» » »

Петриковский С.Р. Мятеж в Богунском полку. Унеча, осень 1918 года.

Мятеж или бунт в Богунском полку, в процессе его формирования на станции Унеча произошел осенью 1918 года. Многие ветераны-богунцы в своих мемуарах упоминают о нем, тем самым подтверждая значимость этого факта. Описание мятежа в том или ином виде присутствует практически во всех документальных и художественных произведениях, посвященных Николаю Щорсу, как отражение его мужества и хладнокровия в экстремальных ситуациях. Упоминается этот бунт и в официальных архивных документах. Однако все рассказы и свидетельства об этом  событии столь противоречивы и неоднозначны, что вызывают естественное сомнение (как, впрочем, и описание многих других событий на Унече в этот период).

Это - свидетельство двойственности в освещении проблем, связанных с формированием украинского повстанческого движения.

Прежде всего попробуем определиться с конкретной датой мятежа. В известных на сегодняшний день документах фигурируют две даты.

22 сентября 1918 года.

Именно эта дата указана в протоколе партийного собрания большевиков Унечи, на котором, в числе прочих, четвертым вопросом значится «Бунт в Богунском полку». Вот что записано в протоколе:

«… 4. Товарищ Бесорабский [Бессарабский Павел Леонтьевич] докладывает о плохом поведении красноармейцев в Богунском полку. Постановили: Богунский полк разоружить предложить товарищам Бесорабскому, Щорсу, Левинсону, Брагинскому и отряду коммунистов, послать … [делегацию] для переговоров … [офицеров] арестовать ночью.

Собрание закрылось в 2 часа ночи. …»

(текст приведен дословно по машинописной копии документа из Брянского центра новейшей истории, в квадратных скобках указаны наиболее вероятные трактовки).

Коссвенно эта дата подтверждается и другим документом из Брянского архива новейшей истории – протоколом партийного собрания большевиков Унечи от 5 октября 1918 года, в котором указано, что собрание было срочно прервано т.к.

«… из-под Стародуба на Унечу движется на выручку разоруженному Богунскому полку совершенно разложившийся Таращанский полк, от которого бежал командный состав. Полк движется с определенной целью: расправиться с революционной властью и разгромить поселок …»

Очевидно, что речь идет о разоружении Богунского полка именно в связи с бунтом. Логично предположить, что пока таращанцы переваривали это известие, пока митинговали и разбирались со своми командирами, прошло пару недель, после чего таращанцы погрузились в эшелон и рванули на выручку товарищам-повстанцам на Унече.

1 ноября 1918 года.

На эту дату ссылается «Резолюция собрания членов Коммунистической партии (большевиков), командиров 1 Богунского полка, требующая устранения т. Крапивянского Н.Г. с поста начальника 1 пехотной дивизии» от 25 ноября 1918 года:

«… 5. Того же дня [1-го ноября 1918 года] тов. Крапивянский присутствовал на собрании командного состава Богунского полка, во время которого в полку произошел мятеж (контр.революционный). Тов. Крапивянский, как начальник дивизии, находясь среди мятежников несколько часов, ничего абсолютно не предпринял для его ликвидации, с помощью мятежников сел в вагон и уехал в Орел.»

Следует обратить внимание, что в этом документе выступление полка квалифицируется как контрреволюционный мятеж.

Один из видных исследователей биографии Н.Щорса В.Карпенко в своей книге «Щорс» [1] указывает, что мятеж произошел вскоре после партийного собрания, на котором обсуждался вопрос разгрузки поселка. В нашем музее имеется копия протокола этого собрания. Оно состоялось 27 октября 1918 года.

В воспоминаниях ветеранов указание на срок мятежа варьируется в широких пределах и сделать какой-либо вывод по этим воспоминаниям не представляется возможным. Так, например, И.Тищенко – богунец практически со дня основания полка, вспоминает:

«В середине октября в Богунском полку, уже заканчивавшем свое формирование, произошел небольшой мятеж. …»

Учитывая проведенный ниже анализ причин, можно достаточно уверенно предположить, что речь идет о двух серьезных возмущениях в Богунском полку – 22 сентября и 1 ноября. Причем в первом случае выступление классифицируется как бунт, а во втором как мятеж. Можно найти объяснение и причинам, почему в публицистике и воспоминаниях эти два события сведены в одно.

Попытаемся исследовать этот весьма важный вопрос – причины возникновения выступлений.

В уже упомянутом протоколе партсобрания от 22 сентября сказано достаточно красноречиво: «плохое поведение красноармейцев в Богунском полку». Это понятие можно трактовать очень широко, однако ветераны и публицисты однозначно указывают на «контру», на «волков в овечьих шкурах», затесавшихся в полк. И.Тищенко в своих воспоминаниях точно указывает цифру – 11 человек [2]. Е.Марьенков в своей книге  «Легендарный начдив» очень подробно и красочно описывает бунт и даже называет организаторов – это бывшие офицеры царской армии Петров и Недоливко, которые распространяли провокационные слухи, подбивали бойцов на неподчинение, вели антисоветскую и националистическую пропаганду. Но при этом в большинстве публикаций авторы прямо или коссвенно указывали на гнездо взбунтовавшихся - пулеметчики.

В корне другую точку зрения на бунт высказывает Шпиньков Василий [7]. Василий – сын одного из богунцев из п. Найтоповичи Шпинькова Гермогена. Будучи любознательным и смышленым парнишкой, он часто слушал рассказы и отца и его друзей, бывших богунцев многие из которых родом найтоповичские. Интересно они рассказывали, раскуривая самокрутки на завалинке, подогреваемые вопросами мальца. А он не стеснялся задавать вопросы. Бесспорно, что на воспоминания Василия Гермогеновича наслоились не только рассказы отца и богунцев, но и сведения почерпнутые из печатных изданий – он интересовался историей, работал с сотрудниками Унечского музея.

Версия Шпинькова, основанная на устных воспоминаниях богунцев, такова: бунт в Богунском полку произошел в форме протеста против зверских действий Унечского ЧК и непосредственно против одного из ее самых активных работников – Фрумы Хайкиной.

«… Пока не уберете эту гадину, вы нам ничего не сделаете!»

И причина достаточно простая – подзагуляли два парня-богунца (найтоповичские Новиков Никифор и Шавеко Михаил) и не явились на вечернюю поверку. Угодили в ЧК.

«А, если туда попал – почитай, конец. … Капут нашим ребятам.»

Вот пулеметчики и взгоношились (Миша Шавеко был в пулеметной роте), ну и… началось. Побузили у себя в казарме, разогрелись, возможно, и не без помощи той самой «контры» и пошли выручать товарищей. Загорелись односельчане и из других подразделений – найтоповичских было много в Богунском полку. Подхватились и те у кого тоже был зуб на унечскую ЧК.

Однозначно на ЧК, как причину возникновения конфликта, указывает в своих записях и бывший в то время начальником штаба 1-й дивизии Петренко-Петриковский [360612]:

«Восстание было поднято белогвардейцами, воспользовавшимися главным образом, разговорами спекулянтов и настроениями среди отдельных красноармейцев против Унечской Чрезвычайной Комиссии.»

Буза, вероятно, была действительно приличная – с пелеметной и винтовочной стрельбой, с захватом помещения ЧК и освобождением своих товарищей. Однако к утру восстание было ликвидировано.

Гораздо сложнее указать причины мятежа 1 ноября 1918 года, который упоминается только в одном известном нам документе – резолюция партийного и командного состава Богунского полка. Сложившаяся в конце октября ситуация указывает, что мятеж следовало ожидать. Именно в это время решался вопрос о снятии Богунского полка с западного украинского направления и переброске его на Донской или восточный фронт. Вот как оценивал ситуацию С.И.Петриковский:

«… ведь это была-бы сплошная авантюра – вернее ликвидация Повстанческих частей – переброска их на Восточный фронт: организовывать под лозунгом борьбы за освобождение Украины, а затем вести людей на Восток – туда приехало бы с нами очень ограниченное количество людей.» [360612б]

Вероятно, командир дивизии Николай Крапивянский приезжал 1 ноября на Унечу для того, чтобы выяснить отношение полка к предстоящей передислокации. Однако это привело к волнениям, что вынудило Крапивянского срочно покинуть расположение полка: по одним данным в Орел, по другим в Курск, хотя штаб дивизии находился в селе Посудичи (недалеко от пос. Погар, ныне Брянская обл.).

Есть еще одна фраза из переписки Петренко-Петриковского с Владимиром Исаковичем, бывшим политкомиссаром Щорсовской дивизии, историком и исследователем повстанческого движения на Украине:

«…Но в то же время местных партизан было довольно трудновато перебрасывать в другие районы. Дело доходило до «волынок».

Как выяснилось слово «волынка» имеет два значения:

«В царское время рабочие называли "волынкой" особую форму забастовки: работа не прекращалась, но велась еле-еле, к досаде хозяина (см. "Итальянская забастовка"). Имело это слово до революции и другое значение: шумный общий протест заключенных против незаконных действий тюремщиков.»

Учитывая, что Петренко-Петриковский провел некоторое время в ссылке и знаком с местным жаргоном, не исключено, что именно так он охарактеризовал и мятежные действия Богунского полка. (Вскоре после отъезда 1 ноября Николая Крапивянского из Богунского полка в Орел/Курск, Петренко-Петриковский был назначен исполняющим обязанности командира дивизии, куда входил Богунский полк).

О том, что полк должен передислоцироваться знали и партийные органы Унечи. Поэтому уже 2 ноября 1918 года на партийном собрании обсуждался вопрос защиты города. Вот выписка из протокола этого партийного собрания:

«По первому вопросу вносит предложение товарищ Щорс о формировании боевого коммунистического отряда для создания заслона от гайдамаков и немцев в пограничной полосе Украины. Отряд добровольцев коммунистов должен быть не менее 60 человек. Постановили отряд создать из желающих добровольцев. Записалось 35 человек коммунистов. Всю запись закончить к утру и явиться к 12 часам к тов. Щорсу или Кощенки [вероятно, Кощеенко – так в списке присутствовавших; не путать с Кощеевым, который тоже есть в списке присутствующих на собрании].

По четвертому вопросу постановили военные занятия производить ежедневно утром, а вечером с неумеющими владеть оружием. Поручить эту работу провести Кортавенке и Костроме [по списку - Костромин]. Занятия начать с 4 ноября.» [632-633]

Сложнее всего, конечно, восстановить картину бунта-мятежа. Какие-либо документальные материалы на этот счет нам не известны. А в воспоминаниях ветеранов полная разноголосица. Причина этому достаточно простая – как-то неловко упоминать о столь нелестных событиях для доблестного Богунского полка. И за основу была взята сцена из фильма «Щорс», которую великолепно срежиссировал  А.Довженко из весьма туманных воспоминаний ветеранов и очевидцев.

Попробуем проанализировать воспоминания наиболее авторитетных ветеранов и публицистов и выделить основные противоречия. (Есть публикации, которые представляют очевидную выдумку и на данном этапе мы их отложим).

Но прежде всего исключим из рассмотрения факт, что бунт-мятеж спровоцирован «контрой».  К разряду контрреволюционеров в этот период относили всех, кто был не согласен с решениями и мероприятиями действующей власти и тем более активно сопротивлялся. «Контра» определялась, как правило, на глазок и меры применяемые к ней соотносились с текущей ситуацией.

Систематизируем ключевые противоречия:

  • Мятежники подобрали момент, когда весь командный состав полка (или его костяк) находился в штабе и напали на него.
  • Мятежники напали на одного только Щорса, когда он находился один в штабе и работал (кстати, именно этот сюжет принят режиссером А.Довженко в фильме «Щорс»).
  • Мятежники напали на пакгауз, где собрались коммунисты и на дом Щорса, где он уже вторые сутки лежал больным.

Прежде всего возникает вопрос – зачем бунтовщикам понадобилось нападать на командный состав и непосредственно Щорса, если выступление было направлено против унечской ЧК? Вероятно для того, чтобы дезорганизовать возможную помощь унечской ЧК со стороны других подразделений полка.

И еще больше вопросов возникает при внимательном прочтении протокола партсобрания от 22 сентября, где этот бунт упоминается:

- почему о бунте в Богунском полку партийному собранию докладывает командир красногвардейского отряда Бессарабский, а не Щорс, который является «именинником» по этому вопросу? (Кстати, Щорс председательствовал на этом собрании, а вопрос о бунте в полку стоял четвертым из четырех).

- почему Бессарабский весьма  мягко называет бунт «плохим поведением красноармейцев», хотя по тем временам было принято называть вещи своими именами: «контра».

- постановили: Богунский полк разоружить. Что такое разоружить взбунтовавший полк? Какими силами? Для этого нужна сила не менее хорошо вооруженного батальона.

Как-то странно получается – Щорс, вместо того, чтобы со своими командирами-товарищами с маузером в руках бегать по Унече и организовывать подавление мятежа в своем полку, сидит на партсобрании и решает хозяйственные вопросы. А заодно и принимает к сведению решение партсобрания – разоружить полк. Это повседневное спокойствие выглядит весьма странно, особенно, если принять во внимание какой переполох на партсобрании 5 октября вызвало сообщение, что на Унечу на помощь богунцам движутся таращанцы.

****

ПРИЛОЖЕНИЯ:

1. Отрывок из книги В. Карпенко «Щорс»:

«Ворвался Божора. Без папахи, волосы разметались по мокрому лбу, гимнастерка располосована от ворота до ремня; бурку волочил по земле.

- Восс… сста-ание!... – выдавил он, дергая шеей. Сглотнул ком, продолжал отчетливее: - Вырвался еле… Пулеметчики, ссво-олллочи!.. И мои… конники… Пулеметы выкатили…

Холодом занялось в груди. Поправляя под ремнем складки, Николай вплотную подошел к черному вестнику. Мысль работала четко; уже осознав всю беду, какую обрисовывал ему не однажды чрезвычком Трифонов, он усиленно искал выход. Пулеметчики, конники… А что роты? Тоже ухватились за винтовки? Оружие, патроны в бараках…

- А роты… тоже?

- Вроде и там буза… Один из моих, слыхал, драл глотку… «Айда… пехоту!» Сунут сюда, на штаб, Николай Александрович. Бить «офицерье»…

В подтверждение слов Божоры над крышей прошла пулеметная очередь. Из «льюиса», ручного пулемета. И не издалека. Послышались винтовочные выстрелы. Да, уже в поселке… Николай повернулся к Зубову и Квятеку. Опорожнив кобуры они молча ждали приказа.

- В батальоны!

Шум, гортанные голоса подступили к самым воротам. Вбежал часовой с перекошенным от страха лицом. Он успел запереть чуланную дверь. Напористый залп и треск раздробленного дерева заполнил весь дом. Поняв, что чуда произойти не может, Николай сделал знак следовать за ним. Метнулся в свою комнату. Помнит, окно выходит в сад…

Недавнее казалось кошмарным сном. Так и не смогли они пробиться к батальонам. Пулеметчики, конники и пушкари, окружив плотно бараки, держали под прицелом орудий и «максимов» все двери. Выпускали, кто брался за винтовку и вливался к ним. Зубова признали в темноте; ушел каким-то чудом. Жалуясь на боль в глазу, делился виденным:

- Четвертая рота в бараке… Подперли дверь дрючком. Эти, бандюги. Два «максима» уставились… Винтовки вытащили, ворохом, тут же в грязи валяются…

Разъяренная толпа, подогретая самогонкой, всю ночь гарланила в поселке, разнося в щепы еврейские лавочки, грабя богатые дома; запылала какая-то постройка. К вечеру волна откатилась к баракам…

Так прошла еще ночь. Видя, что стрелковые роты не поддерживают, зачинщики тайком уходили в лес. За ними, бросая винтовки, покидали полк и бойцы, поддавшиеся на на громкие голоса. Утром у семафора со стороны Брянска, пыхтя, остановился тяжелый бронепоезд; сзади двигался состав теплушек – прибыл рабочий отряд Барабаша, третий батальон. Ездил все-таки Михалдыка.

В действия чрезвычкома Трифонова Николай не вмешивался. Причины «восстания» вскрылись скоро. Те же самые «волки в овечьих шкурах». Затесались из-за кордона в обличии «добровольцев»; используя трудности, нехватку в обмундировании и довольствии, распучкали слухи, поносили на чем свет большевиков, Советскую Россию. Цель их – увести полк в черниговские леса, бороться якобы с оккупантами, за вольную Украину, за народную власть – Раду. Заправилы исчезли. По всему, у них не было согласия, крепкой организации. Шли за событиями. Масла в огонь подлили пулеметчики…»

2. Выдержки из воспоминаний ветерана-богунца И.Тищенко (Унечский историко-краеведческий музей):

«В середине октября в Богунском полку, уже заканчивавшем свое формирование, произошел небольшой мятеж.

Кучка подосланных врагами заговорщиков (как выяснилось потом – 11 человек) некоторое время вела разговоры среди повстанцев, осуждая вводимую в полку твердую дисциплину, политическую учебу, военные занятия, обрушивалась на коммунистов, агитировала за выборное начальство в полку, за свободный режим, за запрещение каких бы то ни было наказаний, тем более арестов.

Как-то вечером было собрание командного состава полка. Присутствовали т.т. Щорс, Михалдыко, Зубов, Кащеев, Квятек, Коцарь, Тищенко, Герасименко, Гавриченко, Бажора, Петр и Константин Лугинцы, Никитенко, Зевакин и др., - в общем до 25 человек.

Начальник дивизии Крапивянский делал информацию о положении в «нейтральной зоне». Собрание затянулось.

В 11-м часу вечера неожиданно послышалась беспорядочная ружейная стрельба. Оказалось, это выступила группа заговорщиков. Выступившие успели освободить всех находившихся под арестом в ЧК политических заключенных, обстреливали штаб полка, сделали попытку арестовать Щорса и весь командный состав, заняли железнодорожную станцию, объвили о смене всех командиров и о «выборе» нового командира полка из числа заговорщиков.

Мы, все командиры рот, бросились к своим повстанцам, чтобы установить, что происходит и привести роты в боевую готовность.

Через полчаса уже было совершенно ясно, что заговорщиков поддерживает частично пулеметная команда и не больше полусотни повстанцев из различных рот и что большинство тех, которые выступили вместе с заговорщиками, не представляют куда их ведут, что они должны делать, почему и против кого бороться.

К 12 часам ночи было очищено от «восставших» помещение Чрезвычайной комиссии и станции железной дороги. Штаб полка надежно охранялся бойцами 5-й роты. Группа, организовавшая мятеж, засела в пулеметной команде.

Рано утром следующего дня по ротам были проведены беседы. Повстанцы были чрезвычайно возмущены контрреволюционной провокацией бандитов, пробравшихся в полк. Только в пулеметной команде все еще велась ожесточенная дискуссия между сторонниками старого командования (Щорс и все мы) и новым «выбранным» начальством, между старыми порядками, которые уже всем известны и новыми порядками, которые были обещаны.

По распоряжению Щорса помещение пулеметной команды было окружено кольцом наиболее надежных повстанцев. Был организован митинг с участием всех пулеметчиков и примкнувших к ним «заговорщиков». В течение получаса велись споры. Выступавшие из комсостава полка Михалдыка, Лугинец, Квятек, Тищенко и Кащеев разъясняли бойцам провокационный характер этого мятежа.

Ответные выступления отдельных пулеметчиков обнаружили, что большинство из них были обмануты вожаками мятежа. Некоторые их них раскаивались в том, что принимали участие в наглой выходке провокаторов.

Из гущи пулеметчиков наконец вырвался командир 1-го взвода пулеметной команды тов. Иванюк Федор и прыгнув на трибуну, - «Чего молчите, пулеметчики, - крикнул он, - надо выдать зачинщиков и расстрелять негодяев, а всем честным революционерам поклястся, что тот позор, в которм они бессознательно участвовали, они смоют собственной кровью в бою с немцами и гайдамаками».

Сопротивление пулеметной команды было сломлено. Заговорили, закричали сразу все. Девять человек наиболее яростных агитаторов из числа мятежников были силой выброшены, обезоружены и арестованы. Два главных вожака мятежа успели бежать за час-два до этого.»

3. Из воспоминаний ветерана-богунца, бывшего разведчика Богунского полка с сентября 1918 года А.М.Толкачева (Клинцовский историко-краеведческий музей):

«Не смотря на то, что в Унече и существовало чека, но в полк проникали шпионы гайдамаки и будоражили полк. Однажды вечером Щорс сидел поздно в штабе и составлял план обучения на дальнейшее. В штаб вскочило 5 гайдамаков с оружием и говорят на Щорса – все вы окружены, сдавайся, сдай оружие. Щорс говорит – сейчас я вам отдам оружие. Он открыл стол, схватил гранату и крикнул – а ну, сдаваться, изменники. Убью, как собак. Гайдамаки перепугались и выскочили из штаба. В это время адъютант вбежал к Щорсу и гайдамаки были пойманы и переданы в чека – их судил военный трибунал.»

4. Отрывок из книги М.Сергеенко «Федька Дынин»:

«Разный народ стекался сюда, и не всегда можно было распознать, кто чем живет и дышит. Забредали в Унечу и анархитсы, и эсеры всех мастей, и прсто любители легкой жизни. Засылала своих агентов и гетманская полиция - державная варта. Вся эта шатия быстро спаялась между собой и начала исподтишка гадить, всячески подрывая в полку воинскую дисциплину. Распускали слухи, будто Щорс - белый офицер, "контрик", что хочет он вернуть старорежимные порядки, поставить над бойцами мордобоев-фельдфебелей обманом отдать богунцев под начало царским генералам. Щорс как раз в это время вводил в полку регулярные строевые занятия, что было не по душе иным бойцам, привыкшим к партизанской вольнице. Находились среди них такие, кто охотно развешивал уши, слушая эту брехню. Вот так и дошло дело чуть ли не до мятежа. Те, кто верховодил заговором, видно, не плохо знали свое подлое ремесло и время выступления выбрали самое подходящее: Щорс больной второй день лежал у себя на квартире, 2-й батальон Зубова и пулеметная команда Кащеева с утра ушли в лес, к кордону, версты за три от Унечи, на учебные стрельбы, а коммунисты, которые оставались в полку, собрались в железнодорожном пакгаузе послушать приехавшего из политотдела дивизии докладчика о текущем моменте.

В это время заговорщики  и решили действовать. Чтобы посеять панику, они открыли в разных концах поселка беспорядочную стрельбу. Пакгауз, где проходило партийное собрание, был обстрелян из ручного пулемета. Эсеровские гарлопаны побежали по ротам, пытаясь вывести еще не разобравшихся, что происходит, бойцов при оружии на улицу. А самые отчаянные вломились в дом, где квартировал Щорс. Был у них расчет - захватить в расплох командира полка и, прежде чем подоспеет к нему помощь, разделаться с ним. И кто знает, как повернулись бы события, если Щорс проявил хоть какую-либо растерянность, увидев ворвавшихся к нему вооруженных людей. Но он, спокойный, вышел к ним навстречу и, став в дверях, загородил вход в свою комнату.

- Что скажете хорошего? - спросил он.

И то, что Щорс не испугался и заговорил с мятежниками строго, как подобает начальнику, который знает свою власть и силу, на какую-то минуту смутило их. Они молча толпились на кухне, выталкивая вперед друг друга.

- А ну, сдавай печать! Откомандовался! - крикнул кто-то, прячась позади других.

- Печать? Хорошо, сейчас, - сказал, нисколько не удивясь, Щорс.

Так же спокойно он повернулся и пошел обратно в комнату, закрыв за собой дверь. Заговорщики по-прежнему толкались в кухне и никто не решался первым последовать за ним. Но Щорс сам распахнул дверь и появился перед ними с гранатой-лимонкой в руке.

- Вон отсюда! - крикнул он, и столько решимости и ярости было в его голосе, что всех будто ветром вымела на улицу.

Конный разведчик Савченко, который в тот день дежурил при штабе полка, увидев, что здание, где помещается штаб, начинают оцеплять вооруженные люди, вскочил на коня и под выстрелами ускакал в лес, где проводил стрельбы второй батальон.

Спешно вернувшийся в Унечу батальон быстро навел порядок. Мятежники попбросали оружие. а другой день их судил ревтрибунал...

Так вот, бойцы по разному думали, почему никто из ворвавшихся к Щорсу бандитов не решился выстрелить в него. Одни объсняли это тем, что мятежники струсили, увидев перед собой комполка раньше, чем ожидали, но другие склонны были считать, что дело тут не так просто.

Говорили они, что у Щорса "пронзительный" глаз и что он может без ошибки угадывать чужие мысли. Будто такой дар у человека: посмотрит - прямо в душу тебе заглянет. И не пробуй тогда соврать ему или слукавить - только сраму наберешься.»

5. Отрывок из книги А Бовтунова «Узел славянской дружбы»:

«Бывшие офицеры царской армии Петров и Недоливко организовали контрреволюционную группу в полку, деятельность которой направлялась немецко-германской разведкой. Группа готовила мятеж в полку и искала для этого удобного момента. И такой момент подвернулся.

Вечером в помещении политотдела собрался весь командный состав полка по случаю приезда в Унечу Крапивянского, одного из организаторов партизанских отрядов, действовавших на Украине, за голову которого немецкие оккупанты обещали выплатить 50 тысяч рублей. Он еще официально не был назначен командиром дивизии, но прибыл сюда, чтобы ознакомиться с личным составом полка.

Совещание еще не началось, как вдруг тишину поселка разрезала пулеметная очередь. В разных местах поселка послышались винтовочные выстрелы. Брызнули осколками стекла окна политотдела, посыпалась штукатурка на головы командиров, застонали раненые. Кто-то крикнул : «Гайдамаки!»

Мятежники окружили помещение политотдела, штаб полка. Выбежавших из помещения политотдела командиров стали окружать вооруженные люди. Оказалось, что это не гайдамаки, а солдаты полка. Зубову, Квятеку, Тищенко, Константину Лугинцу удалось выбраться из окружения, Николаю Щорсу тоже.

Не могу удержаться от возражения одному из чернителей заслуг Щорса, утверждавшему, что во время мятежа командира полка в расположении не было. Есть сведения, что политкомиссар Федор Михалдыко в это время находился в Брянске, хотя должен выступать с докладом на совещании командиров о состоянии дел в полку. К такому докладу готовился Н.Щорс. Могло ли быть даже в то время гражданской войны, когда было полно неразберихи, чтобы приехавший от Всеукраинского Центрального Военно-Революционного комитета представитель проводил совещание с младшими командирами в отсутствие руководства полка? Иногда приходит на ум такая мысль: что бы могли сказать богунцы – участники тех событий – таким «исследователям» биографии Николая Щорса, которые Клинцы из посада превратили в поселок, демаркационную линию отодвинули аж до Мглина?

И все-таки не удержался от полемики, хотя не хотел этого делать. Вернемся к тем событиям, что происходили в тревожный момент мятежа в Богунском полку. Это случилось примерно в 10 часов вечера, как потом рассказывали богунцы. Да и архивные материалы подтверждают то же. В десять мятеж начался, а к одиннадцати часам представители пулеметной команды, конной разведки и батареи разгромили чека, арестовали нескольких командиров (Лантух, Бажора и др.), захватили штаб полка, заняли вокзал, телеграф, разгромили ревком, разрушили железнодорожный путь и послали представителей к немцам и гайдамакам с приглашением занять Унечу (Е.Марьенков. Николай Щорс. 1936 г.).

Из батальона Зубова только около десяти бойцов, забрав винтовки, присоединились к мятежникам. Прибывшие сюда Зубов, Тищенко, Квятек, Константин Лугинец собрали повстанцев, чтобы объяснить им обстановку. На митинг подоспел Щорс. Красноармейцы приняли резолюцию: выступить с оружием в руках для наведения порядка порядка в поселке. Каждая рота получила задание. Щорс отдал приказ немедленно овладеть станцией, телеграфом, усилить патрулирование, на рассвете оцепить казармы мятежников. На подавление мятежа прибыл в Унечу четвертый батальон из Брянска вместе с комиссаром полка Михалдыко, который еще вечером, возвратившись в Унечу, узнал о беспорядках в полку, срочно выехал в Брянск, чтобы поднять по тревоге четвертый батальон.

Мятеж был подавлен. Не успевшие бежать из полка мятежники были арестованы. Часть из них забаррикадировалась в казарме пулеметной роты. Срочно было собрано собрание коммунистов, на котором тогда решались все вопросы жизни не только Богунского полка, а и жизни пристанционного поселка Унечи. Предо мной, потерявший свою первоначальную белизну татрадный листок бумаги, хранящийся в Брянском партийном архиве (ф.6, оп.1, д.2, л.1), на котором трудно разборчивым почерком написан протокол (без номера) общего собрания коммунистов Унечской организации РКП(большевиков) от 22 сентября 1918 г.

Наряду с другими решался вопрос о бунте в Богунском полку. «Товарищ Бессорабский – организатор и председатель Красной гвардии на Западных железных дорогах – докладывал, - записано в протоколе собрания, - о плохом поведении красноармейцев в Богунском полку. Постановили: Богунский полк разоружить. Предложить товарищам Бессорабскому, Щорсу, Левинсону, Брагинскому и отряду коммунистов послать сначала для переговоров, офицеров арестовать ночью.

Характерно в этом отношении партийное собрание, проходившее 5 октября 1918 года. «Речь товарища Кронберга прервана, - записано в протоколе, - сообщением начальника железнодорожной охраны товарища Воловича о том, что из-под Стародуба на Унечу движется на выручку разоруженному Богунскому полку совершенно разложившийся Таращанский полк, от которого бежал командный состав. Полк движется с определенной целью: расправиться с революционной властью и разгромить поселок. Решено принять самые решительные меры. Телеграфно затребовать вооруженные силы из Брянска и Почепа, послать разведку, парламентеров для воздействия на полк и объяснения причины разоружения богунцев.

Всем коммунистам стать под ружье и до конца отстаивать революционную власть и порядок.

Собрание прервано в 11 часов 30 минут вечера». (ф.6, оп.1, д.1, л.15)»

6. Отрывок из критических замечаний Петренко-Петриковского С. к книге Марьенкова «Николай Щорс» (личный архив):

«Восстание было поднято белогвардейцами, воспользовавшимися главным образом, разговорами спекулянтов и настроениями среди отдельных красноармейцев против Унечской Чрезвычайной Комиссии. Поэтому попытка вожаков восстания «ликвидировать» командование полка, в частности Щорса, благодаря его выдержке и смелости, потерпела неудачу.

Восстание продолжалось одну ночь. К рассвету оно было уже ликвидировано своими силами, о чем правильно указано в очерке. Когда Ауссем, я и Михалдыка вместе с батальоном, стоявшим в момент восстания не в Брянске, а в эшелоне на станции Почеп (он был уже в пути на Унечу), прибыли к станции Унеча и не доезжая ее выгрузили людей в поле, чтобы боевым порядком двигаться на Унечу по дороге мы встретили Фруму Ростову [Хайкину] с одним товарищем и войдя в Унечу только закрепили ликвидацию восстания.»

7. Из расшифровки аудиоинтервью Шпинькова В.Г. :

"Да, был бунт в Богунском полку. И эти бунтари как раз из нашего поселка и были [Найтоповичи, Казащина]. А откуда он возник? Я беседовал с бывшими бунтарями. Вот как дело было.

Молодежь, хочется погулять, а надо быть в казарме. А они пошли к девкам гулять и не явились на вечернюю поверку. Вечерняя поверка, - а их нема. Ну, докладывают выше. А в поселке действовала ВЧК. Председателем ВЧК была Фрума Хайкина, еврейка. Говорят, что Иванов был, но наши партизаны говорят, что Фрума Хайкина верховодила. И, если туда попал – почитай, конец. И, вот, наших - Новиков Никифор был, Шавеко Михаил и еще другие там были - забрали, раз не явились на поверку. Капут нашим ребятам. Вот и взгоношились. А Миша Шавеко был в пулеметной роте, я с ним беседовал лично. Что делать? Любой ценой надо отвоевать хлопцев. И как раз было заседание штаба в Унече. Ну, вот ребята выкатили пулеметы и - на "ура". Но все же пулеметчик пожалел: очередь дал, но пули пошли выше. Иначе он бы покосил всех там. И все рванули кто-куда бежать. А Щорс побежал к мосту железнодорожному, который за Унечей. И бежал он одна нога в сапоге, другая в калоше - у него одна нога раненая была. Даже в отхожее место увалился. А со штаба передали в Брянск, в железный полк, это отец рассказывал. И вот сутки прошли. Здесь уже - гуляй воля, никто не хочет в казармы итти. Ходят по Унече, ищут где выпить. Но тут едет эшелон, в товарных вогонах двери открытые и держат винтовки наизготовку. Думали, что восстал пулеметный полк и порежут их сейчас из пулеметов прямо в вагонах. Ничего подобного, никто даже не выстрелил. Ходят богунцы по перрону - "О, здорово, рабочий класс!" Никто никакого сопротивления. Они просто восстали против зверства этого ВЧК - расстреливали безбожно. В ВЧК была не одна Хайкина, но вроде как она командовала там этими делами. Конечно, хлопцев своих они освободили. А Хайкина удрала. Потом ее больше не стало. И полку этому железному объявили: пока не уберете эту гадину, Вы нам ничего не сделаете.

- Ну, как же вы, товарищи, тут немцы наступают, а вы бунт такой подняли, бучу какую-то.

-  Да мы не против советской власти, мы против зверства вот такого.

А если бы пулеметчик резанул чуток пониже, то побил их. Мне рассказывал об этом член военного совета Зык - это друг моего батьки. Назначили самого Иванова в чрезвычайку.»

8. Из воспоминаний унечского железнодорожника Ф.Васеко (Брянский центр новейшей истории):

«В то же время [на] Унече появилась с отрядом китайцев некто Хайкина, каковая своими суровыми мерами навела страх не только на спекулянтов и эмигрантов, но и на Богунский полк красногвардейцев (многих из солдат расстреляла). Каковые восстали и желая убить ее и китайцев, но она бросив бомбу в отряд солдат бежала.»

Категория: Работы коллег | Добавил: unechamuzey (01.03.2017) | Автор:
Просмотров: 2199 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: