 1943 года наша деревня Добрик была освобождена Красной Армией от немецко-фашистских захватчиков, а через пять дней я был мобилизован Унечским РВК Брянской области в ряды Красной Армии.

    В начале октября 1943 года я принял воинскую присягу и был зачислен в 101 стрелковый полк 4 Бежицкой стрелковой дивизии в роту автоматчиков. Под знаменем 101 стрелкового полка я участвовал в боях при форсировании реки Сож в районе деревни Прудок, Красное село Гомельской области, в освобождении 26 ноября 1943 года города Гомель. В одной из атак под городом Жлобин я получил сквозное пулевое ранение в правую ногу и был отправлен на лечение в госпиталь в город Амутнинск Кировской области № 1821, где пролежал до марта 1944 года, так как тяжёлое ранение осложнилось остеомиелитом костей правой голени. В марте 1944 года я был направлен на учёбу в Троицкую военную авиационную школу воздушных стрелков, которая находилась в городе Троицке Челябинской области. Здесь я проучился четыре месяца. Занимались мы по 14 часов в сутки. Летом 1944 года я прибыл на пополнение в 71 штурмовой гвардейский Краснознамённый, ордена Суворова полк,3-й  Валдайско - Ковельский авиационный полк, 16-воздушной армии, который находился возле города Хелм в Польше. Здесь в должности воздушного стрелка  на самолёте штурмовике «ИЛ-2» я сражался в воздухе на первом Белорусском фронте при освобождении Польши от немецко-фашистских захватчиков от города Ковеля в Белоруссии до реки Одер в Германии. Участвовал в нескольких боях с вражескими самолётами. В воздушном бою на плацдарме реки Висла я сбил вражеский истребитель «Мессершмит-109». По состоянию здоровья был переведён с авиации в пехоту.

    28 февраля 1945 года я в звании гвардии младшего сержанта прибыл из 149 запасного стрелкового полка, который находился от реки Одер, на пополнение в 246 гв. стрелковый полк, 82 гв. стрелковой дивизии, 8 гв. стрелковой армии 1-го Белорусского фронта и был зачислен в пулёметную роту. Имея семь классов образование, боевой опыт на фронте Отечественной войны меня вскоре назначили командиром пулемётного расчёта «Максима». 6 марта 1945 года наша дивизия подошла к реке Одер и заняла боевые порядки на восточном берегу реки в районе крепости Кюстрин, которую Геббельс называл «Замком к Берлину». Здесь наш 82 гв. Стрелковая дивизия наступала на крепость Кюстрин с юга по дамбе, железной дороги и шоссе. Они были окружены болотами и весенней водой. На  насыпях были вражеские доты, дзоты, откуда немцы вели яростный огонь. Кругом насыпи на разлившейся воде от взорванной немцами дамб и плотин стояли сотни лодок для десанта пехоты. Нас посадили по шесть человек в лодку, с нами был станковый пулемёт и боеприпасы, и мы десантом плыли на остров рек Одер и реки Вартог, где ожесточённо шли бои по расширению плацдарма. Это было 22 марта 1945 года. В результате упорных боёв крепость Кюстрин была окружена. Бои продолжались день и ночь. При форсировании реки Одер наша лодка в числе других была опрокинута у самого противоположного берега реки Одер от разрыва на воде немецких мин и снарядов. Наш пулемёт оказался в воде, там были и боеприпасы. По приказу командира взвода мы с товарищами достали пулемёт «Максим» из воды и вытащили его на берег, достали из воды и боеприпасы. 29 марта 1945 года мы штурмом брали цитадель на острове крепости Кюстрин, где мой пулемётный расчет понес потери. Я вместо убитого первого номера продолжал стрелять по врагу. Пулемёт накалился, мы заменили воду. Враг бросался в контратаки, которые мы успешно отбили нашими пулемётами и фаустпатронами. В это время в каждой роте был взвод фаустников. Этим трофейным оружием мы уничтожали танки врага. Когда мы взяли цитадель, то увидели такую картину: у разбитой кирпичной стены, в которой были дыры от попадания советских снарядов, стоял станковой немецкий пулемёт. Возле пулемёта лежал убитый снарядом немец, цепями прикованный к колёсам пулемёта. Рядом были ящики с патронами, водкой, сигаретами, продуктами. Я подошёл с товарищем к убитому фашисту. Вытащил у него кинжал, которым разрезал его ремень на поясе. Оттуда мы сняли два пистолета. Эти пистолеты и кинжал мы забрали себе. В другом месте на дороге, где сидели немецкие солдаты для уничтожения советских танков с фаустпатронами, мы тоже увидели немецких солдат прикованных друг к другу цепями. Это сделали фашисты для того, чтобы не было отступления, чтоб сражались на смерть. По улицам цитадели крепости Кюстрин висели 70-80 летние пожарники и старики, которых вешали фашисты за отказ воевать против советских войск. Со всех окон висели белые простыни, белое бельё. Это немцы сдаются солдатам победителя. Когда закончился бой, ко мне подошёл командир роты поблагодарил за хороший бой с немцами и записал оставшихся в живых солдат для награждения. «А вас, сержант», - сказал он мне, - «я пошлю на курсы командиров». Через два дня я уже был на сержантских курсах при 82 гв. стрелковой дивизии, которые я успешно закончил. На выпускной линейке мне лично погоны старшего сержанта вручил командир дивизии гвардии генерал-майор Хетагуров. После богатого выпускного бала со спиртным и музыкой, краткого отдыха, нас обмундировали во всё новенькое и маршевой ротой направили в 246 гв. стрелковый полк 82 гв.  стрелковой дивизии, где я был назначен помощником командира взвода и был избран секретарём комсомольской организации роты. Всё это было на Кюстринском плацдарме 50 км по фронту и 12 км в глубину в 60 км от Берлина. В расширении плацдарма я участвовал весь март месяц, был легко ранен в руку, но о госпитале и мечтать не приходилось. Нужны были солдаты в строю. И я продолжал бить врага после перевязки. После взятия крепости Кюстрин части 82 гв. стрелковой дивизии в начале апреля 1945 года сосредоточились на Одерском плацдарме, где находились части 8 гв. армии и 5 ударной армии Катукова. Этим войскам помогала обрабатывать немецкие укрепления 16 воздушная армия под командованием генерал-полковника Руденко. 8-й гвардейской армии предстояло штурмовать Зееловские высоты. Политотдел 8-й гвардейской армии изготовил четыре больших макета ключа, наподобие исторических ключей от Берлина, которые были вручены русским войскам, занявшим Берлин в 1760 году в ходе семилетней войны с Пруссией. На ключах было выгравировано: «1760-1945 гг.». Эти ключи были сброшены над боевыми порядками 82 гв. стрелковой дивизии 8-й гв. стрелковой армии во второй половине дня 15 апреля 1945 года лётчиком-штурмовиком Героем Советского Союза майором Белавиным, который был заместителем командира 33-го гв. штурмового авиаполка 3-й гв. штурмовой авиадивизии, в которой я служил в 1944 году после окончания авиашколы воздушных стрелков. Лётчик Белавин жил в Москве и умер в 1976 году. К каждому ключу была прикреплена планка с надписью: «Гвардейцы – друзья, к победе – вперёд! Шлём вам ключи от Берлинских ворот. С вами гвардейцы – штурмовики». Один из ключей от Берлина гвардейцы принесли в наш 246 гв. стрелковый полк. Хорошо помню тот день. Он был туманный, дымный от пожарищ. Вдруг низко над землёй появился наш штурмовик «ИЛ-2». Он пролетел над расположением полка и покачал крыльями. Мы стали махать ему шапками. С него и были сброшены парашюты с ключами. Один из парашютов упал метрах в пятидесяти метрах от места, где мы готовились к штурму Зееловских высот. Вечером 15 апреля 1945 года в одном из подвалов большого дома крепости Кюстрин состоялось партийно-комсомольское собрание полка. На нём от комсомольской организации первого батальона присутствовал и я. На собрании командир полка зачитал обращение Военного Совета 1-го Белорусского фронта. Свою речь он закончил так:

    « Сделаем всё, чтобы наш полк первым вошёл в Берлин!». И он показал всем собравшимся ключи от Берлина, поднял их над головой. Я попросил слова, подошёл к столу, где стояли большие ключи от Берлина и, подняв их вверх, сказал: «Заверяю командование полка, что все комсомольцы и все войны пулемётной роты не пожалеют своей крови и жизни для выполнения приказа – взять штурмом Берлин». Народу было в подвале много. Солдаты и офицеры сидели на ящиках с патронами, на коробках с гранатами, а некоторые даже на пулемётах и миномётах, которые взяли с собой на случай тревоги или прорыва врага в тыл. Здесь же отличившимся войнам-комсомольцам были вручены штурмовые красные флажки, которые должны были быть установлены на важных объектах при штурме Берлина. Во всех подразделениях и в окопах дивизии были проведены митинги и собрания, на которых демонстрировались воинам ключи от Берлина. И вот 16 апреля 1945 года в пять часов утра по Зееловским высотам ударили 22 тысячи наших орудии, которые стояли по 270 орудий на каждом километре Кюстринского плацдарма. За 30 минут было выпущено по врагу 500 снарядов.

    После мощной артподготовки 143 прожектора осветили голубоватым светом весь Кюстринский плацдарм. Прожектора стояли друг от друга на расстоянии 200 метров и на расстоянии 300 метров от переднего края. Они дали лучи на глубину 5 км. Немцы были ошеломлены лучами прожекторов и в испуге думали, что русские применили секретное новое оружие. Началась Берлинская операция – одна из самых крупных в годы Отечественной войны. В ней с обеих сторон приняли участие 35000000 человек, 52000 орудий, 7750 танков, 10800 самолётов. Берлин один из крупных городов мира. Его площадь 88 000 гектаров. Наибольшая протяжённость с запада на восток 45 км, а с севера на юг – 38 км. В Берлине было 30 вокзалов, 120 железнодорожных станций. Здесь есть метро 80 км, но оно не глубокое часто выходит на поверхность, улицы пересекаются под прямым углом. Средняя ширина улиц 20 метров, средняя высота домов – 4-5 этажей. К весне 1945 года большое количество домов было разрушено бомбардировками. По городу протекала река Шпрее до 100 метров шириной, много каналов. В городе было построено много железобетонных бункеров вместимостью по 300-1000 человек. Везде стояли бронированные колпаки с амбразурами в стенах, толщина стен до 2,5 метров бетона. По городу закапывались танки, сражались из-за баррикад трамваев, кирпича, щебня, камня. Было на 30 дней запасено продовольствие. Советские войска находились в 60 км от Берлина. 8-й гв. армии предстояло штурмовать Зееловские высоты, находившиеся в 7 км от переднего края. Фашисты на Зееловских высотах вырыли противотанковый ров глубиной до 3х метров и шириной 3,5 метра. Между первым и вторым гребнем Зееловских высот курсировал немецкий бронепоезд по железнодорожной ветке. В некоторых местах крутые склоны высотой на 50 метров, и без боя туда не залезешь. До Берлина было три оборонительных линии. Первая оборонительная линия врага – западная часть реки Одера – болотистая пойма. А следом за поймой – Зееловские высоты. Штурм Зееловских высот начался с 12 часов 16 апреля и 17 апреля вечером, были взяты Зееловские высоты. Упорное сопротивление оказывали немцы на каждом метре высот, бои шли за каждый дом, за каждую улицу. Везде сидели истребители танков с фаустпатронами. Особенно сильные бои шли за город Мюнхенберг, находившийся на пол пути между городом Зееловым и Берлином. Эсэсовские части дрались здесь отчаянно, бросались в контратаки по двадцать раз в день. Город трижды переходил из рук в руки. Дома лежали в развалинах, бушевали большие пожары. Мы продвигались вперёд через дым и пожарища. В одной из атак был ранен командир нашего взвода. Я немедленно принял на себя командование взводом и, подняв взвод в атаку, стремительно ворвался во вражеские траншеи и выбил оттуда противника. Захватили мы 11 пленных и два пулемёта. И вот читаем на дороге на Берлин наш плакат «До Берлина 15 км». На плакате сидел советский сержант, который переобувался и курил. А под плакатом надпись: «Дойдём до Берлина!».

    На танковых десантах, на машинах рвались в бой советские солдаты. Мы несли большие потери, кругом лежали убитые советские солдаты. Трофейные команды уставали хоронить погибших. Их убирали в сторону от проезжей части дороги для прохода танков и другой техники. В ночь на 21 апреля 1945 года передовая часть советских войск ворвалась в пригород города Берлина. В Берлине советские части порой сближались с противником настолько близко, что их отделяла друг от друга либо только проезжая часть улицы, либо только стена дома. Здесь фронт был кругом. Гитлеровцы сидели на чердаках, в подвалах, в сараях, на задних дворах, в канализационных колодцах, в станциях метро. Они отовсюду вели огонь по советским войскам. Почти каждый дом приходилось брать штурмом. В Берлине было 600 000 домов, немцы кричали, что русские не возьмут город. В солдат будет стрелять каждый дом.

    Мы продвигались вперёд. Город был в огне. Горячий воздух вырывался из окон, обдавая бойцов невыносимым жаром, Дым горящих зданий разъедал глаза, нечем было дышать. Всё заволокло вокруг дымом и пылью. Дым и пыль окутали город, крики раненых, грохот от разрыва бомб и снарядов. На улицах много было убитых, порой приходилось перешагивать через тела убитых воинов. С моего пулемётного расчета было несколько человек убито, я тяжело ранен в последующих боях. Танкисты несли большие потери от фашистов. Немецкое командование бросало в бой последние резервы. Всех 15-16 летних подростков, даже пожарников 70-80 лет посылали сражаться на улицах Берлина. В ночь на 24 апреля 1945 года советские войска форсировали реку Шпрее в Берлине. 23 апреля 1945 года, ведя бой по захвату переправы реки Шпрее, я со своим взводом захватил 6 лодок, истребил до 15 гитлеровцев. Будучи раненым, я не оставил поле боя, пока не был полностью очищен от врага весь берег реки Шпрее в Берлине.

    В ночь на 25 апреля 1945 года Берлин был окружён советскими войсками, а вечером 30 апреля алое знамя взвилось над рейхстагом. Будучи в госпитале в Польше, я узнал, что за отличие в боях при штурме Берлина я награждён орденом «Красная Звезда». В июне 1945 года с группой раненых госпиталя № 274 города Познань нас возили на экскурсию в рейхстаг. Каждый солдат хотел съездить туда и поставить свою подпись. Колонны и стены рейхстага уже были испещрены сотнями надписей. Они начинались от пола и кончались у потолка. Чтобы добраться от свободного от надписей места солдатам и офицерам приходилось подсаживать друг друга. К счастью, комендант рейхстага полковник Зинченко в тот день дал несколько дополнительных лестниц. Мы взобрались по выше, поддерживая, друг другу лестницы и, сделали свои записи. Поставил и я свой автограф на стене рейхстага, а потом записал куском от штыка «От города Гомеля до Берлина». В тот же день мы были на экскурсии в пригороде Берлина Карл-Харсте, где в здании бывшего штаба 5 ударной армии был подписан акт о капитуляции Германии. С нами был очень хороший экскурсовод. Он рассказал нам подробно как проходил акт подписания о безоговорочной капитуляции Германии, о том, как проходил в этом здании банкет победителей во второй мировой войне. Я ходил там по дорожкам и коврам, по которым проходила делегация Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Англии, Франции и побеждённой Германии.

    8 мая 1945 года в Карл-Хорсте при подписании акта о капитуляции Германии стоял у того стола, покрытым зеленым бархатом, на котором были  подписаны эти исторические документы. Я ходил по коврам, на которых танцевали маршал Жуков, маршалы стран победительниц над Германией. Во время большого банкета в ночь с 8 на 9 мая 1945 года, на котором присутствовало около 200 приглашённых генералов и офицеров. Всё это осталось в моей памяти.

    Пусть эти строки воспоминаний о моём боевом пути в годы Отечественной войны останутся на память молодому поколению, как пример патриотизма и героизма советских воинов на полях сражения.

    В берлинской наступательной операции Советские войска потеряли более 300 тысяч убитыми и ранеными. 600 человек получили за боевые действия в Берлине звание Героя Советского Союза. В Москве был дан салют из 324 орудий, 24 залпа в честь войск 1-й Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

    Унечскому музею я отдаю в дар свой альбом, где все воины ветераны 82 гв. стрелковой дивизии, которые были живы в 1984 году. Эта дивизия в числе первых вошла в Берлин. Над боевыми позициями этой дивизии на Кюстринском плацдарме были сброшены с самолёта «ИЛ-2» ключи от Берлина. Пусть эта память истории сохранится в Унечском краеведческом музее на долгие года.