Сержант запаса Масонов Иван Дмитриевич, 1926г. р.

       Родился в деревне Шулаковка.

       «В сентябре 1943 года, когда наши части освободили Унечу, я шёл по улице с другом. К нам на машине подъехал капитан с солдатами, спросил, сколько мне лет. Я ответил, что семнадцать. - «Годится»,- сказал капитан и меня забрали прямо с улицы, как был, в гражданском. Только успел с матерью попрощаться, она в поле картошку копала.

        Бросили нас под Гомель, на прорыв. Но вскоре вышел сталинский указ, и тех военнослужащих, кто родился в 1926 году, отозвали с фронтов в учебки для обучения на младших командиров. Я попал в г. Брянск в 72-й стрелковый запасной полк. В учебке мы сильно голодали. Я сильно похудел. Весил 70 кг. А во время обучения при росте 170 см стал весить 50 кг. Налицо – дистрофия. Очень кружилась голова. Мы просились на фронт, по рассказам фронтовиков знали, что там кормят лучше. В учебке нас кормили жидкой похлёбкой и сухарями.

        По окончании учебки я получил специальность миномётчика. Когда отправили на фронт, я попал в десантные войска, стал десантником (9-я гвардейская армия, командарм Глаголев). Это был резерв ставки главнокомандующего. Нас бросали на прорыв обороны противника. Я воевал в составе 3-го Украинского фронта. Нас влили в пехоту, в стрелковые части. Сначала я воевал в Польше, потом в Венгрии. В Польше нас называли «сталинские живорезы». В боях на озере Балатон получил ранение в ногу. Сутки пролежал в грязи в окопе, пока не подобрали санитары. В том бою погибло много наших – только третья часть бойцов сумела выйти из боя живыми.

       Меня доставили в госпиталь на территории Австрии в католическом ионастыре. В рану попала грязь, возникла гангрена. Мне грозила ампутация ноги по самое бедро. Несмотря на уговоры врачей, я категорически отказался от ампутации, решил – будь что будет. Поправился, ногу сохранил. Проживавшие в монастыре монашки убирали и стирали наше бельё и бинты. За ранеными им ухаживать не разрешали.

       Начинал я воевать на Северо-Западном фронте, под Лугой, это был 1944 год, снабжение было отвратительным, сухари и вода. Мыться приходилось редко, но нижнее бельё меняли, а гимнастёрки нет.

       Против вшей использовали дуст, от него долго першило в горле.

        Как десантникам нам выдавали куртки-бушлаты и ватные штаны. Н а ноги – кирзовые сапоги на шнуровке в верхней части, чтобы голенище плотно прилегало к ноге.

        Австрийцы к нам относились хорошо. У них в каждом доме были коптильни с колбасами и окороками, винные погреба. Мы боялись отравиться, поэтому сначала давали пробовать хозяевам, потом ели сами. Бывало, переберут наши ребята вина и свалятся под заборчиком. Австрийцы поднимут, под руки доведут до места, и всё время повторяли на ломаном русском «Освободители». Я так тогда и не понял: одобрительно или с иронией «надрались, мол, освободители».

        После ранения я попал в авиацию, уже под конец войны. Был техником по обслуживанию самолётов.

        В учебках кормили по норме №3(600 граммов хлеба+пшёнка, макароны).

        Десантников кормили по норме №2 (как №3+тушёнка)

        Лётный состав питался по норме №5 (шоколад, белый хлеб, сливочное масло, кофе, молочные продукты).

         Всё это видел сам в лётной столовой в январе – феврале 1945 года. Кто разрабатывал эти нормы и какие ещё есть нормы, я не знаю, но с этими сталкивался сам.