Унечский район Брянской области  является родиной видного государственного деятеля к.18в., действительного тайного  советника, председателя Департамента законов Государственного совета, первого министра народного просвещения России Петра Васильевича Завадовского.
 А Александр Петрович Завадовский, один из участников знаменитой «четверной дуэли», был его старшим сыном. 
Главным делом жизни Петра Васильевича, его отца, было создание системы светского образования в России, которая, кстати, с несущественными изменениями легла в основу советской системы образования, ставшей одной из лучших в мире. По его мнению, обучение должно было быть бесплатным и доступным для всех сословий. Чтобы поднять престиж гимназического образования, Завадовский отдал своих сыновей Василия 10-ти лет и Александра 11-ти лет в гимназию. Он считал, что совместная учеба должна сближать людей различных социальных слоев. Этот поступок вызвал возмущение и недовольство столичной аристократии, но оказал определенное влияние на взгляды Александра и Василия. К сожалению, оба сына Петра Васильевича не оправдали надежд отца и не добились в своей жизни каких-то значимых успехов.
Так, Василий Петрович (годы жизни: 1798—1855) —государственный деятель, граф, дослужился до должности обер-прокурора Сената Российской империи.      
 Получив домашнее воспитание, с двенадцати лет состоял на службе в Комиссии составления законов. В 1812 году  был пожалован в камер-юнкеры, позже поступил в военную службу корнетом  лейб-гвардии гусарского полка. В 1822 году был произведён в поручики и вскоре вышел в отставку, поступив на гражданскую службу чиновником для особых поручений в Министерство внутренних дел. В 1826 году он был пожалован в камергеры. Во время похорон Александра I и коронации Николая I был церемониймейстером. В 1828—1833 — обер-прокурор Сената.                                                                                                                                
По отзывам современников, Завадовский В.П. отличался видной, красивой наружностью, высоким ростом и был очень приветлив.                                                                                             
А главным событием в жизни Александра Петровича Завадовского, оставившим след в истории, стала известная «дуэль четверых»,  участие в которой принимал будущий классик А.С. Грибоедов. Но об этом позже.
Александр Петрович Завадовский. родился 29 октября 1794 . 
В этом же году после смерти своего дяди Якова Васильевича Завадовского  он получает часть его наследства. 
В 1797г. за заслуги отца, как и все его ближайшие родственники, получает титул графа Российской империи.  
Около 1812г. Александру присваивается войсковое звание поручик Александровского гусарского полка.
В это же время умирает его отец. Александру всего 18 лет. И он вместе с братом и тремя сестрами становится наследником огромного состояния. Конечно, это было большим испытанием для молодого человека.
По свидетельству соседа имения отца Ляличи, подполковника Луки Ивановича Дудицкого- Лишня: «С жизнью этого любимца фортуны, всё счастье Завадовских скончалось. Жена, насколько мне по Петербургу известно, самая непостояннейшая дама; она сделала после смерти мужа, своим ветреным поведением, несчастными всех своих детей. Сыновья, при всём том, полагаю, за негодностью никакого звания при нашем Императорском дворе не имеют. Хотя известно, что, для поддержания блеска, вся знатная и богатая российская молодёжь при них находится. Они и теперь ещё служат корнетами в гусарских полках, где, как всем известно, самая распутная жизнь происходит. Несколько раз они проигрывали в карты, недостойным их людям, по пятьсот тысяч рублей и более в долг, которые ещё и теперь из имения выплачиваются. Иногда бывают они в Ляличах, но в сопровождении охотников до карточной игры, которые рискуют их обыграть».
Пристрастие к картам привело к тому, что Александра, как крупного игрока, в 1815г.  даже поставили на учёт в тайной полиции  Санкт-Петербурга.
В том же духе писал об Александре первый биограф его отца, муж его племянницы Марии Иван Листовский: «Граф Александр, будучи  наследником одного из самых крупных состояний России, вел жизнь рассеянную, хотя был человеком ума недюжинного». По свидетельству известного в те времена мемуариста и друга Александра Завадовского О. А.Пржецлавского (1799–1879): «Это был умный и приятный собеседник».
В 1816г.  камер-юнкер Александр поступает на службу чиновника Коллегии иностранных дел. Там он, по-видимому, и знакомится с А.С.Пушкиным и А.С.Грибоедовым, сослуживцем которых становится.
Близкое знакомство с Завадовским А. С. Пушкина подтверждает строчка из письма великого поэта к Я. Н. Толстому, где он спрашивает: "Что Всеволжские? Что Мансуров? ... Что Завадовский?..''.  Донесения полиции свидетельствуют, что летом 1827 года поэт посещал А. П. Завадовского в доме купца З-й гильдии Карла Пфлунга.
Именно А. П. Завадовский  стал прототипом одного из персонажей незавершенного замысла А. С. Пушкина - романа "Русский Пелам" (1834--1835 гг.). По замыслу поэта роман должен был дать широкую картину жизни русского общества 1820-х годов. Сохранившиеся пла¬ны романа показывают, что в его фабулу автор думал ввести известных ему реальных лиц из круга петер¬бургской аристократической молодежи, в том числе Ф. Ф. Орлова, А. П. Завадовского и других. О Федоре Орлове А. С. Пушкин пишет, что это "франт, вроде Завадовского''. Образ графа дополняют такие строч¬ки из наброска плана романа: "Общество Завадовского: паразиты, актрисы, его дурная слава..."; "пышный образ жизни Завадовского, он дает обеды и балы".
Трудно предположить, как бы развивалась авторская фантазия, сюжет «Русского Пелама», но несомненно то, что образ А. П. 3авадовского остался бы в нём одним из главных.
Кстати, хорошо знал А. С. Пушкин и с брата А. П. Завадовского Василия Петровича.  Именно Василий Завадовский - автор ''Молитвы лейб-гусарских офицеров'', которая приписывалась А. С. Пушкину. 
Очень хорошо знаком был Пушкин и с женой Василия Петровича - Еленой Михайловной (урожденной Влодек), одной из самых блистательных великосветских красавиц пушкинского времени, об исключительной красоте которой не переставали твердить воспоминания и письма той эпохи. Ей посвящали стихи не только А. С. Пушкин, но и И. И. Козлов, и П. А. Вяземский. Современники писали о её уме, образованности и литературных интересах.
В  8-ой главе «Евгения Онегина» Александр Сергеевич изобразил ее под именем Нины Воронской. «Красавица Клеопатра Невы» — так он её называл.                                                
А вот с А.С. Грибоедовым  Александра Петровича Завадовского связывали не только служебные и приятельские отношения, но и соседство по квартире. 
На некоторое время в 1817г. он дал будущему автору комедии «Горе от ума» пристанище в своей квартире на углу Невского и Большой Морской. 
Вот как об этом написано в биографии Грибоедова, напечатанной в журнале "Русская Старина" в1874 г.: "В 1817 году Грибоедов жил в Петербурге на одной квартире со своим добрым приятелем графом Александром Петровичем Завадовским, человеком добрейшим и благороднейшим в полном смысле слова, несмотря на многие свои чудачества. С него Грибоедов списал своего князя Григория:                                      «Чудак единственный! Нас со смеху морит! 
Век с англичанами, вся английская складка...»
В характеристике князя речь идет о пристрастии Завадского ко всему английскому. А связано это с тем, что согласно мемуарам упомянутого уже О.А. Пржецлавского: «Граф Александр воспитывался и первые годы молодости провел в Англии. Он так усвоил себе тамошний язык, образ мыслей и манеры, что его называли Завадовским-англичаниным.  За два или три года до моего приезда он, окончив воспитание, явился в Петербург блестящим джентльменом, был представлен Императору Александру I, понравился и был пожалован в камер-юнкеры».
 Современники вспоминали также, что Завадовский, ярый англоман, якобы, ввёл моду на английское спиртное – считается, что именно на его квартире была впервые в Петербурге распита бутылка виски.
Рассказывали, что его английские фрак и выговор были так хороши, что, говорят, сам император Александр I принял его за британца, встретив в Летнем саду во время прогулки.
«Редко можно было видеть, — писал про него современник, — фигуру страннее его и по наружности, имевшей какой-то английский склад, и по походке, и по ухваткам, и по растрепанному костюму. Он был, в сущности, хорош собою, но до невероятности разгульная жизнь наложила на него яркую печать». 
А ещё он был известен экстравагантными выходками: устраивал гладиаторские бои, один на один борясь с медведем в цыганском таборе.
В общем, о графе судачили многие, но все современники сходились во мнении, что Завадовский был известным игроком,  кутилой и волокитой, не пропускавшим мимо себя ни одной хорошенькой женщины и не знающий поражений в ухаживаниях за ними. Несмотря на это, он так и не женился.  
В Петербурге он начал проматывать огромное оставшееся после отца состояние, и его квартира в доме Чаплина на Невском проспекте стала местом попоек и кутежей «золотой молодежи».
Осип Антонович Пржецлавский в своих мемуарах сокрушался: «Все предвещало ему полный успех и в свете, и в служебной карьере; но первое время его пребывания на родине ознаменовалось трагическим эпизодом, который развил в нем врожденное расположение к мизантропии и пессимизму». Речь идет о той самой знаменитой «четверной дуэли», которая состоялась в Санкт-Петербурге  24 ноября 1817 года.
Эта дуэль запомнилась потомкам по двум причинам. Во-первых, участвовали в ней четыре человека, т.е. вначале дрались дуэлянты, потом секунданты. Причем дуэли состоялись с разницей в год. 
Во-вторых, участники конфликта были весьма известными людьми.
Александр Грибоедов - будущий великий русский драматург,  поэт,  музыкант, выдающийся русский дипломат.
     Авдотья Истомина - великая балерина, первая русская танцовщица, ставшая на пуанты. 
Александр Якубович - корнет лейб-гвардии уланского полка, декабрист, в 1826 г. осужденный на каторжные работы в Сибири.
На подробностях самой дуэли я останавливаться не хочу. Во-первых, потому, что они  довольно широко известны, а во-вторых, на сегодняшний день существует несколько описаний дуэли, оставленные её участниками или записанные с их слов. Они расходятся в деталях, но это особо сути не меняет. 
Со временем история обрастала совершенно фантастическими подробностями, чему в немалой степени способствовал именно Якубович, – при несомненной отчаянной храбрости он был отчаянным же вралем и позером, импровизатором и автором устных рассказов.
Я не ставила перед собой цели разобраться во всех нюансах этой истории. Хочу озвучить только позицию Завадовского. 
Во всех источниках утверждается, что Александр Петрович пытался избежать дуэли.  И даже письменно подтвердил это в ответной записке Шереметьеву: «За Истомину я не дерусь».
 Это же утверждает и  Осип Антонович Пржецлавский: « Вот что мне об этом разсказал граф Александр Петрович: ему крайне было нежелательно только что по возвращении на родину дебютировать таким единоборством, которое, по своему «casus belli», не могло делать чести ни побежденному, ни победителю. О таком нежелании и о его мотивах он прямо заявил принесшему вызов секунданту, и прибавил, что даже готов просить прощение за недобровольную вину. Но противник не хотел ничего слышать…»
И дуэль состоялась во многом благодаря настойчивости Якубовича, убедившего Шереметева в публичном месте «вывести графа на дерзость». 
Уже во время дуэли после неудачного выстрела Шереметьева, Завадовский  намеревался только слегка ранить Шереметева, но последний  заявил, что дуэль должна быть  смертельна. И снова цитирую Пржецлавского: «Тогда уже Завадовский, возмущенный таким упорством, отходя на позицию, сказал: «беру всех в свидетели, что я исчерпал все средства к примирению; теперь же, к крайнему прискорбию, я вынужден убить противника». Сделав несколько шагов к барьеру, Завадовский прицелился, выстрелил и убил Шереметева наповал.
Дальнейшая судьба участников четверной дуэли сложилась по-разному. 
Авдотья Истомина, оказавшаяся яблоком раздора и причиной гибели своего возлюбленного Шереметева, еще долго продолжала блистать на сцене. Замуж она вышла уже в 1840-х, завершив балетную карьеру, за драматического актёра П. С. Экунина, исполнявшего роль Скалозуба в «Горе от ума». В 1848 году некогда «полувоздушная» танцовщица умерла от холеры.
Якубович был переведен на Кавказ в Нижегородский драгунский полк. Позже, он, завоевавший в обществе славу бретёра и скандалиста, был близок к декабристам, хотя в тайных обществах и не состоял. Неоднократно высказывал желание лично убить Александра I, но в ходе восстания занял невнятную позицию и даже пытался посредничать между Николаем I и восставшими. Был осужден по первому разряду, скончался 3 сентября 1845 года на каторге в Енисейске. 
Завадовский был помилован по личному распоряжению Александра I: войдя в подробности дела, император решил, что убийство было совершено «в необходимости законной обороны», и после нескольких недель ареста выслал графа за границу. Говорили, что за того просил отец убитого. Но эта дуэль, по свидетельству мемуариста О. А.Пржецлавского, оказала серьёзное влияние на его дальнейшую жизнь: «Вследствие как этого злополучного дебюта, так и по тогдашнем обстоятельствам, идущим в разрез с усвоенными во время пребывания в Англии воззрениями, Завадовский в службу не вступал и не бывал в обществе, а тому и другому предпочел независимую, так сказать уличную, жизнь и знакомство, состоящее из очень тесного кружка».  Был ли Грибоедов частью этого кружка, точно сказать нельзя. Но полностью связей приятели не порывали. Об этом чуть позже.
Граф долго жил в Лондоне. Потом  вернулся в Россию, но в свете не бывал, удалился в провинцию. Больше в скандальные истории он не попадал, и сведений о нем практически не сохранилось. 
По иронии судьбы, Василий Шереметев оказался похоронен рядом с могилой его отца. 
Тяжело переживал последствия дуэли и Грибоедов. Несмотря на то, что общественное мнение по поводу его виновности в трагической развязке дуэли разделилось, ему нелегко было примириться с собственной совестью, долгое время не дававшей ему покоя.  Поэт писал своему другу Бегичеву в Москву, что на него напала ужасная тоска, что он беспрестанно видит перед собою смертельно раненого Шереметева, что, наконец, пребывание в Петербурге сделалось для него невыносимо. 
Но “удаление” от столиц не дало будущему классику ожидаемого покоя: на Кавказе состоялась вторая часть «четверной дуэли» -  между секундантами. Это произошло 23 октября 1818 года в Тифлисе, у Татарской могилы в овраге.  Детали этого важного инцидента хорошо известны по запискам Н. Н. Муравьёва, который был секундантом А.И.Якубовича.
Как известно, Грибоедов был ранен в левую руку и через несколько лет именно по этому ранению удалось опознать обезображенный труп Грибоедова, убитого религиозными фанатиками во время разгрома русского посольства в Тегеране. 
По мнению многих литературоведов, «четверная дуэль» стала поворотным событием в судьбе Грибоедова, отразившимся на общей системе жизненных (гражданских, духовных) ориентиров классика и на всех сторонах его творческого (лирического, эпического, драматургического) наследия. 
Как я уже сказала выше, несмотря на тяжелые воспоминания о дуэли, все же полностью отношений Грибоедов и Завадовский не порывали. Скорее всего они переписывались. По крайней мере, в путевых заметках Грибоедова встречается фамилия графа Завадовского - в 1820 году. Это упоминание принято считать пометкой «на память, кому необходимо написать письма». Значит, скорее всего, такие письма были, но, к сожалению, до сих пор они не найдены. Хотя, их возможное содержание, несомненно, представляло б значительный интерес для исследователей жизни и творчества Грибоедова.
Открытым остаётся вопрос и о личных встречах Грибоедова и Завадовского. А они были возможны.
Дело в том, что та провинция, о которой я уже упоминала, куда удалился от света граф Завадовский, была Крымом.
Архивные документы свидетельствуют, что «двора Его императорского величества камер-юнкер и кавалер граф Александр Петров сын Завадовский» был одним из крымских землевладельцев: в 1823 году он приобрёл имение Саблы Симферопольского уезда. 
Интересно, что эта деревня не раз упоминается в дорожных заметках драматурга, в том числе – и в последней, за 12-13 июля 1825 года: «Приезжаю в Саблы, ночую там и остаюсь утро». Как известно, именно на этой записи дневник Грибоедова, по сути, и обрывается.
 А вот что сообщает классик в начале письма от 9 сентября 1825 года, извиняясь перед своим другом С. Н. Бегичевым за своё длительное молчание (с 9 июля): «Я тотчас не писал к тебе по важной причине, ты хотел знать, что я с собою намерен делать, а я сам еще не знал, чуть было не попал в Одессу, потом подумал поселиться надолго в Соблах, неподалеку отсюдова».
Состоялась ли крымская встреча Грибоедова и Завадовского, точно сказать трудно.  На сегодня пока не выявлено никаких источников, которые могли бы подтвердить хотя бы факт пребывания Александр Завадовского в 1825 году вообще в Крыму. 
Однако Грибоедов отметил в дневнике, что приняли его очень тепло. Последняя дневниковая запись гласит: " Теряюсь по садовым извитым и темным дорожкам. Один и счастлив" (12 июля). Единственное упоминание Грибоедова и не только в дневнике о счастье, куда больше о печалях и тревогах.
Грибоедов прожил в Саблах довольно долго, до конца августа.
Но внезапность, с которой оканчивается крымский дневник драматурга, и то, что с его пребыванием именно в Саблах как-то связана «важная причина», по которой он так долго не писал Бегичеву, и что вообще в 1825 году драматург никак не хотел писать именно об обстоятельствах своей жизни в Крыму, приводит к определённым размышлениям. 
Можно предположить, что пребывание в этом имении и возможное общение с Завадовским, старым приятелем  и соучастником дуэли, навсегда изменившей судьбу драматурга, возвратило поэта к тяжёлым воспоминаниям о данном эпизоде и той роли, которую сам Грибоедов, вовсе того не желая, сыграл в его трагической развязке – и мыслям, с которыми он, похоже, действительно хотел «расчесться единожды навсегда».  
В 1855 г. умерли мать и брат Александра Завадовского. Наследовав оставшееся после них значительное состояние, он переехал на постоянное жительство в Таганрог, где по свидетельству Осипа Антоновича Пржецлавского в 1856 году умер совершенно одиноким. На нем прекратилась графская линия рода Завадовских.