Родилась я в 1924 году в селе Красновичи Унечского района. В семье было 11 детей, четверо умерли в детском возрасте. В 1935 году семья перебралась на станцию Унеча. К 1940 году я закончила 6 классов.

       Когда началась война и пришли немцы, нас стали гонять на разные работы, в основном, рыли окопы.

        С 1942 года немцы стали отправлять молодёжь в Германию. В марте в очередную партию попала и я. Ехали в товарном вагоне, не ели и не пили. Нас привезли в Восточную Пруссию, распределительный отдел был в Дрездене.

        Я попала в частное хозяйство, хозяина звали Пауль. Я выполняла разные работы по хозяйству: ухаживала за скотом, работала в поле, полола сахарную свеклу, хозяин делал из неё патоку. У хозяина была жена – Ева, которая вскорости умерла от рака. Ева была добрая, нас, работников (а были ещё две девочки – полька и украинка) сажали обедать за один стол с хозяевами и их детьми. После смерти Евы хозяин привёл новую жену со взрослой дочерью. Вот тут и начались наши трудные времена. Нас практически перестали кормить, доставались лишь отходы с кухни, что шли скоту.

        Весной 1943 года мы с украинкой не выдержали и убежали от хозяина. Опять пришли в распределительный отдел в Дрездене, встретили там Пауля, хозяина, он уговаривал вернуться, мы на свою беду, отказались и прямо из этого отдела попали в концлагерь. Ехали в поезде, в купе была давка, ни выйти, ни вздохнуть, и писали под себя, и какали. Вонь стояла страшная. Куда едем – не знали. На последней станции нас выгрузили и ещё 3 километра шли по шпалам, конвоиры нас всё время подгоняли.

       Нас привели в Освенцим, в женский лагерь. В километре от него находился мужской концлагерь. Привели в барак, посадили в угол, так мы провели ночь. Утром вывели на площадку, остригли нанесли на руку индивидуальный номер (показывает). После этого нас опять отвели в барак и как будто забыли о нас на 3 недели. Едва кормили гнилыми овощами: брюквой, картошкой. Потом стали гонять на разные работы: копать рвы, канавы, посылали полоть огороды персоналу концлагеря. Наша бригада состояла из 56-ти человек. Нам повезло – у нас был добрый надзиратель, поляк по национальности. Одна девушка, она была из Орла, при  прополке вырвала куст лука. Хозяин привёл её к надзирателю, тот высек её для видимости, хотя должен был сурово наказать.

        Наш барак находился в нескольких метрах от крематория. Каждый день мы видели, как к нему пригоняли евреев и отправляли их в печи. Молодых сначала оставляли, но они были некрепкие, быстро заболевали, обезвоживались от дизентерии, их забирали и увозили в крематорий. Когда сжигали очередную партию, пламя из трубы крематория поднималось на несколько метров, смрад стоял невыносимый! Зимой, когда умирало очень много заключённых, печи не справлялись с нагрузкой, и замерзшие трупы складывали штабелями у крематория, мне тоже приходилось это делать.

       В Освенциме я пробыла с 1943 по 1945 гг.

       Освободили нас русские солдаты. И только в октябре 1945 года нас привезли в СССР в Белоруссию в г. Льгов. Здесь мы две недели жили в землянках, прошли тщательную медицинскую комиссию. Из Белоруссии домой добирались самостоятельно.