Короткая летняя ночь с 21 на 22 июня 1941 года стремительно убывала. На восточном горизонте уже забрезжил рассвет и первые лучи осветили небо над спящим городком. Совсем скоро жители Унечи проснутся и узнают страшную новость о начале войны - самой страшной и кровопролитной за всю историю человечества.

Скорбная дата 22 июня 1941 года стоит особняком в жизни каждого русского человека. В этот день, в 4 часа утра полчища немецко-фашистских захватчиков пересекли западную границу Советского Союза. На 4 долгих года страна погрузилась в кровавый хаос войны.

После вторжения в СССР немецкие войска с каждым днем стремительно сокращали расстояние от западной советской границы до среднеевропейских областей России. С приближением вермахта, из районов, которым угрожала оккупация, началась масштабная эвакуация производственных мощностей и людей в тыл, в основном на Урал. В число таких районов входила и Унеча. Эвакуация проводилась в спешном порядке, поскольку враг слишком быстро продвигался на восток. Из Унечи эвакуировались партийные и советские работники вместе с семьями. В тыл также уезжали унечские железнодорожники. Так, работники паровозного депо были эвакуированы на станцию Лиски Воронежской области.

На станцию Троицк Челябинской области было эвакуировано железнодорожное училище, где его учащиеся продолжили осваивать премудрости железнодорожного дела. Многие из них, овладев смежной специальностью токаря, в годы войны работали в Челябинске на заводе, производившем для фронта танки. Многие работники училища в годы войны были призваны на фронт.

Из сел и деревень на восток увозили колхозный скот, ценную сельхозтехнику. Спешно уезжало еврейское население.

С началом войны в районе началась срочная мобилизация призывников. Однако, в условиях жесткого цейтнота, часть подлежащих отправке в войска жителей нашего района, особенно из его восточной части, призвать попросту не успели и они остались на долгих два года под оккупацией. Большинство из них были мобилизованы лишь осенью 1943 года, после освобождения Унечи. Фронтовик и писатель Геннадий Иосифович Геродник, оказавшийся в те дни в Унече, по этому поводу писал в своей книге «Моя фронтовая лыжня» следующее: «В Унече, как и в других районах, вдруг оказавшихся прифронтовыми, военкомат не мог охватить, переварить массу призывников - и своих, и нахлынувших с запада…».

Еще до войны, в марте-мае 1941 года в Унече, которая входила в состав Орловского военного округа, были сформированы отдельные подразделения 222-й стрелковой дивизии, значительная часть личного состава которых набиралась из местных призывников. 222-я стрелковая дивизия была сформирована на основе директивы Военного совета ОРВО № 003000 от 5 марта 1941 года.

Дивизионные стрелковые полки располагались в лесу, в нескольких километрах от северной окраины Унечи, а дивизионные артиллеристы дислоцировались в соседних Стародубе и Почепе. В частности, под Унечей в предвоенные дни базировался 757-й стрелковый полк 222-й дивизии. Известно, что его бойцы жили прямо в лесу, в палаточном лагере, занимаясь работами по строительству оборонительных сооружений. Здесь они и встретили начало войны. В начале июля 1941 года подразделения дивизии были сняты с мест базирования и выдвинуты в восточные районы Брянщины. Там и начинался боевой путь 222-й дивизии под командованием полковника Боброва. Частично сформированная в нашем городе, дивизия прошла длинными дорогами войны от Унечи до Одера. Ее бойцы сражались на полях Брянщины, Смоленщины, Подмосковья, Белоруссии, Польши и Германии. В мае 1987 года в Унече, рядом с проходной завода «Тембр» был установлен памятник в честь 222-й стрелковой дивизии.

Также из документов о предвоенной дислокации частей Западного особого военного округа известно, что в конце мая 1941 года в Унече располагался гарнизонный ветеринарный лазарет № 317.

В первые недели войны в нашем городе дислоцировался эвакогоспиталь (в/ч 1133), который был расположен в здании школы № 41. С приближением линии фронта к Унече, этот госпиталь был эвакуирован.

Тем временем, враг оккупировал уже значительную часть Белоруссии и готовился к броску на Москву. Ключевая роль в ее обороне отводилась смоленскому направлению, так как именно здесь пролегал кратчайший путь на столицу. На этом участке командованием были сосредоточены основные силы советского Западного фронта. Оборонительная операция, проходившая с 10 июля по 10 сентября 1941 года, получила название Смоленской. На данном направлении у немцев действовала самая мощная войсковая группировка – группа армий «Центр» под командованием генерала-фельдмаршала Теодора фон Бока (1880-1945), усиленная двумя танковыми группами, одной из которых - 2-й - командовал генерал-полковник Гейнц Гудериан (1888-1954). Как раз к этой танковой группе и будет наиболее всего приковано наше внимание, поскольку именно солдаты Гудериана в августе 1941 года первыми войдут в наш город, положив начало двухгодичной оккупации Унечи.

Гейнц Вильгельм Гудериан родился 17 июня 1888 года в Кульме (Хелмно) в семье кадрового офицера. Военная карьера была уготована Гудериану с самого детства: в 1901 году он был принят в кадетский корпус и спустя семь лет получил свое первое воинское звание лейтенанта. С первых и до последних дней Гудериан принимал участие в первой мировой войне, а затем продолжил службу, занимаясь, в основном, организацией бронетанковых войск Германии. В годы 2-й мировой войны Гудериан командовал танковым корпусом, танковой группой и армией. В 1944-1945 годах - начальник генштаба сухопутных войск. После войны Гудериан жил в ФРГ и скончался 14 мая 1954 года.

В первый же день немецкого наступления танковая группа Гудериана получила задачу форсировать Западный Буг по обе стороны Бреста, после чего ей предписывалось прорвать советский фронт и развивая успех, быстро выйти в район Рославля, Ельни и Смоленска. В дальнейшем, согласно Директиве командования немецких сухопутных сил, 2-я танковая группа должна была развивать наступление в направлении Ленинграда.

Продвижение немецкой армады вглубь советской территории было стремительным. Так, всего лишь за первые несколько дней с начала вторжения, вермахт занял большую часть Белоруссии. К 10 июля 1941 года основные силы группы армий «Центр» вышли к Днепру, сравнительно легко форсировали его и впоследствии, имея существенный перевес в живой силе и технике, сумели добиться значительных успехов на смоленском и могилевском направлениях. К 20 июля 1941 года немцы захватили Оршу, Кричев, Смоленск и окружили Могилев. Заняв Смоленск, Гудериан распорядился перегруппировывать силы, чтобы приготовиться к броску на Рославль – стратегически важный узел между Смоленском и Брянском.

Южнее Смоленска располагались войска левого крыла советской обороны, действовавшие в районе Бобруйска, реки Сож и Мозыря, т.е. на нашем, унечском направлении. Именно этот театр военных действий интересует нас в первую очередь. В частности, здесь действовали 13-я и 21-я советские армии. В десятых числах июля 1941 года 13-й армии удалось остановить продвижение немцев в междуречье Днепра и Сожа и на некоторое время сковать здесь два крупных армейских корпуса противника. Это, в свою очередь, позволило войскам 21-й советской армии форсировать Днепр, овладеть Рогачевым и Жлобиным и продвинуться на 13 километров на запад. Однако, дальнейшее продвижение 21-й армии было остановлено подошедшим с запада 53-м немецким армейским корпусом. Те не менее, этот маневр 21-й армии имел положительный эффект, т.к., 53-й немецкий корпус также оказался скован в указанном районе на длительное время. Помимо этого, 21-я армия своими активными действиями сдерживала и основные силы 2-й немецкой армии, перед которой стояла задача наступать на гомельском направлении.

Тем временем, советское командование, по мере возможностей подтягивало к линии фронта свежие силы.

Так, в двадцатых числах июля 1941 года на станцию Унеча для выгрузки прибыли подразделения 21-й горно-кавалерийской и 52-й кавалерийской советских дивизий. По приказу Ставки из этих дивизий должна была быть сформирована кавалерийская группа, которую планировалось перебросить севернее – в район шоссе Могилев-Кричев-Рославль, для сдерживания наступления немцев на восток.

Об этих подразделениях известно следующее: 21-я горно-кавалерийская дивизия была сформирована в 1934 году, до войны дислоцировалась в Фергане. 52-я дивизия была новым формированием (июль 1941 года), переброшенным из Новочеркасска. После выгрузки в Унече кавалеристы выдвинулись в заданный район, где приняли боевое крещение.

Большое скопление эшелонов на станции Унеча в июле 1941 года отмечали и немцы. Так, начальник генштаба немецких сухопутных войск Франц Гальдер (1884-1972) в своем «Военном дневнике» записал:

«…Следует отметить большое скопление железнодорожных составов без паровозов в районе восточное Гомеля (Унеча), а также западнее и юго-восточнее Гомеля. Эти составы, по всей видимости, представляют собой эшелоны с погруженными на них автомашинами и танками. Очевидно, здесь речь идет или о попытке пополнить материальной частью разбитые подвижные соединения, или о переброске самих подвижных соединений…».

23 июля 1941 года Гитлер обозначил три главных направления, в которых должны были разойтись силы вермахта после окончания смоленской операции: Москва, Ленинград и Украина. По завершению боев вокруг Смоленска, пехотным силам группы «Центр» предписывалось идти на Москву, а 2-й и 3-й танковым группам на юг и на север для оказания помощи соответствующим группам армий.

В связи с тем, что к концу июля 1941 года в полосе Западного фронта образовалось два основных очага обороны - один в районе Смоленска и Ельни, а второй на реке Сож, 24 июля 1941 года Ставка, исходя из стратегических соображений, создала из частей левого крыла Западного фронта новый фронт – Центральный. Командование этим фронтом было возложено на генерала Ф. Кузнецова. В состав Центрального фронта были включены 21-я и 13-я армии. Именно на долю последней вскоре выпадет тяжелая задача оборонять обширное пространство между Гомелем и Брянском. Командующим 13-й армией на тот момент был генерал-майор К.Д. Голубев. Центральный фронт, по замыслу Ставки, должен был сыграть важную роль в общем деле обороны Москвы, активными действиями сковывая маневровые возможности вермахта.

Опасения по поводу участка, обороняемого 13-й и 21-й армиями, на совещании у Сталина высказывал знаменитый советский военачальник Г.К. Жуков.

«Наши 13-я и 21-я армии, прикрывающие направление на Унечу - Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева» - докладывал Жуков Верховному главнокомандующему.

Тем временем, разведданные свидетельствовали о том, что на гомельском направлении немцы сосредоточивают крупные силы для удара. Отсюда командование вермахта планировало нанести основной удар по направлению Унечи. Также ожидалось крупное наступление немцев на Рославль со стороны Кричева, восточнее которого стояли ослабленные части нашего 4-го воздушно-десантного корпуса.

К началу августа 1941 года советскому командованию еще не было точно известно, из какого района немцы начнут основное наступление на наш регион – со стороны Гомеля или со стороны Рославля.

В это же время участились начавшиеся еще с первых дней войны налеты бомбардировщиков люфтваффе на Унечу, которая рассматривалась немцами как ключевой оборонительный пункт между Гомелем и Брянском. Так, 6 августа 1941 года близ станции Унеча немецкой авиацией был разбит советский бронепоезд из состава 4-го дивизиона бронепоездов, выполнявший задачи на участке между Унечей и Кричевым. Эскадрилья пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс» бомбила бронепоезд около 5 часов, пока тот не превратился в груду дымящихся обломков. Уцелевшую команду бронепоезда вывели на переформирование.

Еще один бронепоезд из состава 12-го дивизиона действовал в районе Унечи вплоть до 16 августа 1941 года, поддерживая огнем части 45-го стрелкового корпуса и 155-й стрелковой дивизии.

Впоследствии, о своих впечатлениях от бомбардировки Унечи, на станицах израильской газеты «АМИ - народ мой» поделился очевидец – Аркадий Зельцер, который летом 1941 года, будучи мальчишкой, находился на станции Унеча вместе со своим отцом, который работал в передвижном эвакогоспитале. Вот как А. Зельцер описывал немецкий авианалет на Унечу:

«…Запомнился фантастический ночной налет на станцию. В темном небе при обязательной светомаскировке всей станции с прилежащими улицами и домами неожиданно зажглись и зависли над скоплением подвижного состава ослепительно яркие шары. Они располагались в шахматном порядке, делая видными, как на ладони, все объекты станции. Без промедления над ней появилась целая армада вражеских самолетов, начавших методическую бомбардировку станции. К утру на станции не оставалось ничего сколько-нибудь живого и целого. Мы с отцом оказались в районе станции в момент, когда только что вспыхнули эти огненные шары. Нас спасло укрытие под штабелем рельсов, лежавших на бетонных подпорках, вкопанных в землю. Там мы с отцом залегли, затаив дыхание, и пробыли не менее полутора-двух часов, съеживаясь при каждой очередной серии взрывов. От гари было нечем дышать, а уши оглохли. Было много жертв среди мирного населения, но госпиталь, находившийся примерно в километре от станции уцелел…».

Со слов А. Зельцера известно, что немецкая авиация атаковала не только станцию, но также, в нарушение правил ведения войны, бомбила и здание госпиталя, в котором находились раненые и медперсонал.

1 августа 1941 года 24-й танковый и 7-й армейский корпусы Гудериана начали наступление на Рославль. В ходе этой операции, в первых числах августа, на правом, северном фланге 13-й советской армии завязались тяжелые бои в районе Кричев-Рославль, завершившиеся поражением советских войск. К 8 августа 1941 года Рославль был оккупирован, немцам удалось захватить большое количество пленных, танков и орудий.

В дальнейшем Гудериан ожидал, что получит приказ командования о наступлении на Москву или Ленинград, но у Гитлера были другие планы. Как известно, вскоре Гудериану было предписано двигаться от Рославля на юг – сначала в район Унечи, а потом – в Северскую Украину.

14 августа 1941 года для прикрытия брянского направления от возможного прорыва немецкой рославльской группировки, на стыке Центрального и Резервного фронтов директивой Ставки был создан новый Брянский фронт с подчинением его Верховному Главнокомандованию. Брянский фронт был призван выполнять ответственную задачу по прикрытию московского региона с юго-запада. Командующим фронтом был назначен знаменитый военачальник генерал Андрей Иванович Еременко (1892-1970). Первоначально в состав Брянского фронта вошли 13-я и 50-я общевойсковые армии.

Первая, как известно, держала оборону на гомельском направлении, вторая защищала Брянск со стороны Рославля, при этом разграничительная линия между этими армиями проходила в районе станции Рассуха Унечского района.

50-я армия развертывалась из двух корпусов в составе восьми стрелковых и одной кавалерийской дивизий. Штаб армии первоначально разместился в районе Выгонич.

13-я армия состояла из восьми стрелковых, двух кавалерийских и одной танковой дивизий. По поводу 13-й армии следует сказать, что ее штаб первоначально располагался в районе Костюкович, но очень скоро переместился в Унечу, в направлении которой с тяжелыми боями отступали армейские подразделения.

Объективности ради, следует отметить, что многие соединения двух вышеназванных армий в августе 1941 года числились только на бумаге. В реальности же людей и техники было катастрофически мало, что практически не оставляло шансов на успех в борьбе против мощной немецкой группировки.

Полоса действий Брянского фронта в ширину превышала 200 километров.

Основное внимание командование фронта уделяло 50-й армии, т.к. прежде всего ожидало, что немцы со стороны Рославля двинутся штурмовать Брянск. Но эти расчеты не оправдались: рославльская группировка вермахта, имея приказ следовать в Украину, повернула от Рославля на юго-запад – в сторону Костюкович, Суража, Мглина и Унечи.

8 августа 1941 года 24-й корпус 2-й немецкой танковой группы Гудериана под командованием генерала танковых войск барона Гейера фон Швеппенбурга перешел в наступление из района Рославля и прорвал линию обороны 13-й армии. В дальнейшем наступление немецких войск развивалось стремительно. К 14 августа 1941 года немцы взяли Костюковичи. 16 августа был занят Мглин, 17-го – Унеча, 18-го – Стародуб. Отметим, что быстрому продвижению немецких частей очень способствовали установившаяся сухая погода и как следствие, хорошее состояние дорог.

В это же время на Гомель уже наступала мощная 2-я немецкая армия, которая оттесняла на юго-восток 21-ю советскую армию. Такой маневр позволил немцам глубоко вклиниться между войсками Центрального и Брянского фронтов.

Непосредственно Унечу обороняла входившая в состав 13-й армии 148-я стрелковая дивизия. 15 и 16 августа 1941 года немцы проводили массированные бомбардировки станции. Отражать авианалеты были призваны передислоцированные в Унечу из Полоцка четыре зенитные батареи. Однако, их возможностей было явно недостаточно.

С началом бомбежек многие жители города покинули свои дома, поселившись на время в окрестных деревнях и селах. Многие, перед самым вступлением немцев в город, бросили свои дома и укрылись в лесах.

К 17 августа 1941 года немецкие войска были уже на ближайших подступах к Унече. В результате боев, в которых немцы по всем параметрам имели солидное превосходство, советское командование было вынуждено отступить и сдать немцам город. Непосредственно Унечу атаковали 3-я танковая дивизия (генерал-лейтенант Модель) и 10-я моторизованная дивизия (генерал-майор фон Лепер), входившие в состав 24-го танкового корпуса 2-й танковой группы Гудериана.

3-я танковая дивизия (прозвище «Берлинская медвежья дивизия») была сформирована в октябре 1935 года в Берлине и Вюнсдорфе. В марте 1939 года дивизия участвовала в захвате Чехословакии, затем воевала в Польше, Нидерландах и Франции. С июля 1940 года дивизия находилась в Германии, с мая 1941 года - в Польше, готовясь к вторжения в СССР. После взятия Унечи, дивизия воевала на разных участках фронта (Тула, Курск, Харьков, Северный Кавказ, Ростов, Белгород, Киев, Черкассы, Днестр). На Восточном фронте дивизия сражалась до июля 1944 года, после чего ее перевели в Венгрию. Война для 3-й танковой дивизии закончилась в конце апреля 1945 года в районе города Штайр в центральной части Австрии, где остатки подразделения сдались в плен войскам союзников.

10-я моторизованная дивизия была создана в октябре 1940 года. В марте 1941 года дивизия была направлена на советскую границу, затем воевала на Восточном фронте. В марте 1944 года, находясь в составе группы армий «Юг», 10-я дивизия была разгромлена. В качестве пополнения в нее была включена 273-я резервная танковая дивизия. В мае 1945 года остатки дивизии сдались советским войскам.

Расскажем вкратце о личностях немецких военачальников, солдаты под командованием которых первыми вступили в августе 1941 года в наш город.

Командующий 24-м танковым корпусом 2-й немецкой танковой группы, генерал танковых войск, барон Лео Фрейхер Гейер фон Швеппенбург родился в 1886 году в Вюртемберге (историческая область на юго-западе Германии с центром в Штутгарте). Участвовал в первой мировой войне. До второй мировой фон Швеппенбург работал военным атташе в Брюсселе, Лондоне, Гааге, затем до 1940 года командовал 3-й танковой дивизией, которая также участвовала в оккупации Унечи, но уже под командованием Вальтера Моделя. В 30-х годах, по приглашению советской стороны фон Швеппенбург посещал Советский Союз с целью ознакомления с системой подготовки танкистов. На момент вторжения в СССР уже занимал должность командующего 24-го танкового корпуса. В октябре 1943 года был назначен командиром танковой группы «Запад» (позднее - 5-й танковой армии). В июне 1944 года фон Швеппенбург был тяжело ранен во время авианалета. Вскоре после этого он сменил Гудериана на посту генерал-инспектора танковых войск. После войны фон Швеппенбург стал военным историком. Умер в Иршенхаузене (Верхняя Бавария) 27 января 1974 года.

Командующий 3-й танковой дивизией Вальтер Модель родился в 1891 году в городе Гентин (Саксония-Анхальт). Окончил военное училище. Участвовал в первой мировой войне. В 30-х годах служил на должностях начальника штаба управления боевой подготовки Министерства обороны и начальника штаба технического управления сухопутных войск. Был убежденным сторонником нацистской идеологии. Также, как и фон Швеппенбург, в начале 30-х годов Модель приезжал в СССР по обмену опытом. В начале второй мировой войны Модель занимал должность начальника штаба 16-й армии, участвовавшей в оккупации Франции. В начале вторжения в СССР командовал 3-й танковой дивизией. На этом посту Модель оставался до октября 1941 года. С 1942 года по январь 1944 года Модель командовал 9-й армией, с января по март 1944 года - группой армий «Север», с апреля по июнь 1944 года - группой армий «Северная Украина» и с июня по август 1944 года - группой армий «Центр». После этого Модель был переведен на Западный фронт, где служил до апреля 1945 года, когда группа возглавляемых им армий была уничтожена в Рурском котле. 21 апреля 1945 года фельдмаршал Модель застрелился в лесу недалеко от Дюссельдорфа и долгие годы его тело пролежало в безымянной могиле. Отметим, что если бы Модель не покончил жизнь самоубийством, то имел бы все шансы занять свое место на скамье подсудимых в Нюрнберге, поскольку в период пребывания на Восточном фронте он практиковал массовые казни мирного населения и военнопленных.

О командире 10-й моторизованной дивизии Фридрихе Вильгельме фон Лепере известно, что он родился в 1888 году, прожил долгую жизнь и скончался 7 октября 1983 года.

В последующие за взятием Унечи дни, попытки контратаковать предпринимали остатки находящегося в районе Унечи 45-й стрелкового корпуса, части которого находились в немецком окружении в районе нынешнего поста ДПС на трассе «Брянск-Гомель». Но пробить немецкую оборону обескровленным стрелкам было не под силу. По плану корпус должен был нанести удар по коммуникациям врага между Мглином и Унечей, а затем, выйдя из окружения, занять позиции по линии Ветлевка-Павловка. Из донесения командующего 13-й армией К.Д. Голубева известно, что части корпуса к полудню 20 августа 1941 года прорвались в район деревни Шапочка, однако, о дальнейшем движении корпуса точных сведений не имеется. Вероятнее всего, корпус отошел в район Почепа, для занятия обороны на реке Судости.

Следует сказать, что под Унечей 45-й стрелковый корпус оказался не по своей воле. Стрелки были вынуждены двигаться в наши края, выходя из окружения, в которое они попали под Климовичами. В ходе тяжелых боев, понеся огромные потери, корпус сумел выбраться из немецкого кольца и выйти в район Унечи, правда, уже без своего командира – генерала Эрмана Яковлевича Магона (1899-1941), который был убит в бою 11 августа 1941 года под Климовичами.

Маршал А.М. Василевский (1895-1977), бывший на тот момент заместителем начальника Генштаба, писал в своей книге «Дело всей жизни»:

«…20 августа из телеграфных переговоров с начальником оперативного отдела штаба Брянского фронта полковником Аргуновым Генштабу стало известно, что в течение предыдущих суток в районе Унечи шел сильный бой 45-го стрелкового корпуса 13-й армии с окружившими его войсками противника. Корпус должен был нанести удар по коммуникациям врага между Мглином и Унечей, прорваться и, выйдя из окружения, занять фронт по линии Ветливка-Павловка. Из донесения командующего 13-й армией К.Д. Голубева стало известно, что части корпуса к полудню 20 августа прорвались в район деревни Шапочка. Истинное положение и состояние корпуса, других соединений и частей армии уточняется. Но известно, что войска 13-й армии в предыдущих боях в районе Унечи понесли большие потери в людях и материальной части. Сейчас 13-я армия имеет задачу отойти и занять оборону по реке Судость».

В 2001 году Унечской группой «Память», на местах боев 45-го корпуса, в лесном массиве возле поста ДПС были проведены поисковые работы, в ходе которых были обнаружены и перезахоронены в братской могиле на центральном кладбище Унечи останки нескольких неизвестных солдат. Спустя три года, в том же районе были обнаружены и перезахоронены останки еще двух советских солдат. Имя одного из них удалось установить с помощью обнаруженного солдатского медальона. Погибшим воином оказался младший лейтенант Григорий Иванович Бацман, 1915 года рождения, уроженец деревни Перекоповка, что под городом Ромны (совр. Сумская область).

После оккупации Унечи, на западе от города, по линии Сураж-Новозыбков-Стародуб, еще продолжали действовать советские подразделения, отходившие из района Гомеля на восток. Однако, какого-либо существенного влияния на ситуацию они уже оказать не могли.

Частям 13-й армии удалось с тяжелыми боями прорвать кольцо окружения и отойти на восток, закрепившись на рубеже Семцы-Баклань. Непосредственно из окружения под Унечей выходили бойцы дивизиона 398-го артиллерийского полка. Выводил артдивизион из-под Унечи майор Владимир Мартынович Керп. Спустя два года, уже в звании подполковника, В.М. Керп будет освобождать в ходе Черниговско-Припятской операции города и села Северской Украины. В 1945 году в Германию В.М. Керп придет уже генерал-майором артиллерии.

С боями прорывались из района Унечи и отступавшие из района Кричева части 8-й воздушно-десантной бригады 4-го воздушно-десантного корпуса, а также части 50-й танковой дивизии, в составе которой было немало совсем юных курсантов Саратовского танкового училища. Выходить из окружения приходилось в очень непростых условиях. Особенно тяжелым было положение с продовольствием.

В эти тяжелые августовские дни многие советские военнослужащие, оказавшиеся под Унечей, попали в немецкий плен. Не меньше было и пропавших без вести.

После взятия Унечи, гитлеровцы продолжили развивать наступление в направлении Стародуба и Почепа. Стародуб был взят на следующий день после оккупации Унечи, а Почеп захвачен 21 августа 1941 года. Двумя днями раньше – 19 августа 1941 года немцы захватили Гомель, а на следующий день Клинцы.

23 августа 1941 года 13-я армия, закрепившаяся по восточному берегу Судости, получила приказ контратаковать с целью вернуть города Почеп, Стародуб и Унечу. Эта задача была выполнена лишь отчасти – в результате штурма враг был отброшен от Почепа, но подойти к Стародубу и Унече не удалось, т.к. немцы не позволили советским войскам перейти на западный берег Судости.

25 августа 1941 года части Гудериана из района Почепа начали движение на юг, в направлении на Конотоп и Прилуки. Одновременно из района Гомель – Новозыбков, также на юг, в направлении Чернигова и Нежина начала наступление 2-я полевая армия генерала Максимилиана фон Вейхса (1881-1954). Через день 3-я танковая дивизия Вальтера Моделя (1891-1945) и 10-я моторизованная дивизия Фридриха-Вильгельма Лепера прорвали оборону на левом фланге 13-й армии Брянского фронта на рубеже Почеп - Стародуб и двинулись в сторону Новгорода-Северского. Таким образом, к концу августа 1941 года оккупация западной части Брянщины была практически завершена.

Итак, Унеча была захвачена немцами 17 августа 1941 года. Начались два долгих года оккупации.

После захвата Унечи, здесь в августе 1941 года некоторое время располагался командный пункт танковой группы генерала Гудериана, который периодически облетал из Унечи расположения своих войск на персональном самолете «Физелер Шторх».

Из послевоенных мемуаров Гудериана также известно, что в августе 1941 года Унечу посещал и другой немецкий военачальник – знаменитый генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, бывший на тот момент первым обер-квартирмейстером генштаба сухопутных войск Германии. В Унече Паулюс обсуждал с Гудерианом и другими немецкими военачальниками планы дальнейшего наступления. Впрочем, на тот момент Паулюс был еще не очень заметной фигурой в войсках Рейха. Известность он обрел в 1942-1943 годах, когда командовал 6-й немецкой армией, уничтоженной под Сталинградом. Сам фельдмаршал тогда сдался в советский плен, став самым ценным живым трофеем наших войск за всю историю войны.

Во время бомбардировок летом 1941 года станция Унеча очень пострадала. Сгорели практически все здания. Вообще, Унеча, будучи узловой станцией, была обречена на бомбежки на протяжении всей войны. Причем, город неоднократно бомбили и наши, и немцы.

К концу августа 1941 года советское командование разработало наступательную операцию, получившую название Рославльско-Новозыбковской, которая проводилась с 30 августа по 12 сентября 1941 года, с целью разгрома 2-й танковой группы Гудериана, угрожавшей Юго-Западному фронту. По плану операции, подразделения Брянского фронта должны были перейти в наступление и нанести удар по всему флангу фронта от Рославля до Стародуба, уничтожив немецкую группировку в центре и на западе Брянщины, после чего развивать наступление в сторону Черниговской области. Наступление должно было производиться по нескольким направлениям силами 50-й, 3-й, 13-й и 21-й армий. Таким образом, мы видим, что советское командование имело планы по освобождению западной Брянщины еще осенью 1941 года. Однако, с этой задачей Брянский фронт не справился. Впереди у Красной Армии еще будут блестящие победы, а пока… Пока фронт неумолимо откатывался на восток…

Во время Рославльско-Новозыбковской операции боевые действия непосредственно вблизи Унечи уже не велись, однако, наш город регулярно подвергался бомбардировкам советской авиации: с 28 августа по 5 сентября 1941 года военно-воздушными силами Красной Армии была проведена операция с участием 450 боевых самолетов. В течение нескольких дней советская авиация наносила массированные удары по танковым и моторизованным колоннам противника в районе Унечи, Стародуба, Новгорода-Северского, совершив в общей сложности более 4000 самолетовылетов.

Говоря об оккупационной политике немцев на территории Унечского района, следует отметить, что в целом она ничем не отличалась от общей оккупационной политики, проводимой Германией на захваченных советских территориях.

Унеча находились на территориях, управлявшихся непосредственно военной администрацией тылового района 2-й немецкой танковой армии.

Немцы ликвидировали существовавшее административно-территориальное устройство и организовали собственную оккупационную систему управления, разделив захваченную территорию на округа, уезды (районы) и волости. Один округ включал в себя около 7-8 районов, в составе одного района было порядка 5-6 волостей. Округом управлял обер-бургомистр, уездом руководил бургомистр, волостью – старшина, а в селах и деревнях оккупационная власть была представлена старостами. Такая система была типичной для всех оккупированных территорий и Унеча не стала исключением. Как и везде на захваченных территориях, немцы организовали в Унече оккупационную полицию, в которой служило немало советских граждан из числа местных жителей - так называемых полицаев. Например, из документальной повести бывшей тыловой разведчицы А.Г. Бородкиной «Белые журавли» известно, что в Унече помощником начальника полиции служил некий Соколов, не попавший в Красную Армию по состоянию здоровья.

Как правило, формально старосты избирались населением, но фактически их назначало местное германское командование, реже - районный бургомистр. Однако, в западной части Орловской области не проводилось даже и формальных выборов старост. В должностной инструкции, изданной немцами для бургомистров и волостных старшин указывалось, что «староста назначается и увольняется старшиной», который «несет ответственность за правильное назначение».

В период оккупации сельский староста был абсолютным хозяином в своем селе, обладая широкими полномочиями, которые нередко граничили с откровенным произволом. Известно, например, что при сборе продовольственного налога в пользу немецкой армии старосты часто допускали злоупотребления, завышая размер налога, в связи с чем получали в свой адрес многочисленные претензии со стороны волостных старшин и районных бургомистров. Так, старосте деревни Жуково Унечского района районный бургомистр Старовойтов писал: «Для Германской армии, по распоряжению начальника полиции, Вы должны были взять в каждом дворе по 1 гусю. Вы же у г-на Болшунова взяли 4 гусей, поэтому Вы должны выполнить распоряжение нач. полиции и возвратить ему 3 гусей».

Помимо любопытных подробностей жизни под оккупацией, из этого письма нам становится известной фамилия оккупационного бургомистра Унечского района – Старовойтов.

В краеведческой литературе упоминается имя еще одного сотрудника местной оккупационной полиции – Алексея Рубановского. О последнем известно, что после войны он сумел выехать в США, где затем стал священником православной церкви в городке Менло (Калифорния).

В Унече немцы также организовали комендатуру и тыловой госпиталь.

Из архивных документов известно, что в Унече в октябре 1941 года был организован местный отдел германской тайной государственной полиции – гестапо, который расположился в доме №41 по улице Первомайской. Для содержания арестованных лиц немцы оборудовали тюрьму гестапо, приспособив под нее двухэтажное административное здание птицекомбината. В архивах УФСБ России по Брянской области сохранились воспоминания узников унечской тюрьмы гестапо:

«Тюрьма находилась в двухэтажном кирпичном здании, которое сохранилось до настоящего времени, напоминая каждый раз о пережитых ужасах фашистского ада. Стены тюрьмы были изрешечены пулями и облиты кровью, потому что палачи прямо в здании расстреливали мирных, но непокорных узников. Полы в камерах также были залиты кровью, на них лежали трупы. Нас заставляли убирать трупы и содержали в этом могильнике несколько месяцев... Женщин и подростков гоняли рыть ямы и траншеи, в которых закапывали трупы расстрелянных людей. Нередко в могилы закапывали живых узников, и мы видели как шевелилась земля, слышны были стоны из этих траншей. Мы с ужасом ждали своей участи, понимали, что каждый новый день для нас мог быть последним. Вырваться из заключения было совершенно невозможно, так как вся территория была обнесена колючей проволокой и охранялась вооруженными солдатами с собаками... Кормили нас один раз в день чем то наподобие супа из гнилых и совершенно несоленых продуктов. Мы постоянно ощущали чувство голода. Уже через три-четыре месяца заключения практически все узники были больны желудочно-кишечными заболеваниями, чесоткой и другими заразными болезнями... Больных фашисты не лечили и содержали всех вместе в антисанитарных нечеловеческих условиях. Все узники унечской тюрьмы, гетто и лагеря, расположенных на территории мясокомбината, были обречены на смерть. И только наступление Красной Армии помешало палачам до конца осуществить свои зловещие планы. В сентябре 1943 г. мы были освобождены. Но и после освобождения мы долго не верили в свое спасение. То, что делали с нами фашисты, забыть нельзя никогда!».

Также в Унече, в годы оккупации дислоцировались сотрудники немецкой тайной полевой полиции или, проще говоря, полевого гестапо - ГФП (Geheimfeldpolizei). Координирующий их действия штаб группы ГФП-729 в разное время размещался в Новозыбкове, Клинцах и Унече. Общая численность этой группы составляла примерно 120 человек. Известно имя начальника группы ГФП-729 – им был капитан Йохум Фриц.

С приходом немцев были распущены все колхозы и местные крестьяне занимались выращиванием урожая для своих семей, фактически перейдя на натуральное хозяйство. Советские деньги в годы оккупации хождения не имели, зато были востребованы немецкие марки. Впрочем, деньги в годы немецкой оккупации были не самым актуальным платежным средством - в основном господствовал натуральный товарообмен.

С приходом немцев, в Унече была официально возрождена религиозная жизнь. Как известно, захватчики делали особую ставку на восстановление православного культа на оккупированных советских территориях, так как видели в этом немаловажное средство антибольшевистской пропаганды. В Унече немцы позволили местным жителям отремонтировать церковь и проводить в ней регулярные богослужения.

Продолжали работать в период оккупации и школы.

Одним из наших земляков, встретивших войну на оккупированной территории, был Михаил Федосович Коротченко - участник Великой Отечественной войны, ветеран труда, писатель и поэт, автор книги «Просто и правдиво о войне. Воспоминания бывшего разведчика». М.Ф. Коротченко родился в 1926 году в деревне Белогорщ в крестьянской семье. Когда на нашу землю пришла война, Михаил успел закончить пять классов Будавовницкой школы. Летом 1943 года, следуя в немецком эшелоне, вывозившем в Германию бесплатную рабсилу, он сумел бежать во время стоянки в Гомеле, избежав тем самым печальной участи, постигшей миллионы советских граждан, угнанных на работы в Третий рейх. После удачного побега шестнадцатилетний Михаил, несмотря на свой юный возраст, отправился добровольцем в Красную Армию, в рядах которой прошагал до Восточной Пруссии, где и встретил День Победы.

По произведенным после войны подсчетам, за годы немецкой оккупации на территории Унечского района было уничтожено около 4 тысяч местных жителей. В память о безвинных жертвах 1941-1942 годов, на северной окраине Унечи, в самом конце улицы Октябрьской, у городского озера был установлен мемориальный обелиск. В этом месте немцы производили массовые казни местных коммунистов, партизан и всех, заподозренных в связях с ними. По данным Унечской партийной организации здесь было расстреляно до 500-600 человек, среди которых известны имена бывшего начальника паспортного стола Чирвы, железнодорожного рабочего Кротова, рабочего Селебина, сотрудника железнодорожной охраны Степенкова, найтоповичского колхозника Орешко, председателя сапожной артели Орехова.

В годы оккупации был арестован и впоследствии замучен в Мглинской тюрьме второй секретарь Унечского райкома партии Василий Копытов, который был оставлен на оккупированной территории для организации и координации подпольного движения.

Еще одним местом массовых казней мирных жителей была городская сенобаза. В частности, здесь немцы расстреляли немало еврейского населения.

Еще осенью 1941 года немцы согнали всех местных евреев в гетто, которое они устроили на территории мясоптицекомбината. Узниками в основном были еврейские дети, женщины и старики. После многомесячного пребывания в гетто, большинство из них были расстреляны 15 марта 1942 года. Такая же участь постигла и местных цыган. Помимо Унечи, еврейские гетто имелись в соседних Клинцах, Мглине и Стародубе. Всего, по приблизительным оценкам, на территории современной Брянской области в годы оккупации нацистами было уничтожено около 17 тысяч евреев.

Из воспоминаний М.Ф. Коротченко известно, что немцы в годы оккупации устраивали открытые казни провинившихся в чем-либо граждан. Происходило это прямо напротив унечского вокзала, где для этих целей соорудили виселицу.

В Германию для нужд немецкого фронта было угнано несколько тысяч голов домашнего скота. В частности, по состоянию на 1 января 1944 года в районе из 8 тысяч лошадей осталось немногим более 3 тысяч. Из них часть немцы угнали с собой, а часть просто застрелили, отступая осенью 1943 года. Много лошадей погибло и от болезней.

В Унече немцы также содержали военнопленных. Однако, не всех, а лишь тех, кто мог приносить им практическую пользу. Например, известно, что на станции работали пленные советские танкисты, которые занимались обслуживанием дизель-моторов. Для проживания военнопленных в Унече был построен специальный лагерь, который располагался на территории современных завода «Тембр» и овощесушильного завода. Также военнопленные содержались на территории нынешнего ОАО «Унечское АТП».

Теперь речь пойдет о том, о чем не очень было принято говорить в советские времена – о коллаборационизме на оккупированных территориях. В нашем случае, это Брянщина в целом и Унечский район, в частности. Были ли среди местных жителей коллаборационисты, то бишь те, кто предпочел сопротивлению сотрудничество с оккупационными немецкими властями? Разумеется, были. Насколько их было много, сказать сложно. Во всяком случае, немало, это уж точно. Чего стоит одна лишь «Локотская республика» и Русская Освободительная Народная Армия (РОНА) во главе с уроженцем Белоруссии Брониславом Каминским (1899-1944), который имел практически неограниченные полномочия на территории Локотского округа. Состоявшая в основном из местного славянского населения, РОНА со временем была включена в состав войск СС. Это было весьма крупное и боеспособное подразделение, которое успешно вело успешную борьбу с партизанским движением.

Население территорий, входивших в «Локотскую республику», до начала оккупации составляло более полумиллиона человек.

«Локотская республика» просуществовала до лета 1943 года, т.е. до того момента когда советская армия уже была на подступах к Брянщине. РОНА эвакуировалась из Локтя в район белорусского города Лепель Витебской области и вскоре была преобразована в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС. После освобождения Белоруссии, бойцы Каминского воевали в Польше, где участвовали в жестоком подавлении Варшавского восстания летом-осенью 1944 года. Вскоре после этих событий 29-й дивизию СС расформировали. Но Каминскому не довелось стать свидетелем этого события – в августе 1944 года он был убит недалеко от Варшавы при достоверно невыясненных обстоятельствах.

Среди наиболее известных и одиозных личностей, связанных с историей «Локотской республики», упоминается имя Антонины Макаровой, или, как ее чаще называют – Тоньки-пулеметчицы. Эта русская женщина, начинавшая войну санинструктором в Красной Армии, осенью 1941 года попала в печально известный вяземский котел, выбираясь из которого, оказалась в немецкой оккупационной зоне на востоке Брянщины. С этого момента и началась «карьера» Тоньки-пулеметчицы. Согласившись сотрудничать с немцами, Макарова за годы оккупации привела в исполнение множество приговоров оккупационных властей в отношении партизан и прочих местных жителей, лично расстреливая их из пулемета. Арестовать Макарову удалось лишь спустя многие годы после войны. Усилиями органов госбезопасности ее вычислили и задержали в маленьком белорусском городке Лепель только в 1978 году. А все предыдущие годы велась кропотливая, но безуспешная работа по ее поиску. Как выяснилось, Антонина Макарова никуда из Советского Союза не уезжала, после войны вышла замуж, обзавелась семьей и жила обычной мирской жизнью, теперь уже под фамилией Гинзбург. Более того, в Лепеле она пользовалась репутацией уважаемой всеми фронтовички и о ее темном прошлом не догадывались даже ближайшие родственники. Разоблачение Макаровой стало настоящим шоком для маленького белорусского городка. Еще большим шоком арест Тоньки-пулеметчицы стал для ее мужа и двух дочерей, которых Макарова больше никогда не увидит. В шесть часов утра 11 августа 1978 года ее расстреляли.

Однако, нас больше всего интересуют личности, которые сотрудничали с оккупационными властями в нашем регионе.

Так, среди сотрудников немецких карательных подразделений, действовавших в Унече, известно имя некоего Дешнера, происходившего из семьи русских немцев. В первые же дни войны Дешнер попал в плен и согласился сотрудничать с немцами. Начинал переводчиком в службе безопасности СД-7а. Дешнера вычислили и привлекли к ответственности лишь спустя многие годы после войны – в начале 70-х годов, когда он работал учителем немецкого языка в Душанбе. Дешнер сознался в десятках карательных операций и сотнях убийств мирных жителей. География деятельности Дешнера была обширной – Унеча, Брянск, Орел, Воронеж, Гомель, Бобруйск, Минск. Как и в случае с Антониной Макаровой, вплоть до ареста никто из родственников Дешнера даже и не догадывался, чем он занимался в годы войны.

Среди сотрудничавших с немцами встречался самый разношерстный народ, с самыми разными мотивами. Одна из основных категорий - советские солдаты, попавшие в немецкий плен. Для того, чтобы спастись от смерти в концлагере, многие из них соглашались взять в руки немецкое оружие. Были среди коллаборационистов и авантюристы, что называется, «без родины и флага», которым все равно, где и с кем. Немало было сознательных антисоветчиков из числа идейных противников большевистской власти. Наверняка, попадали в число коллаборационистов и люди без определенной мотивации. Это были обычные граждане, в мирной жизни вполне порядочные, законопослушные и трудолюбивые советские обыватели. Но война нередко заставляла делать их тяжелый выбор. Для таких людей альтернатива между смертью и предательством зачастую становилась личной трагедией. Сохранить жизнь ценой измены или обречь себя и свою семью на гибель, но не предать… Невероятно тяжелый нравственный выбор у последней черты…

Известно, что на территории района в годы войны производилась запись добровольцев в Русскую Освободительную Армию (РОА). Записавшиеся в армию Власова, могли тем самым избежать угона в гибельное немецкое рабство.

В начале 1943 года охрану станции Унеча и железной дороги в ее окрестностях нес прикомандированный сюда из Минска взвод железнодорожной охраны, входивший в состав роты лейтенанта Д. Чайковского. Эта рота была сформирована немцами ориентировочно в начале 1943 года в Минске и входила в состав полицейского батальона железнодорожной охраны, состоявшего преимущественно из белорусов.

Среди прочих коллаборационистских подразделений, известных в нашем регионе, следует назвать «Батальон общественной безопасности». Эта группа относилась к местным полицейским формированиям и действовала в 1942 году в районе Стародуба, Почепа, Мглина и Унечи.

Уже после освобождения нашего региона Красной Армией, в лесах Мглинского и Суражского районов действовали части так называемой «Зеленой Армии» под руководством резидента «Зондерштаба-Р» по фамилии Роздымаха, который после ликвидации Локотской республики ушел в леса. Однако, эти группы довольно быстро и успешно были ликвидированы советской контрразведкой, поэтому организовать какое-либо мало-мальски значительное партизанское движение в нашем регионе немцам не удалось. Роздымаха погиб при выходе из очередного окружения в одном из боев с бойцами из оперативной дивизии НКВД. После его смерти остатки Зеленой Армии возглавили братья Козины, один из которых, Николай, ранее служил в полиции Суражского участка. Отдельные очаги антисоветского сопротивления сохранялись в глухих брянских лесах, в основном на востоке области, вплоть до начала 50-х годов.

Помимо немецких и коллаборационистских подразделений, в нашем регионе в годы войны дислоцировались и подразделения, состоящие из солдат союзных Германии стран. В частности, в соседних Клинцах стоял венгерский гарнизон. В 1942 году железную дорогу Унеча-Орша некоторое время охранял 638-й французский полк. Впрочем, далеко не всегда солдаты союзных Германии войск желали проливать кровь за интересы Гитлера. Так, из опубликованных в новейшее время рассекреченных документов НКВД, известно, что 4 февраля 1943 года в Унечу и Стародуб с Курского направления были доставлены 4 эшелона итальянских солдат и несколько эшелонов солдат русско-немецких формирований, отказавшихся воевать. В целях устрашения, нескольких человек из числа итальянских солдат немцы повесили на площади нашего города.

Несмотря на заметное коллаборационистское движение, в первую очередь Брянщина все же известна как один из крупнейших очагов советского партизанского сопротивления. Хотя, в Унечском районе партизанское движение не имело такого размаха, как, например, в обширных клетнянских лесах, однако и наши партизаны внесли немалый вклад в общее дело победы над врагом.

Партизанское движение в регионе начали организовывать еще до прихода немцев. Так, 4 июля 1941 года Орловский обком направил во все районные партийные комитеты области директиву о начале формирования партизанских групп и отрядов. В течение августа-октября 1941 года такие подразделения были организованы практически во всех уголках Орловской области. В районе Унечи на протяжении всего периода оккупации действовали такие партизанские объединения, как Мглинский отряд, Четвертая партизанская бригада «За Родину!», Партизанская бригада имени Котовского. Все эти отряды подчинялись штабу партизанского движения Западного фронта. В Унече мглинский и клетнянский партизанские отряды, контролировавшие все повстанческое движение в этой части Орловской области, имели немало осведомителей, собиравших ценные сведения о дислокации и передвижениях немцев.

В декабре 1941 года на территории Унечского района действовали специальные диверсионные партизанские отряды, подчинявшиеся небезызвестному Сидору Петровичу Ковпаку (1887-1967). В частности, известно, что один из тыловых рейдов партизаны Ковпака совершили в село Старая Гута, где обосновались на некоторое время и совершали отсюда свои вылазки.

В клетнянском и мглинском партизанских отрядах сражалось немало унечцев. Например, внедренный партизанами в оккупационную полицию юный житель Коробонич Иван Потемкин. В марте 1943 года он убил немецкого офицера и ушел к партизанам. После этого Потемкин остался в отряде, где сначала был обычным бойцом, а затем стал командиром партизанской группы.

В районе Унечи наибольший интерес для партизанских отрядов представляло все, что было связано с использованием немцами железной дороги, т.к. выведение из строя полотна, уничтожение составов и прочей инфраструктуры наносило весьма существенный урон вражескому тылу. Партизанская проблема была для немцев настолько серьезной, что одно время они даже рассматривали вариант постройки оградительного забора вдоль всей железной дороги от Брянска до Унечи. Ценность железной дороги Брянск-Гомель для немцев возрастала еще и потому, что автомобильные грузоперевозки по шоссе, которое вело из Гомеля в Унечу, по причине очень плохого состояния дороги осуществлялись лишь в случаях крайней необходимости.

Первые партизанские диверсионные действия в районе Унечи были отмечены еще в сентябре 1941 года. Так, 20 сентября 1941 года группа из 16 партизан заминировала полотно железной дороги близ разъезда Коробоничи, в результате чего под откос был пущен немецкий бронепоезд.

Немецкое командование, понимая, какую опасность представляет масштабное партизанское движение, выделяло на борьбу с повстанцами немалые силы. При выборе методов этой борьбы было приказано не церемониться и самым жестоким образом подавлять всякую волю к сопротивлению. Например, в «Памятке о партизанской войне», выпущенной для военнослужащих 102-й пехотной дивизии вермахта, которая в те годы действовала на западе современной Брянщины, говорилось о необходимости казнить не только всех без исключения партизан, но и местных жителей, оказывающих партизанам какую-либо поддержку.

Для борьбы с партизанами военные совместно с полицией организовывали карательные рейды по населенным пунктам и их окрестностям. Так, зимой 1941-1942 годов, силами военных и полицейских подразделений Почепа, Клетни, Мглина, Унечи, Стародуба и Суража была проведена большая карательная операция на территории Мглинского района.