» » »

Рухлядко И.Н., Рожков Р.С. Село Ивайтенки – имение графов Гудовичей

Как часто мы задаемся вопросом, за что я люблю свою «малую Родину»? И, наверное, ответ у всех будет разный. Один любит за то, что здесь родился, другой – за то, что провел здесь свое детство, третий – за то, что здесь живут его родители, четвертый – за самую красивую природу, пятый – за то, что лучше края нет…

В Унечском районе Брянской области есть село Ивайтенки. Поселение это древнее. Основано оно при речке Бойне предположительно в ХVI веке. Название села произошло, вероятно, от просторечной формы имени «Иван» - «Ивайтя».

При поляках село Ивайтенки принадлежало шляхтичу Сковороде, а затем, после их изгнания, полковник Стародубского казачьего полка Петр Рославец отдал село значковому товарищу Степану Тарайковскому. После смерти Тарайковского на его вдове женился Павел Гудович, с родом которого в дальнейшем будет связана история Ивайтенок.

В 1732 году в селе было 140 дворов, в 1866-ом – 56 дворов, в которых проживали 305 жителей мужского пола и 307 – женского. По переписи 1926 года в Брянской губернии Почепского уезда Старосельской волости числились деревня Ивайтенки и хутор Ивайтенка. В первой было свыше 100 хозяйств и проживало более 500 человек, во втором – 163 человека, а хозяйств числилось – 23.

В настоящее время село, известное с XVI в. (деревня – в 1926 г.) и расположенное несколько в стороне от автомобильной трассы Брянск-Гомель, носит название Старые Ивайтенки. А Новыми Ивайтенками, раскинувшимися вдоль этой дороги, называется бывший хутор Ивайтенка. По сведениям на 1.01.2008 г. в Старых Ивайтенках находится 38 хозяйств и проживает 78 человек, а в Новых Ивайтенках – 118 хозяйств и 340 человек.

Казалось бы, Ивайтенки – ничем не примечательное на первый взгляд село, каких много на Брянщине, в чем-то похожее на другие простым укладом жизни и повседневным крестьянским трудом его жителей. Но когда начинаешь перелистывать страницы его истории, понимаешь, что это село с богатым прошлым, которое складывалось из судеб людей его населявших. Некоторые из них оставили заметный след не только в истории своей «малой родины», но и всей России в целом.

Пример тому – род графов и дворян Гудовичей, происходящий, согласно семейному преданию, от польского шляхтича Станислава Яновича Гудовича, получившего в 1567 г. подтвердительную грамоту на имя Гудайце. Один из его сыновей – Матвей – был родоначальником старшей ветви, внесенной в VI и I части родословных книг Виленской и Ковенской губерний, второй – вышеупомянутый Павел – значковым товарищем Стародубского полка (1688 г.), сотником Бакланским (1697-1700) и первым в роду владельцем села Ивайтенки (1686 г.). Павел Станиславович Гудович был убит под Нарвой в 1700 г. и оставил двух сыновей – Андрея и Степана – фактических родоначальников графской и дворянской ветвей рода.

Степан Павлович Гудович служил, как и отец, значковым товарищем Стародубского полка, а затем был награжден чином войскового товарища. В 1716 году он получил гетманский универсал на с. Басихин, Стародубской полковой сотни, взамен части с. Ивайтенок, которым всецело завладел его брат – Андрей Павлович. Степан Гудович был дважды женат и имел троих детей. Происходившая от него дворянская линия рода Гудовичей пресеклась во второй половине XIX в. со смертью его правнука – Василия Федоровича Гудовича – помещика села Мишковки, Стародубского уезда.

Андрей Павлович Гудович (?-1736) – сотник Бакланский (1709-1712), значковый войсковой товарищ (1713), а впоследствии – бунчуковый товарищ (1732) – был полновластным владельцем села Ивайтенки, на которое получил гетманский универсал в 1709 г. и царскую грамоту в 1726 г. При нем в селе числилось 25 «грунтовых» дворов и 15 хат бобылей (1723). Андрей Гудович был женат на дочери войскового товарища Марфе Игнатьевне Рубец, от брака с которой имел 4 сыновей (Василия, Александра, Ивана и Марка) и 6 дочерей (Марию, Дарью, Агафью, Василису, Евфросинью и Софью).

Его старший сын – Василий Андреевич (?-1764) – бунчуковый товарищ (1791-1733), генеральный подскарбий (1764), и, наконец, тайный советник (1764) – владел, помимо прочего, 31 двором в с. Ивайтенки. Женат он был дважды – первым браком на дочери Прилуцкого полкового сотника Анне Петровне Носенко-Белецкой (вдове Ивана Даровского), а вторым – на дочери бунчукового товарища Марии Степановне Миклашевской. От двух браков у него было 16 детей: 6 сыновей и 3 дочери – от первого брака, 5 сыновей и 2 дочери – от второго.

Сыновья Василия Андреевича прославили род Гудовичей, сыграв важную роль в истории Мглинской земли и истории России в целом.

Возвышение рода Гудовичей, связано, прежде всего, с именем второго сына Василия Гудовича – Ивана. Он родился в селе Ивайтенки в 1741 году. Вместе со старшим братом Андреем (1731-1808) – будущим флигель-адъютантом Петра III, генерал-майором и генерал-аншефом – получил прекрасное образование в университетах Кенигсберга, Галле и Лейпцига.

В возрасте 18 лет, имея аттестат учёного-инженера, поступил офицером на службу в русскую армию, вскоре стал флигель-адъютантом генерал-фельдцейхмейстера графа Шувалова и, когда скончалась императрица Елизавета Петровна, произведен к нему в генерал-адъютанты с чином подполковника (1761 г.). Быстрым возвышением своим он был обязан старшему брату – Андрею – фавориту императора Петра III, награжденному пятнадцатью тысячами душ крестьян в старообрядческих слободах.

В 1762 году, после свержения Петра III и воцарения Екатерины II, Гудовичи лишились значения при дворе. Во время переворота Иван Васильевич находился три недели под строгим караулом, но уже в следующем 1763 году пожалован полковником Астраханского пехотного полка.

Взлёт карьеры Ивана Гудовича начался лишь во время Русско-турецкой войны. О его боевых успехах мы уже рассказывали в сборнике историко-краеведческих очерков «Тихая моя Родина».

Он умело выходил со своими бойцами из самых сложных ситуаций, за что получал продвижение по службе и неоднократно награждался высшими наградами Российской империи. В одной из первых битв под Хотином 11 июля 1769 г. батальон Астраханского полка под командованием Гудовича отразил сильную атаку турецкого гарнизона крепости, а 14 августа в Рачевском лесу с тем же батальоном атаковал девятитысячную турецкую колонну. Это был настоящий воинский подвиг, за который 28-летнего Гудовича раньше положенного срока произвели в бригадиры.

В июле 1770 года бригада, состоявшая из Астраханского и 3-го Московского пехотных полков, под руководством Ивана Васильевича атаковала и захватила вражеские турецкие батареи, лагерь и обоз в Валахии, очистив от турок ее столицу. Успешные действия Ивана Гудовича побудили командующего русскими войсками Петра Александровича Румянцева хлопотать перед императрицей о поощрении бригадира: «Всемилостивейшая Государыня, я много раз удостоился щастия приклонять милосердие Вашего Императорского Величества моею всенижайшею рекомендациею на пользу тех, кто с усердием несут службу в войске Вашем. От такого побуждения беру смелость повторно и всеподданнейше ходатайствовать о бригадире Гудовиче.….. пожаловав его чином генерал-майорским, в который поступили его сверстники».

Просьба Румянцева подействовала – Гудович был произведён в генерал-майоры и награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, минуя низшую степень этого ордена, 4-ю. А в 1771 году его награждают орденом Святой Анны.

В 1774 г. Иван Васильевич был произведён в генерал-поручики и назначен командующим войсками, находящимися на территории Украины. В этом же году императрица Екатерина II жалует ему орден Святого Александра, а в 1787 г. – орден Святого Владимира первой степени.

С началом Русско-турецкой войны 1788-1791 гг. генерал Гудович возглавил войска, действовавшие на юге Украины. Именно он 14 сентября 1789 г. взял приступом замок Хаджибей – современный город Одессу. За взятие считавшейся неприступной крепости Килия, где трофеями Ивана Васильевича стали 72 пушки и 12 мортир, Гудович был произведён в генерал-аншефы.

12 ноября 1790 г. его направляют на Кавказ наместником и командующим Кубанской армией. В обязанность Гудовичу вменялось присоединить к Российской империи черноморскую прибрежную полосу с крепостью Анапа.

Штурм Анапы, в которой укрепилось до 15 тысяч турок, начался в ночь с 21 на 22 июня 1791 г. К утру Анапа пала. Победители захватили 130 знамён, 83 пушки и тысячи пленных, включая коменданта крепости. После этого Екатерина II наградила Гудовича орденом Святого Георгия 2-й степени и шпагой, украшенной алмазами «во уважении усердной службы, радения и точности его в исполнении предположений главного начальства, искусства и отличного мужества, оказанного им в походе со вверенным ему корпусом, отражая неприятеля, и при взятии штурмом города Анапы».

В 1793 году Иван Гудович удостоен высшей награды Российской империи – ордена Андрея Первозванного и золотой шпаги, украшенной лаврами и бриллиантами.

В день коронации Павла I, 5 апреля 1797 года, Ивану Васильевичу пожалован графский титул. Чуть позже его назначают генерал-губернатором Киева, а в 1799-м — генерал-губернатором Каменца-Подольского и командующим русской Южной армией, прикрывавшей границы Российской империи от нападения турок.

Убийство Павла I и воцарение Александра I сильно пошатнули влияние Гудовичей при Дворе. Новый император в июне 1801 г. отправил заслуженного генерала в отставку. Гудович уехал в одно из своих имений в Подольской губернии, где безвыездно жил вплоть до 1806 г. Но вскоре его вновь призвали на военную службу и назначили главнокомандующим русскими войсками на Кавказе. Турция вновь объявила России войну и двинула на Кавказ отлично вооружённую Анатолийскую армию.

В распоряжении Гудовича была всего одна пехотная дивизия да несколько драгунских и казачьих полков. Помощи из России не было: все войска были сосредоточены на западной и южной границе – против Наполеона и турецких войск в Молдавии. На пути войск Гудовича стояла крепость Ахалкалаки, где укрепился авангард турок. Иван Васильевич принял решение взять крепость штурмом. Одну из колонн вёл генерал-майор Андрей Гудович – сын фельдмаршала. Но штурм не удался, русским войскам пришлось отступить. 18 июня 1807 г. под городом Гюмри на берегу речки Арпачай состоялась битва между русской и турецкой армиями. Гудович, воспользовавшись особенностями местности и силой огня своих пушек, отразил атаку турок, а затем сам перешёл в наступление. Сильно потрёпанной Анатолийской армии пришлось отступить на свою территорию. Именно за это Иван Гудович получил от Александра I чин генерал-фельдмаршала.

В сентябре 1808 г., в одном из боев против персов, оккупировавших Армению, фельдмаршал потерял глаз и, в довершение ко всему, тяжело заболел. Учитывая подорванное здоровье он попросил освободить его от ответственных должностей. 7 августа 1809 года он был определен главнокомандующим в Москву со званием члена Государственного Совета и сенатора, а в феврале 1812 года вновь был вынужден, по причине старости, оставить службу. Александр I наградил графа Ивана Васильевича своим портретом, осыпанным бриллиантами, для ношения на груди и уволил его в отставку.

Последние годы жизни Иван Васильевич провел в пожалованном ему императором Павлом I местечке Чечельнике Ольгопольского уезда Подольской губернии, занимаясь в кругу семьи музыкой и охотой. По воспоминаниям современников: «нрава он был горячего, правил строгих, любил правду и преследовал только порочных; с виду казался угрюмым, неприступным, между тем как в кругу домашнем или в приятельской беседе был ласков и приветлив. Кроме российского, знал языки: латинский, французский, немецкий и итальянский. Имел прекрасный оркестр, составленный из домашних музыкантов, поддерживаемый сыном его, генерал-майором графом Андреем Ивановичем Гудовичем, который отличился с храбрым полком своим в Бородинском сражении».

Умер генерал-фельд­маршал 22 января 1820 г. и, согласно завещанию, был похоронен в Софийском соборе в Киеве, откуда его останки были перенесены в Успенский собор Киево-Печерской лавры. После того, как в 1942 г. Успенский собор был взорван, могила Ивана Гудовича затерялась.

Граф Иван Васильевич Гудович был женат на дочери последнего малороссийского гетмана, графине Прасковье Кирилловне Разумовской (1755-1808), и оставил детям (Кириллу, Андрею и Елизавете) двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят четыре души крестьян.

Ни сам фельдмаршал, ни его потомки, уже не имели прямого отношения к Ивайтенкам, проживая в основном в Москве и Московской губернии, а также Подольском имении местечке Чечельник. Таким образом, дальнейшая история села, оказалась связанной с именами младших братьев Ивана Васильевича Гудовича.

Именным высочайшим указом от 12 декабря 1809 г. графское достоинство, дарованное Ивану Васильевичу Гудовичу, было распространено на его братьев: генерал-майора Михаила (1752-1818), генерал-лейтенантов Василия (1753-1819) и Николая (1758-?) и действительного статского советника Петра Васильевичей Гудовичей (1759-1821).

Еще один брат Ивана Гудовича – Александр (1755-1806) – умер, не дожив до пожалования графского титула. Именно с его именем и именем его брата Михаила связывают возведение в селе Ивайтенки великолепного дворцово-паркового ансамбля, считавшегося подлинной жемчужиной Северной Малороссии.

Его великолепие поразило, в частности, немецкого путешественника Отто фон Гуна, который в описании путешествия по Малороссии в 1805 году восхищенно отзывался об этом шедевре садово-паркового искусства: «приметным становится благосостояние, порядок и вкус владельца тамошнего сада. С великою приятностью возвышаются позади плодоноснейших полей, засеянных гречею, молодые леса прекрасного чистого березняка; в долине близ самой дороги, где надобно ехать по насыпанной высокой плотине, видно как бы с верху озеро со множеством - на нем островов, то украшенных мраморными урнами, то засаженных небольшими рощицами, группами, боскетами, клумбами и цветами. Около их плавают гордые лебеди, воспевая Аркадскую песнь свою, и гуси с мыса Доброй Надежды.

Чем долее идешь, тем более обнаруживаются приятности и прелести всего места, около восьми верст в окружности и двести пятьдесят десятин поверхностного содержания имеющем, все то, что только может быть украшено подражательным искусством. Она избрала себе в садовники самого владельца сего прямо Швейцарского местоположения; ибо он, как друг природы, как любитель прекрасного и возвышенного, соединяет в себе с глубоким познанием высокий вкус, дабы скромною рукою помогать только натуре и придавать ей принадлежащее по справедливости.

Непрерывная разнообразность долин и гор, лесов, лугов и полей, прелестных видов и в задумчивость приводящих дорожек, водопадов, озер, разных дерев и растений Северо-Американских, строений различного рода и множества тому подобного доставляют страннику неутомимое упражнение.

Не должно пропустить упомянуть о прекрасном Китайском домике, в саду построенном, который в особливости производит удивление тою верностью и точностью, с каковыми все в нем сделанное занято от Китайце. Здесь привлекает на себя внимание каждая дверь, самая лестница, каждое украшение, даже замки, мебели, одним словом все, как с наружи, так и из натри.

В одной из комнат все стены обложены лакированными с золотом досками, изображающими жизнь Конфуция, - В другом садовом же строении сделана прекрасная Русская баня с ванною, многими комнатами и со всеми принадлежностями. Музыка здешняя, из шестнадцати человек состоящая и превосходно играющая, занимает также часть приятностей Ивайтенских».

В записках доктора французской императорской гвардии де ла Флиза, проживавшего в наших краях в 1812-1814 годах и близко знакомого с местными помещиками, находим интересную характеристику младшего брата фельдмаршала – Петра Гудовича – и принадлежавшего ему имения Ивайтенки:

«… В ноябре месяце 1812 г. графу Николаю Гудовичу (брату Ивана Васильевича) поручено было набрать до 40 000 людей в ополчение, в имениях помещиков Черниговской губернии, и назначить офицерами в этот корпус несколько дворян. В то время употреблялись всевозможные способы для отражения французов, и всякий по желанию, мог вступить в партизаны. Таким образом, брат Николая Гудовича, генерал-майор Петр Гудович, вызвался быть его помощником и назвал себя дежурным генералом. Как ни просты были обмундирование и вооружение этого ополчения, однако, все-таки, нельзя было его устроить в очень короткое время, к тому же не доставало лошадей. Оттого, когда фельдмаршалом Кутузовым повелено было графу Николаю Гудовичу в назначенный им день быть в Могилеве для того, чтобы помешать отступлению французов, граф решился с 30 000 набранными казаками двинуться по назначению, предоставляя брату пополнять это число 10 тысячами и затем присоединиться к нему. Так и было сделано. Но, едва младший Гудович вступил с войском своим в Литву, как начал грабить польских помещиков, обирая их дочиста и отправляя награбленное в свое имение, лежавшее за Мглином.

Тут было все: оружие, серебро, мебель, экипажи, съестные припасы, водка, стада, заводские лошади, полотна и сукна фабричные и т.д. Между прочим, похищена была дорогая, украшенная брильянтами сабля в 60 тысяч рублей, дар Петра Великого деду помещика Галинского, под предлогом, что она может послужить оружием против русских. Офицеры не отставали от своего начальника и также бессовестно грабили на свою руку. Господин Галинский исчислил предводителю все свои потери, предлогом этого грабежа служило нам брение не оставлять ничего в добычу французам и помешать полякам в подании помощи неприятелю; но ведь Галинский был предан императору Александру и четверо его сыновей служили в гвардии: Наконец весь его образ действия в трудном положении, в котором находились поляки, угрожаемые и французами и русскими, не обнаружил и тени измены с его стороны. Как бы ни было, в настоящих обстоятельствах для Галинского важно было свидетельство графа Гудовича, что в поместьях его не было сделано никаких приготовлений для приема французов. Но граф отнекивался, не давал свидетельства, по крайней мере, по известной жадности своей, согласился дать его только с одним условием, чтобы Галинский отдал ему десять пудов своего серебра. Гудович воображал, что Галинский станет просить уступки, и очень удивился, когда тот согласился на условие, не сделав ни одного возражения. Бумага была подписана и серебро доставлено. Но когда при вешании серебра оказался недостаток в несколько фунтов, которые граф требовал пополнить, Галинский заплатил деньгами ценность недостающего. Все это происходило в имении Галинского, в его доме, которым граф завладел. Наконец, граф уехал, а Галинский со свидетельством отправился в другое свое имение. Тут он заметил, что в свидетельстве не доставало какой-то формальности, Предвидя, что граф и эту даром не выполнит, он надел на палец дорогой перстень в пять тысяч рублей, сел на лошадь и поскакал к графу. Из опасения какой – нибудь новой плутни, Галинский, слезая с лошади, просил вызвать графа на балкон, но граф, как и ожидал того Галинский, не согласился исправить свидетельство. Тогда Галинский обещал подарить ему перстень, если он исполнит его просьбу. Граф взял бумагу, а когда вернулся с нею, не хотел давать ее Галинскому прежде, нежели этот не вручит ему перстня: наконец, оба обменялись тем, что держали в руках. Галинский отъехал на некоторое расстояние, потом стал и громко закричал Гудовичу: « Прощай граф, теперь ты в моих руках: через эту бумагу мне воротят все то, что ты у меня награбил» И затем он ускакал.

Господа Скорупа обошлись с Галинским с большим уважением, он пробыл у них целый день. По отъезде его, предводитель, рассказав мне как дело было, прибавил: « Трудно поверить, что этот граф, который низостями своими бесчестит русское дворянство, что этот человек принадлежит к достойнейшей фамилии, члены которой служили государству с отличием и преданностью. У него пять братьев. Старший был генерал-адьютантом при особе Петра III, и был чрезвычайно ему предан; другой, фельдмаршал, победитель при Анапе, третий генерал-лейтенант, живет в отставке в нашем уезде. Мы уважаем его глубоко за честный и прямой его характер: четвертый, тот что в Могилеве, без ведома которого брат его поступил так бессовестно с Галинским. Но он будет строго наказан. Говорят, будто император Александр сказал, что он заслуживает виселицы; он будет разжалован, из имения его будет выплачено все награбленное у Галинского, а остальное перейдет к братьям его».

Далее де-ла – Флиз описывает свои впечатления от посещения имения графа Петра Гудовича: «Через некоторое время мы едем в село Ивановку (имеется в виду село Ивайтенки), имение графа Петра Гудовича, где находился большой господский дом. В этом самом доме нас приняла полная, красивая немка, женщина, которую граф содержал и сделал хозяйкою дома. Она повела нас через богатые комнаты в египетскую залу, так названную по отделке и убранству в египетском вкусе: тут были картины, изображавшие пирамиды, были сфинксы, и под ними иероглифические надписи. Вскоре по входе нашем, раздалась музыка. Нам подали чай на серебряном сервизе. Я обратил внимание на лежавший перед нами большой серебряный поднос с гербом, изображавшим три стрелы и над ними корону. Это не был герб семейства Гудович, так как их герб: разрушенная крепость и литера. А (т.е. Анапа), был мне знаком. (Герб графов Гудовичей описан в общем Российском Гербовнике ( ч. IV, № 8 . и ч. IX № 4. Упоминание де ла Флиза о гербе Гудовичей не точно и неполно). Я спросил графиню (Варвару Васильевну Гудович), что значит эти стрелы, на что она отвечала мне вполголоса и с видимым отвращением, что это герб семейства Галинских, того, что Петр Гудович ограбил во время своей экспедиции в Польшу. Господин Маркевич предложил мне осмотреть с ним весь дом. Длинные и темные коридоры вели в различные, довольно богато меблированные комнаты, украшенные картинами и статуями. Все вместе представляло нечто вроде лабиринта, а некоторые комнаты едва освещались маленьким стрельчатым окном в одно стекло. Казалось, архитектор этого здания хотел соорудить подобие средневекового замка. Воротившись к обществу в сад, мы осмотрели там китайский домик в три крошечных этажа, выстроенный по образцу жилища мандарина, с позолоченною кровлею и крылатым драконом на верхушке. Все комнаты были убраны в китайском вкусе. Потом нас повели посмотреть роскошную русскую баню. Комнаты были вымощены белым мрамором, стены выложены изразцами, а частью и сплошными зеркалами… Долго оставались мы при лунном свете в саду, пока не позвали нас ужинать. Стол был накрыт в зале, убранной по-турецки, и все время играла музыка. Экономка очень старалась угодить своим гостям. На другое утро рано гости стали разъезжаться».

Единственный сын Петра Васильевича Гудовича – Петр – умер в раннем возрасте, поэтому имение Ивайтенки отошло к потомкам его брата – графа Василия Васильевича. Известно, что в 1860-х годах село Ивайтенки принадлежало внуку графа Василия Васильевича – его полному тезке – графу Василию Васильевичу Гудовичу.

Граф Василий Васильевич Гудович–внук (1819-1886) служил в Лейб-гвардии Конном полку, а по выходе в отставку полковником в 1857 году, проживал большей частью в Москве и в имении Ивайтенки. Интересную характеристику в своих воспоминаниях оставил о графе Василии Гудовиче его хороший знакомый, известный историк граф Сергей Дмитриевич Шереметев:

« Еще одно лицо напрашивается в мой поминальный список. Лицо мне дорогое и любезное, с которым связано много светлых воспоминаний минувшего. Имя его хорошо известно Конногвардейской семье сороковых и пятидесятых годов и тогдашнему обществу. Оно звучит и семье нашей родственно и сочувственно. Это имя – графа Василия Васильевича Гудовича.

Дослужившись до полковника в Конной гвардии, он вышел в отставку в конце пятидесятых годов и поселился в Москве, где у него были большие родственные связи. Жил он когда-то широко и нараспашку. Гораздо позднее он нашел себе счастье и покой, женившись на княжне Варваре Николаевне Щербаковой, некогда одной из красавиц Москвы. В коронацию императора Александра II о ней, как и о Варваре Алексеевне Шереметевой, писали в иностранных газетах как о красавицах. Они были подругами детства и таковыми остались на всю жизнь. Почти одновременно состоялись обе свадьбы – графа В.В. Гудовича и графа В.И. Мусина-Пушкина. Тесная связь сблизила и мужей, благодаря дружбе жен.

Граф Гудович был человек верной и крепкой дружбы. Все знавшие его питали к нему сердечное влечение и уважение. Когда–то лихой кавалерист и несколько кутила, он доживал свой век добрым семьянином, окруженный вниманием и попечением своих близких, тесно примыкая к кружку Шереметевых с их друзьями. Все наши семейные радости, как и семейные печали, разделялись им, словно он был членом семьи, и таковым он был и в других своих многочисленных дружеских сношениях.

Я застал его на закате. Типичное малороссийское лицо старого гетмана, длинные седые бакенбарды и седые же усы, оно так и напрашивалось под кисть художника. Нрава веселого и общительного, он казался моложе своих лет, потому что всегда был юн духом и, несмотря на недуги приближающейся старости, принимал к сердцу все так же живо и участвовал неизменно в общем движении, всем интересуясь, за всем следя, - с чувством той почтенной независимости, которою так обладали люди прежних поколений. Его разговор был приятен и согревателен, его говор даже имел свою особую своеобразную привлекательность. Он был всегда изящен, всегда благожелателен, всегда ровен в своих сношениях и очень снисходителен. Редко осуждал он, да и то с оттенком особого добродушия.

Любил он свою родную Малороссию и свои поместья, которыми особенно дорожил. Ивайтенки и Шкрябино были его любимыми имениями; о них он часто говаривал. Военная жилка осталась в нем до конца дней, и когда он умер, то, согласно воле его, похоронили в дорогом ему конногвардейском мундире. Этот мундир надевал он во время высочайших приездов в Москву и в особо торжественные случаи, и без него никуда не выезжал. В нем появлялся он и на дворянских выборах, посещая их неизменно и принимая к сердцу все нужды дворянства.

В зале, где обыкновенно во время выборов подавали завтрак, у него было свое излюбленное место, во главе Бронницкого стола; любил он, когда к нему подсаживались и обращались, как к старшему товарищу и человеку опытному. Граф Гудович был неизменный участник всех гастрономических и иных обедов, устраиваемых тем кружком его друзей, в среде которых были граф А.В. Бобринский, В.А. Шереметев, Д.С. Сипягин, С.С. Перфильев, Ф.Н. Шипов и другие. Он не отказывался и от загородных поездок к цыганам и не избегал общества молодежи, всегда умея себя держать непринужденно и с достоинством; присутствие его оживляло молодежь, придавая особый характер этим ужинам и поездкам.

Он никогда не был специалистом – хозяином, по дружбе и по родству он был особенно близок Г.П. Галагану и графу А.С. Уварову. Хозяйством больше занималась княгиня Варвара Николаевна, перед которой он благоговел и которую пережил, горько ее оплакивая, но пережил недолго …

Молодость его прошла, говорят шумно и широко, но она не заглушила в нем золотого его сердца, ни верности чувств, ни благородства стремлений, ни бесконечной доброты. Все в этом человеке было просто, правдиво, честно в высоком значении этого слова, и струна неподдельного веселья и подкупающего добродушия звучала в нем неизменно до последних его дней!

Вижу я это доброе, простодушное лицо, эти улыбающиеся светлые глаза и выразительные седые усы. Старый кавалерист и кутила сказывался в нем до конца дней. При том это был человек глубоко верующий, искренно православный, чисто русский, скромный и по – христиански милосердный. При нем нельзя было поддаваться унынию; всегда находил он ласковое, участливое слово, которое оживляло и смягчало иногда горькие минуты.

Зато как хорош он был на пирушках, когда начинал рассказывать случаи из своего прошлого, вспоминать о людях, уже давно отошедших; сколько было в нем изящества и благородства даже и тогда, когда он являлся нараспашку. Тонкий знаток и ценитель всего изящного, он имел особую страсть к часам, и у него сохранилось собрание старинных карманных часов и немало других предметов искусства.

Было у него также пристрастие довольно оригинальное к павлинам, и разводил он их у себя в черниговском имении, в Ивайтенках, а большом количестве, причем особенно дорожил белыми павлинами!

Был у него и конный завод в полтавском имении в Житовой долине, и им занимался он с любовью; курил он собственный табак, откуда-то нарочно им выписываемый.

Его окружала семья самою горячею заботою»…

От брака с княжной Варварой Николаевной Щербатовой (1834-1882) , граф Василий Васильевич имел 8 детей: Александру (1860-1865), Сергея (1861-1862), Марию (1863-1865), Варвару (1865-1953) – в замужестве княгиню Урусову, Василия (1866-1945), Екатерину (1868-1948) – в замужестве графиню Уварову, Александра (1869-1919) и Анастасию (1871-1944) – в замужестве княгиню Голицыну. Из них – четверо младших детей родились в селе Ивайтенки и были крещены в местной Преображенской церкви. Проследим же их дальнейшую судьбу:

  • граф Василий Васильевич (1.12.1866-12.05.1945) – последний владелец села Ивайтенки – проживал большей частью в Петербурге, где служил при Высочайшем Дворе в должности шталмейстера, избирался Санкт-Петербургским губернским предводителем дворянства. Был женат дважды: первым браком - на княжне Надежде Петровне Гагариной (?-1915), от брака с которой имел 3 детей: Василия (1894-1961), Петра (1895-1914) и Анастасию (1897-1988) - в замужестве Родзянко: вторым – с 1920 года на Нине Ивановне Подониковой (1900-1946), от брака с которой имел сына Александра (1923-1984). Граф Василий Васильевич умер в эмиграции, в Ницце (Франция). Там же, во Франции, в городе Ланьи, скончался его старший бездетный сын, Василий, женатый на Елене Сергеевне Елисеевой (1892-1970). Средний сын – Петр – погиб в бою во время Первой мировой войны. Младший – Александр – скончался в Лас-Вегасе, в США, холостым. Таким образом, старшая линия графской ветви рода Гудовичей пресеклась.
  • графиня Екатерина Васильевна (13.05.1868-28.12.1948) в 1891 году, в Москве, вышла замуж за графа Федора Алексеевича Уварова (1866-1954). Вместе с двумя дочерьми – Варварой Мещериновой (1892-1966) и княгиней Екатериной Оболенской (1893-1975) супруги эмигрировали во Францию, проживали в Ницце, где и умерли.
  • граф Александр Васильевич (29.09.1869-01.1919) служил Ярославским вице-губернатором, а затем – Петроградским гражданским губернатором. После Октябрьской революции 1918 года был арестован, и в январе 1919 года расстрелян в одной из московских тюрем. Женат он был на дочери вышеупомянутого графа Сергея Дмитриевича Шереметева – графине Марии (19.05.1880-17.03.1945), от брака с которой имел 4 детей: Варвару (1900-1938) – в замужестве княгиню Оболенскую, Дмитрия (1903-1937), Марию (1905-1940) - в замужестве княгиню Львову и Андрея (1907-1994). Судьба их сложилась трагически. Оставшиеся в Советской России вдова и дети графа Александра Васильевича Гудовича подвергались неоднократным арестам и тюремному заключению. Графиня Мария Сергеевна умерла в эвакуации в Куйбышеве (Самаре), пережив троих детей: Варвару, репрессированную и расстрелянную вместе с мужем в сталинских лагерях; Дмитрия, также репрессированного и расстрелянного на Бутовском полигоне под Москвой, и Марию – утонувшую в Волге в возрасте 35-ти лет. Оставшийся в живых граф Андрей Александрович скончался в глубокой старости в 1994 году. Детей у него не было, таким образом, старшая ветвь рода графов Гудовичей окончательно пресеклась.
  • графиня Анастасия Васильевна (30.11.1871-21.10.1944), в 1896 году вышедшая замуж за князя Алексея Дмитриевича Голицына (1871-1927), вместе с мужем и детьми эмигрировала в Испанию, где и скончалась в городе Бордигера.

Возвращаясь к судьбе имения Гудовичей в селе Ивайтенки, обратимся к его описанию, помещенному в 1914 году в книге «Дворцы и церкви Юга»:

«Между Почепом и Ляличами, былыми культурными оазисами глухого края, находится усадьба «Ивайтенки» графа Гудовича, когда–то пользовавшаяся известностью и славившаяся своей затейливостью и благоустройством. В настоящее время усадьба лишена описанных красот, но дом еще цел и обитаем. Широко раскинувшись «покоем» симметричный, весь двухэтажный дом своими боковыми корпусами выдвигается вперед, образуя подобие cour d honneur a (…..).

Оригинальная архитектура дома носит «готическую» обработку, хотя вся она заключается в стрельчатом очертании оконных и дверных пролетов да в довольно высоком подъеме фронтонов, украшающих торцовые, выступающие части фасада дома и его среднюю часть. Обычным большим окнам, - в поле этих фронтонов, тоже придана стрельчатая форма. В сущности, этот «готический дом» весь основан на классическом приеме, где «готические» очертания окон – классических пропорций – рисуются на строгой глади стен.

Странное впечатление производит этот дом: сурово строгая его архитектура, его расползшаяся приземистая форма, с тяжелой мрачно нахлобученной высокой крышей, дышать подлинным средневековьем. И не уютом веет от этих мрачных стен, а чем–то аскетическим и отрешенным.

Длиннейшей анфиладой тянутся переделанные, лишенные убранства коридоры-залы, своим однообразием и тяжелой приземистостью пропорций навевающие удручающую скуку. От прежней художественной обработки комнат остался один лишь «египетский зал» с входным портиком из четырех каннелированных по-египетски колонн. Портик, плафон и стены, этого коридора – залы расписаны преимущественно наборомъ всевозможных иероглифических знаков, изредка перемежающихся с несложной орнаментацией египетского стиля. Весь зал заставлен витринами и столами со статуями, бюстами, бронзой и многими предметами художественной индустрии, превратившими зал в какой- то музей прикладного искусства.

Все эти «китайские домики», «египетские и конфуциевы залы», - в связи с «готической» архитектурой дома и роскошью «английского» парка с «классическими урнами», указывают на эксцентрический вкус владельца, предвосхитившего те архитектурные идеалы, которые были в большом ходу с средины 19 века. Эта эпоха эклектизма допускала во внутренних отделках зданий часто совсем недопустимые соседства, где находилось место чуть не для всех стилей. Безразличное отношение к античному классицизму, создавшееся благодаря увлечению романтизмом, отводило ему второстепенное место, и часто заменялось более отвечающим духу времени ренессансом, не столь грандиозным и более нарядным и уютным.

Запустевшая и заглохшая Ивайтенская усадьба когда-то оживлялась шумной жизнью. Владелец усадьбы, генерал-майор, граф Михаил Васильевич Гудович, был современником графа П.В. Завадовского, владельца Ляличей, и фельдмаршала графа К.Г. Разумовского и был с последним в родстве. Он часто наезжал к фельдмаршалу в Батурин и находился там в день его смерти. Старая подруга фельдмаршала, графиня София Осиповна Апраксина, особенно благоволила к графу Гудовичу, по-видимому, имевшему, благодаря этому, большое влияние на образ жизни добродушного и бесхарактерного фельдмаршала.

В Ивайтенской усадьбе мало художественного, и ее запущенность переносится легко. К ней как-то идет окружающая ее лесная глушь, этот сумрачный дух прошлого, - дух забывчивости, где еще носится и живет тихое веяние минувшей безвозвратно жизни».

По воспоминаниям старожилов, дошедших до наших дней, дворец Гудовичей в Ивайтенках состоял из 365 комнат и имел три этажа. Все лестницы были увиты цветами, внутри помещений - множество зеркал. Перед дворцом располагался пруд, к нему вели мраморные ступеньки, вдоль которых стояли мраморные статуи. В пруду плавали лебеди, в парке гуляли павлины. Слева располагалась оранжерея с редкими цветами, которые Михаил Васильевич привозил со всех концов света. В сторону от с. Плевки (сейчас это с. Вишневое) находились псарня, содержащая более ста собак, и овчарня. Справа от имения располагалась конюшня.

Здесь же в усадьбе были две церкви. Одна внутри двора, другая - на холме справа. Эта церковь обслуживала прихожан из Ивайтенок, Вялек, Вязовки, Плевок. Церковь была очень красивой, огороженной в два ряда липами и кирпичным забором. Крестьяне ходили в церковь по мосту, ездить по которому не разрешалось; для этого существовала объездная дорога.

В Ивайтенках располагались пивоваренный завод, три мельницы, пеньковые склады. Все имение было огорожено кирпичной стеной. На каждом кирпиче стояли инициалы Гудовича. Фрагменты кирпичей из усадьбы Гудовичей находятся сейчас в Унечском районном краеведческом музее.

В 1917 году имение Гудовичей было разграблено и разрушено. До наших дней сохранились лишь остатки сиреневой аллеи, которая когда-то спускалась от оранжерей к пруду...

Категория: Работы коллег | Добавил: unechamuzey (03.05.2017) | Автор:
Просмотров: 3525 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 4.2/4
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: