Когда журнал «Наш современник» попросил меня написать краткий очерк о Константинове, найти о нём хоть какие-то сведения оказалось делом нелёгким. Тогда я набрёл лишь на одну тоненькую книжицу рисунков его изобретений и по крупицам стал собирать о нем краткие сведения в старых военных журналах.

 Очерк в итоге был всё-таки написан и вошёл в мою книгу «Выход в небо» – о людях, верных своему предназначению. И тут случилось удивительное - когда я представлял ее во время одной из литературных встреч со старшеклассниками московской школы № 1464, оказалось, что в школьном музее есть материалы о моем герое, и даже - генеалогическое древо его рода. Бывают же такие сближенья! Более того, выяснилось, что в музей школы заглядывал прямой потомок Константинова Владимир Фредович Вебер (рядом с ней была улица имени его предка). Позже я и сам встретился с инженером Вебером.

Почему же на долгое время имя Константинова было предано забвению и даже выдающиеся ученые, работавшие в области ракетной и космической науки, не вспоминали о нем?

 Только теперь стало понятно, что все дело в его «неправильной» родословной. Еще бы: Константинов был незаконнорожденным сыном цесаревича Константина Павловича Романова!

 Детей цесаревича Констанцию и Константина в те времена считали воспитанниками (приёмными детьми) князя Ивана Александровича Голицына, адъютанта великого князя. Именно по этой причине у них впоследствии изменилось отчество.

Тем не менее, будущий ракетчик воспитывался при царском дворе. Гувернёром 11-летнего мальчика был немец Гельвиг, выпускник Лейпцигского университета.

Надо сказать, что великий князь, увлеченный военным делом, весьма живо интересовался боевыми ракетами и придавал особое значение развитию этого эффективного оружия. Так что отнюдь не случайно побочный сын цесаревича, который считал развитие ракетного дела в России своей личной заслугой и средств на это не жалел, стал в итоге ракетчиком.

Адъютантом цесаревича в Военной канцелярии его высочества в звании камергера двора, как уже говорилось, состоял князь И.А. Голицын (1783–1852). Представитель древнего рода любил широко пожить и промотал несколько состояний. В Бельведерском дворце он был известен своими чудачествами. Будучи когда-то в Париже в качестве адъютанта великого князя, Голицын познакомил Константина Павловича с актрисой Кларой-Анной. Прелестное личико и пленительный голос молодой актрисы так обворожил и цесаревича, что он на глазах у всех пожал ей руку. Из театра Клара-Анна попала в парижское окружение великого князя, став еще одной его фавориткой. А потом стала матерью будущего ракетчика. Александр I выказал брату неудовольствие его похождениями, компрометирующими царскую фамилию, и решил удалить его из столицы, назначив главнокомандующим армией вновь образованного Царства Польского в составе Российской империи. И команду над войском в Польше принял Константин Павлович.

 Цесаревич искренне хотел примирить поляков и русских – а его не могли терпеть ни те, ни другие.

 Императорская фамилия, естественно, не хотела выносить сор из избы. Поэтому в оборот была пущена легенда о происхождении Константина, согласно которой он являлся сыном купца второй гильдии Санкт-Петербургской губернии. Эту легенду и я поместил в своем очерке.

В действительности, отцом Константинова был великий князь, цесаревич Константин Павлович Романов, а матерью – французская актриса Клара-Анна де Лоран. При рождении, по обычаю, мальчик был наречён Константином Константиновичем Константиновым. А Ивану Голицыну велено было обеспечить воспитание и образование детей, рожденных Лоран – Констанции и Константина.

Император Александр издал манифест, в котором было сказано: «Если какое-либо лицо из императорской фамилии, вступив в брачный союз с лицом, не имеющим принадлежность ни к какому царствующему или владетельному дому, рождаемые от такого брака дети не имеют права на наследование престола». И Константин Павлович подписал отречение от престола и передачу его Николаю.

Положение Клары-Анны де Лоран стало еще более затруднительным: ее дети не были признаны императорской фамилией. Она скромно проживала в одной из резиденций, выбранных самим великим князем, – в Лазенках. Константин Павлович, по совету императора, устранился от свиданий с нею. Единственным ее утешением оставался один из варшавских театров, где она продолжала играть под театральным псевдонимом Констанс. Детей же, рожденных ею, – Константина и Констанцию записали воспитанниками князя И.А. Голицына.

Клара-Анна позаботилась о музыкальном образовании Констанции, у которой обнаружились прекрасный голос и музыкальные способности. Ее определили в консерваторию.

 Образованием Константина занимался сам отец: с малых лет Константин Павлович прививал маленькому Косте любовь к военной службе, выезжая со своими детьми на смотры Измайловского и Литовского полков, расквартированных в окрестностях Варшавы.

 К своим сыновьям великий князь относился очень строго и требовательно.

Княгиня Лович часто приглашала во дворец своего юного соотечественника – Фредерика Шопена, будущего великого композитора. В то время Фредерик жил в Казимировом дворце. Он своей игрой на фортепиано мог усмирять вспышки неуравновешенного характера цесаревича. В возрасте 10 лет Шопен сочинил марш и посвятил его цесаревичу. Фредерик давал уроки музыки Константину и музицировал с юной кареглазой Констанцией. Шопен посвятил Констанции свой знаменитый Второй фортепьянный концерт. Между ними вспыхнула любовь, но их быстро разлучили.

Констанция Константинова к тому времени стала очаровательной девушкой, на нее засматривались многие молодые люди из окружения цесаревича. Одним из таких офицеров был поручик А.Ф. Лишин. Благодаря князю Голицыну он познакомился на светском балу у графини Клары-Анны де Лоран с его приемной дочерью Констанцией. А великий князь дал письменное согласие на их брак. Венчание состоялось в варшавской русской церкви на Подвале. Так пятнадцатилетняя Констанция стала Лишиной.

Ветвь Лишиных – из Черниговской губернии, 550 лет этот род был известен на Украине. Лишины всегда были принципиальные, суровые и непреклонные люди. После присоединения Украины к России они служили преимущественно в армии и занимали довольно высокие посты.

Лучшие качества Лишина проявились во время Польского восстания 1830-1831 гг. Один из бунтовщиков с пистолетом в руках требовал, чтобы Лишин сделал предложение кантонистам вступить в польское войско. Но получил решительный отказ поручика лейб-гвардии Литовского полка… Его жена чуть позже бесстрашно отстраняла от себя штыки охранников, требуя разрешить ей свидание с плененным мужем.

А Константинов чуть не погиб во время восстания. В Брюлевском дворце, во время нашествия инсургентов, ищущих цесаревича Константина Павловича для расправы, князь И.А. Голицын спрятал графиню де Лоран и малолетнего Константина от разъяренной толпы в укромном месте под широкой лестницей. А потом, под охраной кавалеристов, успешно вывел их из дворца.

Между тем, Константин Павлович просил де Лоран тайно проникнуть в Бельведерский дворец и изъять документы, хранившиеся в одной из шкатулок в его кабинете. Констанс выполнила просьбу близкого ей человека: взглянув на содержимое указанной ей шкатулки, она поняла, почему именно ей была поручена эта опасная миссия – среди документов (завещания Петра Великого и многих других очень важных секретных бумаг) хранился, в том числе, и проект конституции, которую Александр I подготовил для Российской империи, но не решился обнародовать. Текст конституции, названный императором Грамотой, был изложен на французском языке, родном для де Лоран. Эти документы после смерти Александра I были переданы Константину Павловичу на хранение как наследнику престола, но они не должны были попасть в руки восставших.

Во время того восстания Константин Павлович Романов направился из Польши в Россию, но по пути заболел холерой и умер в Витебске.

После кончины благодетеля Лишин был ободрён вниманием его высочества Михаила Павловича и переведен на службу в Санкт-Петербург в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (впоследствии Николаевское кавалерийское училище).

Но вернемся к Константинову. Князь Голицын вместе с 13-летним Константином и де Лоран обосновались в Петербурге.

 В 1834 г., исполняя волю покойного Константина Павловича Романова, князь Голицын определил 15-летнего Константина юнкером в Михайловское артиллерийское училище. Здесь, во время учебы, и проявился его интерес к ракетному делу.

 Ракеты в России появились уже в начале XVII в. В 1607 году в Москве была издана книга дьяка посольского приказа Онисима Михайловича Радишевского «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». В 1680 г. в Москве образовано «Ракетное заведение», где изготавливали фейерверочные и сигнальные ракеты. Сам Петр I занимался «зелейным делом», и по его заданию и разработкам в Ракетном заведении в 1707 г. изготовили сигнальную ракету, способную подниматься на высоту до одного километра. В библиотеке Петра I имелась книга Иосифа Беклера «Потешные огни» (1660 г.) с описанием ракет для фейерверков и чертежами ракет, состоявших из двух частей.

Чтение этих книг воспаляло воображение будущего ракетчика Константинова. Он знал об успехах отечественных ракетчиков таких, как М.В. Данилов, А.П. Демидов, Ф.С. Челеев, П.И. Шувалов, А.И. Картомазов. Последний преподнес цесаревичу Константину Павловичу в письменном виде изобретенный им «секрет состава» своих ракет с копиями принадлежностей для их изготовления.

Особенно Константинова интересовал ракетчик, герой Отечественной войны 1812 года полковник Александр Дмитриевич Засядко, поставивший перед собой задачу – раскрыть секреты так называемых конгревовых ракет. Но на это требовались большие средства. Тогда он продал свою часть отчего наследства и на вырученные деньги приобрел оборудование и материалы для проведения своих исследований. Засядко принялся за совершенствование конструкции ракет, их производства, пусковых станков и выработку рекомендаций по применению нового оружия. В частности, высказал весьма оригинальную идею, которая была воплощена в России. Он предложил «возить одни только железные листы для изготовления ракетных гильз, а ракеты изготовлять по мере надобности, таким образом, предотвращая готовые ракеты от порчи при дальней перевозке». Александр I был доволен инициативой изобретателя и его бескорыстием, сказав: «Слава Богу, есть офицеры, которые служат из одной только чести!». А Константин Павлович с большим интересом наблюдал за опытными стрельбами ракет А.И. Картмазова и А.Д. Засядко, которые в 1817 г. специально для него устроил великий князь Михаил Павлович. Ракеты и результаты демонстрационных отстрелов были одобрены великим князем, и этот вид оружия был введен в арсенал русской армии.

В 1838 г. Константинов был назначен командующим Школой мастеров порохового и селитряного дел (ныне Пиротехническая школа). Затем в 1840 г. командирован на четыре года за границу «для собрания полезных сведений, до артиллерии относящихся».

Он тщательно изучал опыт зарубежных ракетчиков. Ему было известно про малоуспешные опыты во Франции по созданию боевых (зажигательных) ракет, проводимые пиротехниками Клодом Руджиери, Филиппом Бельером и капитаном артиллерии Морисом Шевалье и другими инженерами. Большего успеха добился только английский конструктор полковник Уильям Конгрев (1772–1828). Проводя эксперименты с ракетами, Конгрев сформировал некоторые основы теории проектирования и производства пороховых ракет, включающей технологию поддержания устойчивого процесса горения топлива и методику использования хвостовых стабилизаторов для управления ее полетом. В знак признания его заслуг европейские боевые ракеты назвали «конгревовы», а сам он стал генералом.

Зарубежный опыт подогревал изобретательские способности русского ракетчика. Он побывал во многих странах Европы: в Австро-Венгрии, Англии, Бельгии, Голландии, Пруссии, Франции.

 К этому времени Константинов изобрел электробаллистический прибор (это первое его изобретение). Потом в 1844 г. предложил также прицел для навесной стрельбы из гладких орудий. После возвращения в Россию испытал свою установку для измерения скорости артиллерийского снаряда.

 Будучи в Австрии, он решил встретиться с видным специалистом по ракетной технике, шведом, генерал-майором бароном Винценсом фон Аугустином, начальником австрийского корпуса ракетчиков и лаборатористов. На ракетном поле до смотра Константинов рассказал ему о своем ракетном баллистическом маятнике. Аугустин заметил при этом, что Константинов «начал с того, чем ему, Аугустину, следовало бы кончить», признав тем самым высокую одаренность молодого изобретателя.

Баллистический маятник был предназначен для измерения тяги порохового двигателя, что позволило Константинову исследовать влияние формы и конструкции ракеты на её баллистические свойства, заложив научные основы расчёта и проектирования ракет. Фактически методика исследования внутрибаллистических характеристик ракетных двигателей с помощью маятника Константинова – прообраз современных огневых испытаний! В течение многих лет маятник Константинова оставался наиболее совершенным инструментом исследования тяговых параметров ракетного двигателя. Его принцип и конструктивная схема использовались через 100 лет в Институте физической химии АН СССР при исследовании удельного импульса тяги создаваемых в конце 40-х годов ХХ в. российских ракетных двигателей на твердом топливе.

 Электробаллистическая установка и ракетный маятник позволили Константинову стать предтечей выдающегося создателя трудов по теории ракет и космической техники К.Э. Циолковского.

 В 1850 г. высочайшим приказом полковник Константинов был назначен командиром старейшего Петербургского ракетного заведения, первого в России промышленного предприятия по производству боевых ракет. Одним из направлений его деятельности стало совершенствование производства, прежде всего улучшение технологии и безопасности изготовления боевых ракет.

Константинов был ревнителем ракетного вооружения кораблей. И сделал много для их применения во флоте. Так, он опубликовал в «Морском сборнике» работу, в которой анализировались все предложения, связанные с подводным плаванием. В ней он по достоинству оценил предложения известного русского инженера генерал-адъютанта К.А. Шильдера, применившего боевые ракеты на первой в мире металлической подводной лодке.

Ракеты Константинова применяли и при обороне Севастополя. В первых числах февраля 1855 г. противник атаковал передовые рубежи обороны Севастополя ракетами Конгрева. Из траншей, раскинувшихся за бастионом, посыпались вражеские ракеты в расположение эскадры под командованием вице-адмирала П.С. Нахимова. Едва не был сожжен этими ракетами корабль «Великий князь Константин». Тогда помощник Константинова Пестич решился ударить по неприятелю своими ракетами, с верхнего этажа казармы. Определил угол возвышения — в 20 градусов. При первом выстреле ракета перелетела засеку и упала в переднюю траншею неприятеля. Английские солдаты побросали саперные лопаты и кинулись в разные стороны по ходам отрытой ими траншеи. «Донося о сем Вашей светлости, — писал вице-адмирал Нахимов 16 февраля 1855 года генерал-адъютанту князю Меншикову, — имею честь присовокупить, что ракеты, бросаемые неприятелем, преимущественно разрывные, с сильным зажигательным составом; а дальность полета простирается до двух тысяч сажен».

Это донесение сослужило важную службу для Константинова — он стал получать срочные большие заказы на изготовление и поставку отечественных ракет для Восточной кампании.

По словам директора Артиллерийского департамента Морского министерства генерал-майора Н.А. Терентьева, случаи прошедшей войны указали на важность употребления, при некоторых обстоятельствах, боевых ракет. Опыты, проведенные над ними в морском ведомстве, доказали, что боевые ракеты в некоторых случаях (например, при десантах) могут отчасти заменить артиллерию, а иногда – дополнить ее действие. При употреблении боевых ракет на судах флота была образована особая морская ракетная команда, которая учила людей обращаться с подобным вооружением. Кроме того, были устроены особые станки для метания боевых ракет со шлюпок и составлены на этот предмет правила для руководства. За труды и отличие по службе в апреле 1864 г. Константинов был произведен в генерал-лейтенанты по полевой артиллерии.

Любопытно, что со службой в ракетном заведении под началом Константинова связан, хотя и короткий, но весьма значительный эпизод жизни и творчества великого русского писателя Л.Н. Толстого. После героической Севастопольской обороны его откомандировали в Петербург. Прибывший на новое место службы 21 ноября 1855 г., Толстой приказом инспектора всей артиллерии от 27 декабря 1855 г. № 435 был зачислен в ракетную батарею при ракетном заведении.

 Поручик Толстой, с большой симпатией относившийся к Константинову, с охотой общался с ним, часто бывал у своего командира дома на Разъезжей и всегда тепло отзывался о нем.

 Из дневниковых записей Толстого (16 мая – 9 декабря 1856 г.) известно, что посещая Константинова, Толстой завтракал или обедал с ним, встречался в его квартире с известными артиллеристами и ракетчиками. Но, не видя перспектив своей службы в артиллерии, Толстой заводил разговор об отставке, хотя Константинов его отговаривал. Несмотря на уговоры, Толстой все-таки уехал в Ясную Поляну, откуда посылал своему командиру письма. А 29 декабря 1856 г. написал на имя начальника Санкт-Петербургского ракетного заведения К.И. Константинова рапорт об отставке. Автограф этого рапорта был найден в 1913 г. в Николаеве при ликвидации ракетного завода и передан в городской музей.

О том, что граф Толстой служил в ракетном «заводе» свидетельствуют и его «Казаки», где вскользь упоминается об этом учреждении.

В марте 1857 г. Константинов был командирован за границу для заказа всех технических приспособлений для вновь проектируемого ракетного завода. Но основной задачей Константинова оставалось: «...познакомиться ближайшим образом с существующими ныне во Франции ракетными заведениями, из которых одно в Тулоне, а второе в Меце». Несмотря на секретность сведений, ему удалось их приобрести. Видимо, не без помощи экономической разведки…

Во время заграничной командировки в 1857 г. до Константинова дошло печальное известие: 30 июня в своей маленькой квартирке на Разъезжей улице тихо отошла в мир иной его мать Анна Петровна Голицына (Клара-Анна де Лоран). Ее похоронили на католическом кладбище на Выборгской стороне. На надгробии была надпись по-французски «Анна Голицына † 30 июня 1857, 58 лет».

 Константинов на свой страх и риск, по собственным чертежам заказал на заводе, которым владел Эммануэль Дэни Фарко в Париже, оборудование для нового ракетного заведения. Император Александр II в августе 1859 г. одобрил заказ Константинова, а также согласился с его предложением: выделить ракетные команды в самостоятельный род войск, нуждающийся в собственном командовании.

Созданное им Управление со своим штабом, ракетным дивизионом, собственными ракетными заводами и ракетными полигонами можно считать прообразом современных отечественных ракетных войск.

Плодотворная деятельность заведующего Управлением генерал-майора Константинова по усовершенствованию боевых ракет и ракетного производства произвела особое впечатление даже на монархов дружественных России стран: в 1859 г. на него «полился» дождь орденов. Он получил российский орден Святого Станислава 1-й степени, Командорский крест ордена Нидерландского льва, испанский орден Изабеллы Католической…

1860 год внес в личную жизнь Констатинова знаменательные события. Дворянское депутатское собрание Санкт-Петербурга удовлетворило просьбу о признании его в потомственном дворянском достоинстве, а Сенат определил внести имя Константинова во вторую часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии с изготовлением диплома и герба.

Казалось, справедливость в судьбе Константинова восторжествовала. Но не зря говорят, что за грехи отцов отвечают дети. Лишь недавно был установлен подобный факт, тщательно скрываемый многие годы. От гражданского брака с С.П. Рутковской 17 июля 1860 г. в деревне Мурзинка Шлиссельбургского уезда родился сын – Владимир Константинович Константинов. Вероятно, до рождения сына Софья Павловна проживала в квартире, занимаемой ранее Кларой Петровной, на Разъезжей улице, а когда пришло время рожать, Константин Иванович арендовал для нее дачу в Мурзинке – подальше от людских глаз и злословий. Здесь и было зарегистрировано рождение его внебрачного сына Владимира. Но через год его мать умерла. Не имея возможности участвовать в воспитании сына, Константин Иванович, который в то время был в командировке за границей, попросил родственников подыскать кормилицу-няньку, которая могла бы постоянно присматривать за ребенком. Так, фактически без отца и матери, рос единственный сын Константина Ивановича, потомственный дворянин.

А испытания на прочность все продолжались.

На смену устаревшим гладкоствольным тяжёлым орудиям пришла нарезная артиллерия, гораздо более точная и скорострельная, по сравнению с ракетами. Это породило в российских верхах сомнения в перспективности и эффективности ракетного оружия в принципе, сомнение в строительстве ракетного завода,  любимого детища Константинова. Разработанное им специальное оборудование было настолько совершенным, что испанское правительство заказало в Париже точно такое же для своего нового ракетного завода в Севилье. Главным отличием этого завода была «телединамическая передача движения», механизация и автоматизация производственных циклов. Разработанные Константиновым машины, станки, приборы и технология поточного изготовления ракет воплотились в крупнейшее в России и Европе автоматизированное производство. Кроме того, Константин Иванович к тому времени был не только создателем, но и «летописцем» ракет, составил первый полный курс ракетной артиллерии, международного значения. В 1859 –1861 гг. он в своей альма-матер прочел для артиллерийских офицеров цикл лекций о ракетах. В 1861 г. эти лекции были опубликованы в Париже на французском, а потом и на русском языке. Эта, тогда единственная в мире, фундаментальная монография была высоко оценена в научных кругах, в том числе Парижской академией наук. Автор ее был удостоен премии Михайловской артиллерийской академии (бывшее Михайловское училище) в России.

К.И. Константинов в своих лекциях первым в мире из специалистов ракетного дела почти вплотную подошел к одному из главнейших законов движения ракет: «В каждый момент горения ракетного состава количество движения, сообщаемое ракете, равно количеству движения истекающих газов». Математическую форму этому закону придал другой отечественный ученый; всему миру она известна как «формула Циолковского».

Главный ракетчик империи кинулся защищать будущее ракет, и выдержал серьёзнейший экзамен на Особой императорской комиссии, собранной для уточнения необходимости строительства нового ракетного завода.

Император Александр II постановил учредить особую комиссию, составленную из генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Павловича (председателя), генералов С.П. Сумарокова, Б.И. Мархлевича, А.В. Дядина, Э.В. Бриммера, А.А. Баранцова, Э.И. Тотлебена, Н.А. Крыжановского, А.Г. Вилламова, К.И. Константинова (членов комиссии). Комиссия единодушно признала пользу боевых ракет как вспомогательного средства, в основном при обороне крепостей, и признала необходимость учреждения нового ракетного заведения. Таким образом, упорство, убежденность, трудолюбие, целеустремленность и горячая настойчивость, подкрепленные высокой эрудицией и изобретательской смекалкой Константинова, отстояли будущее ракет, вплоть до современных баллистических.

Константинов построил новый Николаевский ракетный завод, был назначен его начальником и переехал жить в г. Николаев.

В это же время Константинов представил ракетчикам новую ракетную систему — 2-дюймовую боевую ракету, пусковой станок для неё и ударный пальник для запуска.

 После высочайшего одобрения ракетная система была принята на вооружение русской армии. Состоялось признание ракетного оружия как необходимого и эффективного дополнения к нарезной артиллерии!

 Все артиллеристы знают, что ракетный станок залпового удара генерал-лейтенанта Константинова стал прообразом легендарных «катюш» во время Великой Отечественной войны.

Как не сказать и о том, что именно главный ракетчик страны разработал оригинальную продовольственную программу России, для реализации которой составил основы Общества домашней экономии. Фактически Константинов создал проект Российского общепита (от «кулинарного техникума» до автоматизированной русской кухни). Вот уж действительно, до чего не дотронется – все превращается в золото.

В 1871 году генерал Константинов скончался в Николаеве и был торжественно захоронен в храме Рождества Пресвятой Богородицы села Нивное Мглинского уезда Черниговской губернии.

Но его ждали испытания и после смерти. В 1922 г. из церкви было конфисковано всё самое ценное. Осенним вечером 1937 г. останки Константинова и других членов семьи вынесли из церкви с северного входа и ссыпали в небольшую яму.

При встрече с потомком К.И. Константинова инженером МАИ Владимиром Фредовичем Вебером, я узнал, что он, уроженец г. Реутова Московской области, начал заниматься историей села Нивное Суражского района Брянской области с 2001 года. Он разыскал сброшенный безбожниками прах из захоронения Константинова и обнаружил в нем сохранившиеся эполеты и ботфорт сапога… Прах своего великого предка Вебер перезахоронил у разрушенной церкви. Он приобрел дом в селе Нивное, установил памятную часовню во имя Царя Константина Великого и памятный знак во дворе сельской школы.

Кроме того, передал прошение на имя епископа Брянского и Севского Александра на благословение на восстановление храма Рождества Пресвятой Богородицы.

В.Ф. Вебер рассказал мне и о родословной Константинова.

Его сын Владимир Константинович Константинов (1860 – 1929) был признан законным и получил фамилию и отчество по отцу. Был женат на Екатерине Алексеевна Юрашевой (1868-1943). У них было 11 детей. Из них кто-то уехал в Эстонию, кто-то в США, Канаду, Швецию, а кто и погиб в годы репрессий или во время войны.

У Валентины Владимировны Константиновой и Курта-Арнольда Вебера в 1934-м родился Фред Куртович (Арнольдович) Вебер. Сын Фреда Вебера – Владимир Фредович Вебер, родился в 1957 г. Самый молодой потомок Константинова – сын Эрвина Вебера – Марк Вебер родился в 2010 г. Род продолжается.

 После долгих препон, 17 июля 2012 г. в селе Нивное Суражского района Брянской области, по указанию губернатора Н.В. Денина, прошло перезахоронение в мемориале 1943 года, рядом с 300-ми воинами, погибшими на фронтах Великой Отечественной, останков выдающегося русского ученого в области ракетостроения, генерал-лейтенанта К.И. Константинова.

 А на первом доме соседней с московской школой № 1464 улицы повесили доску с надписью: «Улица Константинова названа в честь выдающегося русского ученого-изобретателя в области ракетной техники, артиллерии и приборостроения Константина Ивановича Константинова 1819–1871».

Итак, главный ракетчик империи возвращается из забытья. Ко всему сказанному о Константинове хочется добавить, что он создал первый в мире хроноскоп, первые системы дистанционного управления и обратной связи, намного опередив свое время. Он заложил основы ракетодинамики, его ракетные системы использовались во многих больших и малых войнах России на протяжении почти полувека. Он – автор более ста публикаций и 20 изобретений, лауреат двух Больших и одной серебряной Михайловских премий. Его работы по ракетной технике, артиллерии, ручного огнестрельного оружия, пиротехники, порохового дела, воздухоплавания отмечены высшими наградами России и многих ведущих стран мира.

 За выдающиеся заслуги перед Отечеством в деле развития ракетной техники, за научные достижения К. И. Константинова, в 1965 г. его именем назван кратер на обратной стороне Луны (20° северной широты, 159° восточной долготы, диаметр 69 км).