» » »

Вторая половина 18 века (часть 2)

В этот период возвышение Завадовского было напрямую связано с ростом карьеры Румянцева, который пользовался большим доверием двора. В 1768 году началась русско-турецкая война, ставшая для Румянцева настоящим звездным часом. Спустя год после начала войны, его назначают главнокомандующим русской армии. Переформировав и значительно укрепив войска, генерал Румянцев весной 1770 года перешел в наступление и одержал ряд блестящих побед у Рябой Могилы, у Ларги (река на территории совр. Молдавии, левый приток Прута), где турки потеряли около 3 тысяч человек и, наконец, у реки Кагул. В июле 1774 года Румянцев заключил выгодный для России мир и императрица написала ему, что это «знаменитейшая услуга...пред нами и отечеством». Год спустя, во время официального празднования победы, Румянцев получил фельдмаршальский жезл, почетный титул-приставку «Задунайский», орден Андрея Первозванного, лавровый венок, масличную ветвь и пять тысяч душ крестьян.

Отправляясь на войну с Турцией, Румянцев взял с собой в действующую армию и Завадовского, который показал там себя с весьма выгодной стороны, чем еще больше расположил к себе главнокомандующего. Завадовский получил чин премьер-майора, а в 1773 году – полковника и, соответственно, полк в подчинение. До конца войны Завадовский командовал Старооскольским полком. Следует отметить, что личное доверие Румянцева к Завадовскому было настолько велико, что главнокомандующий в 1774 году даже поручил ему составить проект мирного договора с турками.

Составленный Завадовским мирный договор, вошел в историю под названием Кючук-Кайнарджийского и был заключен 21 июля 1774 года в небольшом селении Кючук-Кайнарджа на Дунае. По условиям договора, Османская империя признала независимость Крымского ханства, присоединение к России Азова, Керчи и других территорий, русский протекторат над Молдавией и Валахией. Российские торговые суда получили право беспрепятственно бороздить воды Черного моря и проходить через Босфор и Дарданеллы.

После этой войны Завадовский получил в награду высший российский военный орден Георгия 4-й степени и значительные материальные жалования.

К периоду русско-турецкой войны также относится сближение Завадовского с Семеном Романовичем Воронцовым (1744-1832) – известным российским государственным деятелем, отцом знаменитого графа Михаила Семеновича Воронцова (1782-1856). Дружбу с Семеном Воронцовым Завадовский пронес через всю оставшуюся жизнь.

После громких южных побед, в 1775 году императрица по ходатайству Румянцева жаловала Завадовскому село Ляличи, ныне расположенное в пределах Суражского района. Вскоре Завадовский построил в этом селе по проекту знаменитого итальянского архитектора Джакомо Кваренги (1744-1817) огромный усадебный комплекс, включавший в себя трехэтажный дворец, церковь и парк. Село Ляличи Завадовский переименовал в честь императрицы в Екатеринодар. Впрочем, благодетельница графа за всю жизнь так ни разу и не побывала в усадьбе своего бывшего фаворита. После восшествия на престол Павла I, село было велено переименовать обратно в Ляличи.

Ляличская усадьба, без преувеличения, была одним из лучших образцов русского архитектурного классицизма того времени. Основные постройки усадебного комплекса были завершены к 1795 году, а спустя два года, рядом с усадьбой было завершено строительство великолепного кирпичного пятикупольного храма Екатерины, не имевшего аналогов на территории современной Брянской области.

Истинная культурно-историческая ценность ляличской усадьбы становится понятной уже лишь только при произнесении имени ее автора - Джакомо Кваренги – одного из самых выдающихся творцов в истории русской архитектуры. Среди прочих его работ известны такие жемчужины зодчества, как Эрмитажный театр и здание Ассигнационного банка в Петербурге, Александровский дворец в Царском Селе, Конногвардейский манеж на Исаакиевской площади, Смольный и Екатерининский институты. К слову, здание Ассигнационного банка очень похоже многими архитектурными чертами и деталями на ляличский дворец Завадовского. Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что здание банка строилось как раз в тот период, когда его возглавлял сам Завадовский.

Усадьба в Ляличах имела развитую систему хозяйственных и служебных построек. Рядом с дворцом, на площади 150 гектаров был разбит красивый пейзажный парк со статуями, прудами, системой плотин и водопадов, пристанями, увеселительными павильонами и летним дворцом. В парке была возведена двенадцатиколонная ротонда, в которой стояла бронзовая статуя П.А. Румянцева-Задунайского. Главным же украшением дворца в Ляличах стала статуя Екатерины в натуральную величину. Всего в парке насчитывалось около 50 различных декоративных статуй. Без преувеличения, парк в Ляличах был одним из лучших произведений садово-паркового искусства России того времени.

Основной корпус дворца имел три этажа и соединялся одноэтажными галереями с боковыми флигелями. Внутренний интерьер комнат дворца, которых, к слову, было более ста, поражал великолепием и роскошью: колонны и пилястры искусственного мрамора, декоративная роспись и лепнина, разноцветный мрамор и ценные породы дерева, зеркала, фигурные кафельные печи, гобелены, статуи и картины… На первом этаже дворца размещались вестибюль, гардероб, приемные, кабинет владельца и служебные помещения, на втором - столовая, гостиные и парадные залы, на третьем - жилые помещения членов семьи Завадовского. Лицевой фасад имения составляла каменная ограда с монументальными въездными воротами в центре.

Сам граф восторгался своим имением: «По плану Кваренги выстроил дом каменный, в здешних краях на диво, каков и в провинциях англицких был бы замечателен».

Помпезность и роскошь усадьбы Завадовского по меркам глухой малороссийской провинции была просто шокирующей. Отметим, что в те времена возводить такие огромные дворцы целиком из камня не всегда могли позволить себе даже самые богатые помещики Петербурга и Москвы. А Завадовский мог и это красноречиво говорит о том, что наш земляк был чрезвычайно состоятельным человеком.

Приезжая в Ляличи, Завадовский устраивал для своих знатных гостей пышные многодневные празднества. Для увеселения своих гостей Завадовский содержал при усадьбе музыкальный оркестр.

Однако, за блеском и роскошью усадьбы стоял тяжелый, подчас каторжный труд крепостных крестьян, возводивших графский дворец. На его строительстве работало множество землекопов, кузнецов, каменщиков, штукатуров.

Сохранилась легенда о том, что император Павел I, услышав от кого-то, что дом Завадовского выше его дворца в Гатчине, срочно послал в Ляличи специальную комиссию для проверки этого факта. Но Завадовский, вовремя узнав об этом, успел засыпать песком территорию около подвального этажа и Павел, получив сообщение, что его дворец несколько выше, успокоился.

Для храма Екатерины столичными мастерами был выполнен великолепный иконостас со сложной объемно-пространственной композицией (до настоящего времени не сохранился). Такие изысканные иконостасы, как в Ляличах, на территории всей страны можно было пересчитать по пальцам. Звонница храма славилась на всю округу своими колоколами, звук от которых разносился за многие километры и был слышан даже в районе современной Унечи.

Современники обвиняли Завадовского в том, что огромные деньги, затраченные на строительство усадьбы, были добыты им нечестным путем. Вот что сказано об этом во втором томе «Русских портретов 18-19 столетий»: «Державин, подробно сообщая о злоупотреблениях графа Завадовского по должности директора государственного заемного банка и его неразборчивости в способах наживы, указывает, что алчность Завадовского не имела пределов, нажив легко свои богатства он дешево скупал и даже отнимал земли у своих небогатых соседей в Малороссии». Известен доклад Державина императрице, где тот сообщал о фактах беспрецедентных финансовых злоупотреблений, организованных Завадовским в период, когда он возглавлял Заемный банк.

Нелестно отзывался о Завадовском и признанный мастер исторического романа Валентин Пикуль на страницах своей книги «Фаворит»:

«…Завадовский убрался на Украину, где ему достались богатейшие Ляличи, переименованные им в Екатеринодар. Мерзкий ханжа, он водрузил в парке статую Екатерины, проходя мимо которой вздыхал, вознося хвалу богу. Здесь он обратился в ненасытного стяжателя, увеличивая свои поместья, безжалостно разорял бедных соседей и мужиков, а если они жаловались на оскудение, говорил им ласково: - Коли я, душечка, виноват перед тобою, так судись со мной... Законы справедливы у нас! Только не жалуйся мне: у меня сердце нежное, оно чужих слез не выносит... Позже он стал директором банка, при Александре I вылез в министры народного просвещения, но интересен другим: всю жизнь крупно воровал, но ни разу не попался...».

После смерти Завадовского, его сын в 1812 году продал усадьбу семейству Энгельгардт, после чего Ляличи сменили еще нескольких владельцев, постепенно приходя в запустение. К началу 20 века комплекс в Ляличах окончательно утратил свои блестящие черты, хотя, само здание дворца тогда еще было цело и в отдельных его помещениях еще сохранились элементы великолепного декора и угадывалась некогда парадная обстановка. В 1913 году совместными усилиями губернских и имперских властей началась процедура сбора средств на реставрацию дворца в Ляличах, где планировалось открыть женский педагогический институт. Однако планам этим не суждено было сбыться. В годы первой мировой войны во дворце был организован госпиталь. После революции усадьба и храм продолжали разрушаться. В 30-х годах дворец наполовину разобрали, кирпич пустили на строительство картонной фабрики в Сураже. К концу 20 века от ляличского дворца остались лишь руины, в которых ныне с трудом угадываются черты былого великолепия. Более-менее сохранилась лишь церковь Екатерины без перекрытий и внутреннего убранства. Частично сохранились кирпичная ограда усадьбы, пилоны въездных ворот, один из корпусов оранжерей. По краям главной аллеи парка до настоящего времени сохранились несколько почти трехсотлетних лип – живых свидетелей екатерининской эпохи.

Начиная с конца 80-х годов и до настоящего времени предпринимаются попытки по возрождению этого уникального архитектурного памятника 18 века, однако, существенных подвижек в этом дорогостоящем деле, к сожалению, пока не наблюдается.

В наше время неравнодушным исследователям удалось проследить судьбу некоторых вещей, некогда составлявших великолепие ляличской усадьбы. Так, бронзовая статуя Румянцева из дворца Завадовского ныне находится в краеведческом музее города Сумы, а бюро Марии-Антуанетты с бронзовыми украшениями Гутьера и с медальонами севрского фарфора - в собрании Луврского музея во Франции. Мраморная статуя Екатерины II, украшавшая парадную гостиную дворца, находится в музее скульптуры Академии художеств в Петербурге. Большая же часть ляличских ценностей была распродана еще при Энгельгардтах и впоследствии разошлась по музеям и частным коллекциям Европы и Америки.

Помимо Лялич, у Завадовских также имелись земельные владения и в родных Красновичах. Кроме того, графом Завадовским также была поселена деревня Каменск, ныне находящаяся на территории Суражского района.

Вскоре в жизни Завадовского начался новый, «дворцовый» этап. Существует несколько версий, объясняющих, каким образом Завадовский стал столь близкой к императрице персоной. По одной из них, Румянцев, прибывший по каким-то делам вместе с Завадовским в Москву, ехал в придворной карете к императрице. Та, встретив Румянцева, обратила внимание на сопровождавшего его красавца-полковника. Румянцев, заметив любопытство императрицы, представил ей Завадовского, после чего Екатерина всерьез им заинтересовалась.

Согласно другой версии, Екатерина II, попросила Румянцева порекомендовать ей кого-нибудь из молодых людей, способных занять должности кабинет-секретарей ее канцелярии и Румянцев посоветовал ей обратить внимание на Безбородко и Завадовского.

Так или иначе, но вскоре Завадовский переезжает в столицу, где получает назначение на должность кабинет-секретаря императорской канцелярии. Своими качествами и внешним обаянием наш земляк быстро снискал расположение императрицы. По словам тайного советника Саксонского посольства при Петербургском дворе фон-Гельбига, «Екатерина действительно имела к Завадовскому большое доверие... Этот человек, по внушению своих друзей, более его сведущих, один осмеливался противоречить императрице по поводу ее повелений».

«Утром были при дворе. Я там видел нового фаворита, кабинет-секретаря Завадовского. Он красивее Потемкина, а самым существенным обладает в высшей степени (le plus essential il le possede eminemment). Фавор его, однакоже, не решен окончательно. Правда, таланты его были уже испытаны в Москве, но Потемкин, который, говорят, гораздо лучше распоряжается временем, все еще в силе. Не дальше как сегодня, Ее Величество с ним перемигивалась (a fait des mines d'intelligence), а что еще важнее – он получил командование полком. Завадовский, стало быть, только игрушка…» (Мари Даниэль Буррэ де Корберон, «Интимный дневник шевалье де-Корберона», французского дипломата при дворе Екатерины, 1776 год).

2 января 1776 года Завадовский был произведен в генерал-майоры, а также включен в свиту Екатерины II в звании генерал-адъютанта Ее Величества. Помимо хороших личных взаимоотношений с императрицей, в этот период современники Завадовского отмечали, что покровительство ему оказывали могущественные братья Орловы. По воспоминаниям современников, Завадовский в этот период жил на широкую ногу и считался одним из заправских петербургских гуляк.

Впрочем, в ближайшем окружении императрицы Завадовский находился недолго, ибо та меняла своих фаворитов как перчатки. Кроме того, немало усилий для удаления Завадовского от двора приложил могущественный Потемкин, который, вероятно, видел в нем соперника. Последний фактор, вероятнее всего и является истинной причиной столь быстрого удаления Завадовского «от тела».

Скорую опалу Завадовского в своих записках прогнозировал и уже упомянутый выше де Корберон:

«17 июля 1776 года… Я узнал имя нового фаворита, которое занимает Шарлотту, так как утверждают, что Завадовскому в скором будущем грозит опала. Последнее предположение основывают на полученном им повышении и это является довольно верным признаком: его только что произвели в генерал-майоры…».

Сам же Завадовский в письме Семену Воронцову о своих придворных впечатлениях писал так: «Познал я двор и людей с худой стороны, но не изменюсь нравом ни для чего, ибо ничем не прельщаюсь».

Безбородко же объяснял столь быструю отставку Завадовского тем, что «его меланхолический нрав и молчаливый характер не нравились пылкой государыне».

В 1777 году Завадовский покинул столицу и уехал в Ляличи. Однако же, без награды наш земляк, после удаления его от двора, не остался, получив 80 тысяч рублей единовременно, 5 тысяч рублей пенсии, 1800 крестьян в Малороссии и 2 тысячи - в польских землях, часть которых после раздела Польши в 1772 году отошла к России. Помимо Черниговщины, Завадовский имел крестьян также в Херсонской, Могилевской и Полтавской губерниях.

Спустя три года, Завадовский, через составленную ему графом Безбородко протекцию был возвращен на государственную службу и получил чин тайного советника. С этого времени он регулярно принимал участие в заседаниях Сената и Совета при Высочайшем дворе. В дальнейшем Завадовскому было доверено управлять Государственным и Дворянским заемными банками. Завадовский вошел в историю как один из деятелей, стоявших у истоков создания системы государственных банков России.

С этого же времени Завадовский начал работать и на ниве народного просвещения. Спустя несколько лет, этот путь привел его в кресло министра образования России. Завадовский по поручению императрицы курировал работу над «Уставом народным училищам в Российской империи». 5 августа 1786 года документ был утвержден императрицей. За этот труд Завадовский был награжден орденом Святого Владимира и получил еще 6 000 крепостных душ в Малороссии.

31 августа 1787 года в связи с началом русско-турецкой войны Завадовский был назначен членом Особого совета.

В Петербурге многим такое стремительное восхождение Завадовского было не по душе. Например, поэт Гаврила Державин (1743-1816) в своей иронической оде «На счастье» высмеивал Завадовского, упомянув, что тот «заменил свой украинский чуб на французские локоны». Известны нелесные отзывы о Завадовском со стороны Суворова.

Впрочем, большинство современников отзывались о Завадовском, в целом, благосклонно.

В 1784 году Завадовский работал председателем комиссии по строительству грандиозного Исаакиевского собора в Петербурге. Любопытная деталь - при строительстве собора, колонны и прочие массивные гранитные части поднимали канатами, свитыми в Стародубе.

В 1786 году Завадовский был включен в состав комиссии по дорогам, которые, как известно, являются второй главной бедой нашего государства.

На указанный период приходится и еще один известный факт из биографии Завадовского – он был назначен опекуном Алексея Григорьевича Бобринского (1762-1813) – внебрачного сына императрицы Екатерины II и Григория Орлова.

В свободное от государственных дел время Завадовский не забывал старого знакомого своей семьи – последнего украинского гетмана Кирилла Разумовского, в доме которого наш земляк проводил немало времени. Там же он встретил и свою будущую жену – двадцатилетнюю родственницу Разумовского - Веру Николаевну Апраксину (1768-1845) – дочь графа Н.Ф. Апраксина. Брак между молодой красавицей и почти пятидесятилетним чиновником был заключен 30 апреля 1787 года. После свадьбы молодая супруга Завадовского была пожалована во фрейлины. Впоследствии у четы Завадовских родилось более десяти детей, но выжило из них всего пятеро. Младенческая смертность была в те времена очень высокой и даже семьи крупных и богатых сановников не были застрахованы от этой беды.

90-е годы 18 века были отмечены для Завадовского напряженностью, возникшей в его отношениях с очередным фаворитом Екатерины Платоном Зубовым. Завадовский начал даже подумывать об уходе на покой:

«Суетность прочая столько мне наскучила, что я принял твердое намерение оставить службу и последние мои дни окончить в деревне, к чему себя приготовляю настоящим образом моей жизни, т.е. со стороны моральной удаляюсь учащать ко двору и в большие общества; с физической, готовлю себе в деревне приятное и выгодное убежище» - писал он.

Однако, Екатерина желала видеть его на службе и в 1793 году жаловала орденом Святого Александра Невского. В этом же году по настоянию Екатерины австрийский император пожаловал Завадовскому, а также его братьям Якову и Илье титул графов Римской Империи.

Титул российского графа Завадовскому в 1797 году жаловал император Павел I. Произошло это 5 апреля 1797 года – в день коронации нового самодержца. Удивительно, но, несмотря на весьма критическое отношение нового императора ко всему, что было сделано его матерью, бывший екатерининский фаворит Завадовский в первые годы правления Павла ничуть не пострадал. Напротив, Павел, помимо награждения графским титулом, жаловал Завадовского орденом Святого Андрея Первозванного и орденом Анны первой степени. В 1798 году Павел назначил Завадовского главным директором Ассигнационного Банка. И опять же, во всем этом явно прослеживаются параллели с судьбой главного покровителя Завадовского – светлейшего князя Безбородко. С воцарением Павла I, единственным из екатерининских министров, кто не был отправлен в отставку, оказался Безбородко. Наоборот, он был даже возвышен и назначен государственным канцлером, при этом имел весьма большое влияние на Павла. 8 января 1799 года Завадовскому был пожалован командорский крест Иоанна Иерусалимского, а в феврале того же года император Павел со всем своим семейством удостоил Завадовского личным посещением бала, который давал у себя граф.

Все шло как нельзя лучше, однако, спустя год, вздорный характер императора дал о себе знать – в результате дворцовых интриг Завадовского отстранили от службы и поместили во дворце в Ляличах под особый полицейский надзор, где с крупного вельможи не спускали глаз, не позволяя отъезжать от усадьбы более, чем на 10 верст. Непосредственным поводом для отставки Завадовского стало дело о присвоении в ноябре 1799 года секретарем Государственного ассигнационного банка, которым руководил Завадовский, семи тысяч рублей.

Возвращение Завадовского в Петербург состоялось лишь после того, как в ночь на 11 марта 1801 года в императорских покоях Михайловского замка заговорщики затянули роковой шарф на шее Павла I, а последовавший затем удар массивной табакерки в висок оборвал жизнь эксцентричного самодержца.

В один из мартовских дней 1801 года в Ляличи прибыла депеша из Петербурга – новый император Александр I (1777-1825) приглашал Завадовского вернуться к государственным делам:

«При самом начале вступления моего на престол вспомнил и вашу верную службу, и дарования ваши, кои на пользу ее вы всегда обращали. В сем убеждении желаю, чтобы вы поспешили приехать сюда принять уверение изустное, что я пребываю к вам доброжелательный Александр».

Вскоре граф прибыл в столицу, где сразу же получил должность председателя комиссии по составлению законов. Наряду с подготовкой законопроектов, комиссия также работала над проектом реорганизации ряда государственных органов, в том числе Сената. Однако, Александр I отверг этот проект, посчитав предлагаемые реформы излишне радикальными. В этой Комиссии с Завадовским работали разные люди, в том числе и известный мыслитель Александр Радищев (1749-1802), отбывший за свое вольнодумное «Путешествие из Петербурга в Москву» ссылку в Сибири. Однажды Завадовский неосторожно бросил Радищеву, открыто выступавшему за отмену крепостного права: «Эх, Александр Николаевич, охота тебе пустословить по-прежнему, или мало тебе Сибири?». Считается, что именно после этих слов Завадовского автор «Путешествия из Петербурга в Москву» пришел домой и покончил с собой, приняв яд. Впрочем, существует и другая версия, согласно которой отравление Радищева стало трагической случайностью.

8 сентября 1802 года император после долгих колебаний подписал Манифест об учреждении в России министерств. И в этот же день Завадовский занял пост министра народного просвещения России. Поле для его новой деятельности было огромным - в подчинении Завадовского находились все учебные заведения страны, Академия наук, типографии, библиотеки, музеи и цензурные ведомства. На посту министра Завадовский добился немалых успехов. Он был одним из инициаторов создания многих средних и высших учебных заведений. При нем в каждом губернском городе были открыты собственные гимназии или училища. Повсеместно появлялись приходские училища. Ради поднятия престижа гимназического образования Завадовский даже отдал двух своих сыновей 10-ти и 11-ти лет в гимназию, чем заслужил упреки со стороны отдельных представителей петербургской знати. При Завадовском в России появились на свет такие престижные учебные заведения как Казанский, Харьковский и Дерптский университеты. В 1804 году по инициативе Завадовского было создано первое в России заведение для подготовки учителей - Главный педагогический институт в Петербурге.

О периоде пребывания Завадовского на посту министра академик М.И. Сухомлинов высказался так: «Время управления министерством народного просвещения Завадовским останется навсегда блестящей эпохой в истории народного просвещения в России».

В период нахождения на министерской должности Завадовский одновременно состоял членом Государственного Совета - высшего совещательного органа Российской империи. В 1804 году Завадовский ввел либеральные университетский и цензурный уставы. Долгое время состоял членом Непременного совета - совещательного органа из представителей титулованной знати при императоре.

В отдельных источниках встречаются утверждения о том, что Завадовский был членом масонской организации, однако, достоверного подтверждения этому мы не имеем. Впрочем, даже если Завадовский и состоял в масонской ложе, это не должно вызывать никакого удивления, поскольку принадлежность представителей высшего российского света к масонам в те годы было совершенно обычным явлением и даже в некотором роде «модой».

В 1810 году Завадовский по собственному желанию ушел с министерского поста в отставку и был назначен на должность председателя департамента законов. На этой должности он оставался до самой своей смерти.

Воспоминания об облике Завадовского на склоне его жизненных лет в 1807 году оставил нам писатель С.П. Жихарев (1788-1860):

«Он всегда величав наружностью; в движениях его много истинного достоинства; говорит протяжно и как будто взвешивая каждое слово, но зато выражается правильно и разговор его исполнен здравомыслия. Сказывали, что смолоду он был красавец: может быть; но теперь, кроме живых, умных глаз, других остатков прежней красоты незаметно; лицо угревато и багрово, а от белонапудренных волос кажется еще багровее».

Завадовский скончался 10 января 1812 года в Петербурге и был похоронен на Лазаревом кладбище Александро-Невской лавры. Отметим, что в этом некрополе хоронили самых знатных людей своего времени – здесь покоятся такие знаменитости, как Шереметев, Ломоносов, Чичагов, Фонвизин, Кваренги, Витте и многие другие. На могиле Завадовского установлен портик-сень со скульптурной композицией (скульптор – Ж. Камберлен). Памятник на могиле графа был установлен его супругой – Верой Николаевной, а в 1866 году реставрирован дочерью – Татьяной Каблуковой. Для того, чтобы сегодня воочию увидеть могилу нашего знаменитого земляка, необходимо посетить Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге, где найти вход в Некрополь 18 века, затем идти от входа прямо по Петровской дорожке, в районе Лазаревской усыпальницы повернуть налево и через несколько метров цель будет достигнута.

Среди детей Завадовского известны его сыновья Александр и Василий, дочери Татьяна, Аглаида, Софья.

Первый из названных, граф, камер-юнкер Александр Петрович Завадовский (1794-1856), был сослуживцем Пушкина и Грибоедова по Коллегии иностранных дел. Известен как светский петербургский скандалист и дуэлянт. В молодости участвовал в широко описанной «четвертной дуэли» вместе с А.С. Грибоедовым (?-1829) против В.В. Шереметьева и А.И. Якубовича (1792-1845, декабрист). Одним из известных эпизодов биографии А.П. Завадовского стал его роман со знаменитой русской балериной Авдотьей Истоминой (1799-1848), из-за которой он и был вызван на поединок офицером Кавалергардского полка Василием Шереметьевым (Истомина была его любовницей). Дуэль, состоявшаяся осенью 1817 года на Волковом поле в Петербурге, закончилась для последнего трагически. Шереметьев, стрелявший первым, промахнулся, а последовавший выстрел Завадовского оказался метким. Шереметьев получил смертельную рану в живот и спустя сутки скончался. Такой финал помешал состояться второй дуэли, в которой должны были сойтись Грибоедов и Якубович. Однако их поединок все-таки состоялся осенью 1818 года в Тифлисе. Оба дуэлянта остались живы, но у Грибоедова была прострелена ладонь левой руки.

Василий Петрович Завадовский (1799-1855) тоже был близко знаком с Пушкиным. Карьера его развивалась следующим образом: сначала он служил корнетом лейб-гвардии гусарского полка, затем чиновником Министерства юстиции, с 1833 года обер-прокурором 4-го департамента Сената, а с 1840 года сенатором. Во время похорон Александра I и коронации Николая I (1796-1855) Василий Завадовский был церемониймейстером. Известен как один из весьма состоятельных людей своего времени. У В.П. Завадовского было более 3 тысяч душ крестьян, дачи на южном берегу Крыма и близ Петербурга, дом в Нарве. Умер В.П. Завадовский 10 октября 1855 года и был погребен в Федоровской церкви Александро-Невской лавры. В.П. Завадовский является автором «Молитвы лейб-гусарских офицеров», которая изначально приписывалась перу Пушкина. Супруга В.П. Завадовского - Елена Михайловна Влодек (1807-1874) была завсегдатаем столичного высшего общества и одной из самой блестящих красавиц в свете. Существует версия, что именно ее в одной из глав «Евгения Онегина» Пушкин изобразил под именем Нины Воронской:

«…Беспечной прелестью мила,

Она сидела у стола

С блестящей Ниной Воронскою,

Сей Клеопатрою Невы…»

Татьяна Петровна Завадовская была замужем за действительным тайным советником В.И. Каблуковым.

Аглаида Петровна Завадовская была замужем за предводителем Могилевского губернского дворянства Ф.И. Мержеевским. От этого брака у них родилась дочь Мария, вышедшая замуж за Суражского предводителя дворянства И.С. Листовского, который известен как первый биограф графа П.В. Завадовского.

Старшая дочь графа - Софья Петровна Завадовская была замужем за князем В.Н. Козловским, которого затем бросила и тайно обвенчалась с военным капитаном А.М. Исленьевым. От него С.П. Завадовская-Козловская родила нескольких детей, которые получили фамилию Иславины.

Двигаясь по властной лестнице вверх, Завадовский никогда не забывал о своей многочисленной украинской родне. Так, благодаря протекции высокопоставленного брата, в 1778 году полковничье место в Стародубе занял Яков Завадовский, вошедший в историю как последний полковник Стародубщины. После ликвидации в 1782 году Стародубского полка Яков Завадовский работал председателем палаты гражданского суда в Новгороде-Северском, в 1787 году произведен в генерал-майоры, а в 1793 году на него автоматически распространился титул графа, полученный его братом Петром. В 1794 году Яков Завадовский скончался от приступа астмы. Из наследников он оставил одного восьмилетнего сына, который родился от брака с Елизаветой Павловной Семеновой.

Другой брат П.В. Завадовского – Иван Васильевич Завадовский состоял в генерал-майорском чине, имел в Стародубе большой дом. Достоверных сведений о его судьбе не имеется, однако, по воспоминаниям современников, он покончил жизнь самоубийством.

Еще один брат сановника - Данила Завадовский был слеп от рождения, поэтому всю жизнь прожил в Красновичах, где умер и был погребен в алтаре местной церкви.

По линии своей младшей сестры Завадовский имел родство с известным в наших краях семейством Покорских - Марина Васильевна Завадовская была женой Павла Григорьевича Покорского – внука Афанасия Покорского.

Вообще, по свидетельству современников, П.В. Завадовский, несмотря на высокий вельможный сан, тепло относился к своим малороссийским землякам, даже если и не был с ними ранее знаком. В связи с этим историк, князь Михаил Щербатов в своем труде «О повреждении нравов в России» обвинял Завадовского в протекционизме землякам, написав, что тот «ввел в чины подлых малороссиян».

К слову, следующим после Завадовского министром народного просвещения был назначен Алексей Кириллович Разумовский (1748-1822) – сын последнего украинского гетмана, также весьма тесно связанный с северными уездами Черниговщины. В частности, летом 1818 года А.К. Разумовский, будучи на склоне лет, переехал с семьей в Почеп, где провел остаток своей жизни и скончался в апреле 1822 года. Здесь же его и похоронили. Однако, сегодня могилы А.К. Разумовского в Почепе вы не найдете, поскольку в 1839 году по настоянию дочери он был перезахоронен в Новгороде-Северском. Туда же из Почепа перевезли и памятник, изначально установленный на могиле графа. В своем почепском имении граф Разумовский вел спокойную, размеренную жизнь, принимал гостей. Чаще всех у Разумовского гостил известный поэт Василий Васильевич Капнист (1758-1823), который жил в Почепе по два-три месяца. К слову, с нашим регионом был тесно связан и один из потомков поэта – его родной правнук, граф Алексей Павлович Капнист (1871-1918), который в 1911-1913 годах был предводителем дворянства Мглинского уезда. С 1916 года А.П. Капнист был назначен начальником морского Генштаба Ставки. В 1918 году был арестован большевиками в Пятигорске и расстрелян.

После смерти Разумовского почепское имение перешло по завещанию к двум его сыновьям – Петру и Кириллу.

Наряду с Завадовским, другим самым знаменитым нашим земляком из числа деятелей 18-19 веков, является Иван Васильевич Гудович – уроженец села Ивайтенки, ныне расположенного на территории Унечского района.

Будущий знаменитый военачальник происходил из польского рода Гудовичей. В здешних местах представители этого рода появились в последней четверти 17 века, когда на левый берег Днепра из Речи Посполитой перебрались потомки шляхтича Станислав Гудовича, считающегося основателем фамилии.

Будущий генерал-фельдмаршал появился на свет 11 ноября 1741 года в Ивайтенках, в семье Василия Андреевича Гудовича (?-1784) – тайного советника и генерального подскарбия Малороссии. Его супругой и соответственно, матерью И.В. Гудовича была Анна Петровна Белецкая-Носенко – дочь Прилуцкого полкового сотника. Для нее это был уже второй брак, а первым она был замужем за Иваном Даровским (?-1721) – управляющим двором гетмана Скоропадского. Семья В.А. Гудовича была большой. Помимо сына Ивана, у Василия Гудовича от разных браков имелись также сыновья Василий (?-1819), Андрей (1731-1808), Михаил (?-1818), Александр (1754-1806), Николай, Петр и дочери Мария, Федосья, Анна и Анастасия.

Иван Гудович рос вместе с братом Андреем. Когда сыновья подросли, глава семьи отправил их учиться за границу. Образование И.В. Гудович получал в Кенигсбергском и Лейпцигском университетах. Последний, как известно, был одним из самых старейших и престижных университетов Европы, среди выпускников которого значатся знаменитые ученые и политики. Отметим по этому поводу, что в 18 веке в престижных европейских университетах учились дети почти всех знатных казацко-старшинских семей.

В 18 лет Иван поступил на службу инженер-прапорщиком, был флигель-адъютантом при генерале-фельдмаршале П.И. Шувалове (1710-1762). А его брат Андрей к тому времени уже служил генерал-адъютантом у самого Петра III, был его любимцем, неотлучно находясь при императоре. Именно брату Андрею Иван Гудович обязан своим быстрым возвышением. При Петре III И.В. Гудович, как и его брат, стал генерал-адъютантом императора и получил чин подполковника.

В ходе известного дворцового переворота 1762 года, Андрей и Иван Гудовичи были одними из немногих, кто сохранил верность опальному Петру III. Известно, что после отречения от престола, Петр III попросил, чтобы его отпустили в родную Голштинию (земля Шлезвиг-Гольштейн в Германии) с любовницей Екатериной Воронцовой и верным адъютантом Андреем Гудовичем. Однако, вернуться на историческую родину Петру III было не суждено. Сразу после переворота экс-император в сопровождении караула гвардейцев во главе с А.Г. Орловым (1735-1808) был отправлен в Ропшу в 30 верстах от Петербурга, где погиб при невыясненных обстоятельствах.

К слову, в некоторых исторических исследованиях встречаются утверждения о том, что в 1761 году в отдельных политических кругах Петербурга была популярной идея о передаче гетманской булавы после Разумовского Андрею Васильевичу Гудовичу (1731–1808). Однако, как известно, спустя 3 года эта идея утратила свою актуальность ввиду ликвидации Гетманщины.

Воцарившаяся Екатерина II сначала отдалила Гудовичей от двора, а Андрей Гудович в 1762 году и вовсе был арестован. Однако, вскоре императрица сменила гнев на милость. Так, в 1763 году императрица назначила И.В. Гудовича полковником Астраханского пехотного полка. В 1764 году состоялось первое «боевое крещение» Гудовича как военачальника – он принял участие в походе в Польшу, целью которого было усмирение польских конфедератов, т.е. членов временных союзов вооруженной шляхты, пытавшихся организовать в Польше национально-освободительное движение. Одной из причин вызова Гудовича для участия в Польском походе, стало отличное знание им польского языка. Результатом этого похода стало возведение на польский трон фаворита Екатерины II Станислава Понятовского, который вошел в мировую историю как последний король Речи Посполитой.

В 1768 году Турция объявила России войну, причиной которой послужил отказ Екатерины II вывести войска из Польши. Одним из наиболее видных военачальников русско-турецкой войны 1768-1774 годов был наш земляк, Иван Васильевич Гудович.

К слову, вдохновленные поддержкой Турции, польские конфедераты уже в самом начале этой войны всерьез обсуждали, какие русские земли они заберут себе в случае победы над Россией. В перечень потенциальных «трофеев» были включены Смоленск, Стародуб и Чернигов. Однако, как известно, русско-турецкая война 1768-1774 годов завершилась полным разгромом Османской империи и завоеванием Крыма. Разочарованию противников Понятовского не было предела.

Первой серьезной баталией Гудовича стала битва с турками под Хотиным, в рамках кампании по взятию этой крепости. 11 июля 1769 года батальон под командованием Гудовича выдержал четырехчасовую атаку турок. Через три дня Гудович вновь схлестнулся с десятитысячным турецким отрядом, встав на его пути с двумя пушками, и огнем вынудил турок вернуться на исходные позиции. За успехи под Хотиным Гудовича произвели в бригадиры (промежуточный офицерский чин между полковником и генерал-майором).

В 1771 году командующий русской армией Румянцев направил Гудовича под Журжу, где он, командуя средней колонной осадных войск, участвовал в успешном штурме этой крепости. После того, как туркам удалось вернуть себе Журжу, последовал вторичный штурм ее русскими войсками, в ходе которого Гудович получил ранение в ногу. Это не помешало ему разбить турецкий отряд при Подалунах, после чего он покинул армию для лечения раны.

Военные заслуги Гудовича не остались незамеченными. В 1770 году он был награжден орденом Святого Георгия третьей степени, а в 1771 году орденом Святой Анны.

После войны Гудович командовал в Малороссии дивизией, состоявшей из 22 полков. В этот период он охранял границы близ Очакова от нападения турок, в 1777 году стоял лагерем при реке Громоклее, в восьми верстах от Буга. В 1777 году наш земляк был произведен в генерал-поручики.

В восьмидесятых годах наградной список Гудовича пополнился: в 1784 году он был удостоен ордена Святого Александра Невского, а в 1787 году награжден орденом Святого Владимира первой степени. В этот же период (1785 год) Гудович становится генерал-губернатором Рязанским и Тамбовским, а также инспектором армии по кавалерии и инфантерии.

Гудович принимал самое активное участие в русско-турецких войнах 1787-1791 и 1806-1812 годов. В сентябре 1789 года подразделение под его командованием овладело турецкой крепостью Хаджибей, на месте которой вскоре будет основана знаменитая Одесса. К слову, в войне 1787-1791 годов одним из наиболее отличившихся подразделений был Стародубовский карабинерный полк. 11 сентября 1789 года во время знаменитой Рымникской битвы именно стародубцы первыми ворвались на позиции неприятеля в турецком лагере. Как известно, после этой битвы Суворов получил титул графа Рымникского, при этом отметил мужество и храбрость воинов-стародубцев, которых считал одними из лучших в своей армии.

В рескрипте императрицы от 4 декабря 1790 года, данном командиру Стародубовского полка Михаилу Миклашевскому при пожаловании его орденом Георгия 4-ой степени, были подчеркнуты заслуги стародубцев: «Усердная ваша служба, храбрые и мужественные подвиги, коими вы отличились в прошлом 1789 году в сражениях с неприятелем при Фокшанах и Рымнике, из коих в последнем с Стародубовскими эскадронами врубились в Турецкий ретраншемент и овладели первыми пушками, обратили на себя наше внимание и милость. Мы в изъявление оных Всемилостивейше пожаловали вас в 30 день марта 1790 года кавалером военнаго нашего ордена Святаго Великомученика и Победоносца Георгия четвертаго класса, котораго знаки и вручены вам от покойнаго Генерал-Фельдмаршала Князя Потемкина Таврическаго. Удостоверены Мы совершенно, что вы, получа сие со стороны Нашей одобрение, потщитесь продолжением ревностной службы вящше удостоиться Монаршаго Нашего благоволения».

Помимо этого отметим, что Стародубовский полк под командованием подполковника Томаса Томатиса участвовал в 1790 году во взятии Измаила, а в 1799-1800 годах был в тяжелых итальянском и швейцарском походах.

В 1790 году корпус под командованием Гудовича заставил капитулировать крепость Килия на Дунае (совр. Одесская область). После этого Гудовича направляют на Кавказский фронт, где в июне 1791 года, в ходе тяжелейшего штурма под его командованием была взята крупнейшая на северном побережье Черного моря турецкая крепость Анапа – ныне популярный приморский курорт. В те годы Анапа была самым мощным турецким укреплением на северном берегу Черного моря и главным рынком невольников, вывозимых с Кавказа в Турцию. За эту победу Гудович был награжден орденом Георгия 2-й степени. Впрочем, взятие Анапы Гудовичем не означало окончательного ее подчинения России. По Ясскому миру 1792 года Анапа была возвращена Турции, которая владела ей аж с 1479 года. Окончательное присоединение этой крепости к России произошло только в 1829 году. Случилось это уже после смерти Гудовича. Кстати, совсем, недавно, 25 сентября 2011 года, в Анапе в рамках празднования Дня города состоялось открытие памятника Ивану Гудовичу. Примечательно, что памятник был открыт в знаковом месте: именно здесь проходила стена неприступной турецкой крепости, которую взял Гудович. Помимо памятника, решением депутатов Анапского горсовета, имя нашего земляка было увековечено в названии одного из бульваров приморского города.

Немного отвлекаясь от темы Гудовича, хотелось бы рассказать, что на полях русско-турецкой войны 1787-1891 годов воевал корпус Малороссийских пеших стрелков, сформированный по инициативе князя Потемкина из казаков, мещан и крестьян Малороссии. Формирование этого корпуса было завершено в мае 1790 года, после чего он влился в состав Екатеринославской армии. Корпус состоял из 25 сотен, общей численностью около 5 000 человек. Нам это подразделение интересно прежде всего тем, что в его составе воевали жители Стародубщины, в частности, из села Лыщичи. Малороссийский корпус пеших стрелков был расформирован в 1792 году, однако, вскоре вновь собран в связи с началом очередного восстания в Польше. Окончательно корпус был распущен в ноябре 1796 года.

В 1793 году Екатерина жалует Гудовичу высшую награду Российской империи – орден Святого Андрея Первозванного.

После окончания войны Гудович энергично занимался военным укреплением и хозяйственным развитием Кубани и Кавказа. Среди его заслуг на этом поприще отметим устройство пограничной линии и строительство новых крепостей: Усть-Лабинской, Кавказской, Шелководской. Благодаря Гудовичу, на Кубани появились некоторые крупные населенные пункты. Например, станица Тифлисская (совр. станица Тбилисская Краснодарского края). Именно при Гудовиче на Кубань были переселены казаки из ликвидированной Запорожской Сечи. Среди инициатив Гудовича также значится предложение заселить обширные безлюдные пространства на Кубани малоземельными государственными крестьянами.

В 1797 году, после смерти Екатерины, Гудович получил титул графа. В этот период он исполнял обязанности Киевского, а затем Подольского генерал-губернатора. В 1799 году Гудович был назначен главнокомандующим армией, готовившейся выступить в поход на Рейн, но за критику прусских порядков, вводимых в армии Павлом I, в июне 1800 года был отстранен от службы и удалился в свое имение в Подолии.

Также, как и в случае с Завадовским, Гудович был возвращен на служебное поприще императором Александром I. В 1806 году военачальник получил новое назначение на Кавказ – командующим войсками в Дагестане и Грузии. В июне 1807 года, в ходе русско-турецкой войны 1806-1812 годов, Гудович одержал громкую победу над войском турецкого сераскера (главнокомандующего) Юсуф-паши на реке Арпачай (совр. река Ахурян на границе Турции с Арменией), за что 30 августа того же года в возрасте 66 лет был возведен в звание генерала-фельдмаршала. Вскоре Гудович предпринял наступление на Эриванское ханство. 17 ноября 1807 года Гудович решился на штурм сильно укрепленной Эривани (совр. Ереван), но попытка взять город не принесла успеха, и русские войска, ввиду наступления зимы, ушли в Грузию. Эта операция стала последней в карьере знаменитого военачальника.

Вскоре Гудовича начало подводить здоровье. Он ослеп на один глаз и попросил отозвать его с Кавказа. После возвращения, в 1809 году Гудовича назначают главнокомандующим войсками в Москве со званием члена Госсовета и Сената. Гудович оставался на этих почетных постах до 1812 года, после чего попросил об отставке. Просьба была удовлетворена. В знак благодарности за службу император Александр I подарил Гудовичу свой портрет, усыпанный бриллиантами.

Последние годы жизни Гудович провел в полюбившемся ему имении Чечельник в Подолии (ныне – одноименный пгт на юге Винницкой области), занимаясь чтением, музыкой и охотой. Местечко Чечельник на протяжении длительного времени входило в состав Брацлавского воеводства Речи Посполитой, но после раздела Польши в 1793 году стало принадлежать России. В 1796 году Чечельник был пожалован фельдмаршалу Гудовичу и переименован в Ольгополь - в честь внучки Екатерины II - Ольги Павловны. Впоследствии Чечельнику было возвращено его историческое название. После смерти Гудовича Чечельником продолжали владеть его потомки. В частности, с 1869 года имение перешло в собственность князя Николая Алексеевича Орлова (1827-1885), который был женат на внучке Гудовича. Н.А. Орлов приходился сыном Алексею Федоровичу Орлову (1786-1861) – шефу жандармов в 1844-1856 годах и председателю Госсовета и Кабинета министров в 1856-1860 годах. Н.А. Орлов известен как видный русский дипломат, служивший посланником в Брюсселе, Вене, Париже и Берлине. Орловы владели Чечельником вплоть до 1917 года.

И.В. Гудович был очень хорошо образован, знал несколько языков, в том числе латынь, польский, французский, немецкий и итальянский. В своих поместьях Гудович хранил множество уникальных книжных изданий, в том числе архивы с древними рукописями.

При Александре I семье Гудовичей был жалован персональный герб, хотя, отметим, что фамильный герб у этого рода имелся и ранее.

По поводу даты смерти и места захоронения И.В. Гудовича имеются некоторые разночтения. Так, в одних источниках утверждается, что И.В. Гудович скончался в январе 1820 года, в других указано, что годом позднее, т.е. в 1821. По поводу города, в котором был погребен Гудович, мы может однозначно утверждать, что это был Киев. А вот о конкретном месте Киева, в котором был похоронен именитый военачальник, сведения также разнятся. В частности, одни источники утверждают, что Гудович был погребен в Софийском соборе, согласно других сведений – у стен Успенского собора Киево-Печерской лавры. Так или иначе, но до наших дней могила И.В. Гудовича не сохранилась.

Иван Васильевич Гудович с 1788 года был женат на дочери украинского гетмана Разумовского – Прасковье Кирилловне (1755-1808). Это была хорошо воспитанная и образованная женщина, имевшая солидное приданое, в перечне которого значилась и собственность на Стародубщине. Прасковья Кирилловна умерла еще при жизни мужа, в 1808 году и была похоронена в усыпальнице Федоровской церкви Александро-Невской лавры в Петербурге. Женившись на Прасковье Разумовской, Гудович породнился с одной из наиболее знатных малороссийских фамилий. Соответственно, потомки четы Гудовичей, были связаны родственными узами со всеми потомками Разумовского, включая Перовских и Толстых. Впрочем, не будем углубляться в родословные хитросплетения, поскольку, все без исключения малороссийское дворянство было настолько тесно переплетено между собой родственными связями, что подробное обозрение этих связей потребует составления для каждой из фамилий отдельного генеалогического исследования.

От брака с П.К. Разумовской у Гудовича родились два сына – Кирилл и Андрей. Оба они пошли по стопам отца, выбрав военное ремесло. Кирилл Гудович (1777-1856) дослужился до генеральского звания, а Андрей Гудович (1782-1869), принимавший участие в знаменитых Аустерлицкой и Бородинской битвах, после Отечественной войны служил обер-штальмейстером (заведующим конюшнями) при императорском дворе. Могила А.И. Гудовича находится ныне в селе Поливаново Подольского района Московской области, рядом с храмом Благовещения. Там, на бывшем церковном погосте находится единственный сохранившийся памятник из гранита, на котором имеется надпись: «Здесь погребено тело Обер-егермейстера Двора Его Императорского Величества графа Андрея Ивановича Гудовича, родившегося в 1781 году, скончавшегося в 1867 году». Село Поливаново Подольского уезда Московской губернии было родовым гнездом А.И. Гудовича. Портрет генерал-майора Андрея Гудовича помещен в Военной галерее Зимнего дворца Эрмитажа, среди, более чем трехсот портретов генералов, стоявших во главе русских войск в 1812 году и во время заграничных походов 1813 и 1814 годов. Портрет А.И. Гудовича был написан в 1823-1825 годах английским художником Джорджем Доу (1781-1829).

Также И.В. Гудович имел дочерей Елизавету и Анастасию (1782-1819).

Первая в 1819 году вышла замуж за представителя древнего черниговского казацкого рода, полковника кавалергардского полка Илью Ивановича Лизогуба (1787-1867),участника Отечественной войны, известного близкой дружбой с украинским поэтом Тарасом Шевченко (1814-1861). Помимо этого, И.И. Лизогуб известен как самобытный музыкант. Весьма интересным фактом являются родственные связи семьи Лизогубов с великим писателем Н.В. Гоголем. Так, в 1742 году внук гетмана Ивана Скоропадского, Семен Лизогуб обвенчался с дочкой полковника Танского - Анной. Через год в их семье родилась дочь Татьяна - бабушка Гоголя.

Анастасия Ивановна Гудович была замужем за Андреем Ивановичем Маркевичем (1781-1831). В их семье родился известный украинский историк и этнограф Николай Андреевич Маркевич (1804-1860), автор «Истории Малороссии», близкий друг Тараса Шевченко и троюродный брат А.К. Толстого.

Не забудем рассказать и о том, как сложилась судьба брата Ивана Гудовича – Андрея. После низложения Петра III он был надолго забыт властями и прозябал в своей деревне на Черниговщине. Но, как только на престол вступил император Павел, он сразу же вспомнил о верном слуге своего отца и удостоил Андрея Гудовича собственноручным рескриптом, который гласил:

«Сыну платить долг Отца своего. Я никогда сего пред вами, Андрей Васильевич, не забывал. Сим исполняю сие, призывая вас сюда. Будьте ко Мне, как вы были к Отцу. А Я, можете думать, благосклонный ли ваш Павел».

Волей императора Андрей Гудович был пожалован в генерал-аншефы и награжден орденом Святого Александра Невского. Однако, будучи уже в преклонных годах и отвыкший от придворной жизни, Гудович не пожелал жить в Петербурге и вернулся в свою деревню, где и скончался в 1808 году, оставив родственникам четыре тысячи душ и около 400 тысяч рублей наличных денег. Место погребения А.В. Гудовича неизвестно.

Другие братья и сестры И.В. Гудовича также занимали в обществе весьма видное положение. Так, братья Василий и Петр дослужились до звания генерал-лейтенантов, основатели усадьбы в Ивайтенках - Михаил и Александр Гудовичи также имели генеральские погоны. Брат Петр имел чин действительного статского советника.

Быт простого населения Стародубщины, и в первую очередь крестьян, к концу 18 века мало изменился. Люди по-прежнему существовали за счет натурального хозяйства, которое требовало ежедневного тяжелого труда. Кровом для большинства крестьян служили простые и незамысловатые строения, которые по современным меркам жилищем можно назвать лишь с большой натяжкой. Коль скоро мы заговорили о крестьянских домах, то отметим, что для нашего региона было более характерным строительство так называемых хат – типичного для Украины и Белоруссии жилища. В то же время, на востоке и севере современной Брянской области крестьяне чаще строили избы, т.е. жилища, более типичные для Северо-Восточной Руси. Причины, по которым в смежных друг с другом районах крестьянские жилища строились по разному типу, объясняются тем, что Стародубский и Брянский края, несмотря на близкое соседство, в те годы относились к различным историко-культурным общностям – малороссийской и великороссийской, соответственно. Хотя, в отличие от прилегающих к Стародубщине с юга районов Черниговщины, где сплошь и рядом стояли малороссийские мазанки, в наших краях было уже значительно шире распространено деревянное строительство.

Тяжелое положение крестьян стало одной из причин разразившейся в 1773 году в Приуралье и Поволжье крестьянской войны под предводительством знаменитого Емельяна Ивановича Пугачева (1742-1775). События эти, казалось бы, напрямую не касаются истории нашего региона, однако весьма любопытными подробностями обросла предыстория пугачевского бунта, ставшая известной уже после ареста Емельяна. Выясняя причины восстания и обстоятельства происхождения самозванства Пугачева, следователи, чинившие дознание, высказывали предположения о причастности к бунтарскому движению раскольников-старообрядцев Стародубщины, которые, якобы, были идейными и финансовыми вдохновителями пугачевщины.

К примеру, Григорий Потемкин, изучая протоколы показаний Пугачева на допросе в Яицком городке, обратил внимание на то, что атаман, незадолго до восстания, весной и летом 1772 года, много общался с раскольниками, «шатаясь» по местам их жительства, в частности, под Стародубом и Веткой. Вопросы о связи Пугачева с раскольниками Стародубщины были прямо поставлены перед ним, когда мятежного казацкого вождя доставили в Симбирск. Там, по каким-то причинам (возможно, под пытками) Пугачев подтвердил версию Потемкина и красочно рассказал о том, как летом 1772 года раскольники подбивали его отправиться под именем Петра III на Яик и поднять там народ на бунт. Подтвердил эти показания Пугачев и в Москве. Вскоре туда начали доставлять арестованных раскольников. Однако, те напрочь отвергали все обвинения. Спустя некоторое время, в ноябре 1774 года Пугачев заявил следователям, что оговорил раскольников из страха наказания и пыток. Таким образом, участие старообрядцев в подготовке пугачевского восстания официально не подтвердилось. Впрочем, тот факт, что самозванец имел с ними тесные контакты, сомнению не подлежит.

Так, после отъезда со Стародубщины, Пугачев направился в Малыковскую волость на реке Иргиз, где также обосновались раскольники. В ряде источников утверждается, что на Стародубщине Пугачев был перекрещен по старообрядческим канонам неким старцем Василием, после чего, снабженный новым паспортом и деньгами, добрался через всю страну в иргизские раскольничьи скиты, где, впервые назвался Петром III. В связи с этим, следует отметить, что старообрядчество к тому времени имело обширную сеть общин по всей стране, причем, наиболее влиятельными из них были именно приграничные с Польшей общины на Ветке и в Стародубщине. Известно, что ветковские и стародубские раскольники были тесно связаны со старообрядческими общинами на Каслинском Урале (совр. город Касли в Челябинской области, один из металлургических центров) и в Невьянске (совр. Свердловская область) и по некоторым данным осуществляли незаконный экспорт демидовского железа в Европу.

Все это, пусть и косвенно, но с высокой долей вероятности свидетельствует о том, что стародубские и ветковские раскольники были в той или степени причастны к организации пугачевского движения.

Промышленное производство в нашем регионе в те годы отличалось весьма скромными масштабами. Из относительно крупных предприятий в нашей местности можно выделить, пожалуй, лишь лесопильный завод на реке Унеча, принадлежащий графу П.А. Румянцеву.

По части же торговли Стародубщина развивалась весьма интенсивно. Так, дважды в год в Стародубе проходила крупная ярмарка, известная еще с польских времен первой половины 17 века. Эта ярмарка была одной из самых крупных на территории всей Малороссии. Во многих городах и селах Стародубщины регулярно проходили более мелкие ярмарки.

В начале 80-х годов 18 века была проведена очередная ревизия, результаты которой показали, что население всей Малороссии и, в частности, нашего региона заметно выросло. Так, согласно ревизии 1781 года, в Лыщичах было 34 двора казаков, 9 бездворных казачьих хат, 114 киево-печерских лаврских крестьян, 12 бездворных хат, два двора и две хаты, принадлежащих Павлу Скорупе а также несколько стрелецких хат. Последняя деталь может показаться весьма любопытной, поскольку стрельцы были не совсем типичным населением для здешних мест. Этот служилый народ появился на Стародубщине в конце 17 века, когда Петр I перевел стрельцов вместе с семьями из московского региона к западным границы России. Вскоре стрелецкое войско было упразднено, но название осталось. Поэтому потомков тех переселенцев еще и в конце 18 века продолжали называть «стрельцами». «Стрелецкое» население на территории нашего района имелось также в Большом Староселье, Писаревке, Бородинке и Жукове.

В целом же, основываясь на данных ревизии 1781 года, мы знаем, что на территории современного Унечского района в то время насчитывалось 57 населенных пунктов, в пределах которых было 1967 хат. Из 57 населенных пунктов 24 относилось к селам и 33 – к деревням (село от деревни отличалось наличием церкви). Таким образом, мы видим, что, по сравнению с ревизией 1723 года население нашего региона выросло более чем вдвое. Хотя, некоторые населенные пункты, наоборот, поредели людьми. Например, значительно снизилось количество населения в Рассухе. Это было связано, вероятнее всего с тем, что местные жители покидали село, недовольные политикой его новых владельцев. Но это было исключением из правила – в большинстве сел население по сравнению с ревизией 1723 года существенно выросло.

По социальному составу населения выделялась столица нашего края Стародуб, который был населен в основном казаками и мещанами. Большинство же жителей Стародубщины относилось к сословию посполитых.

Категория: История Унечского района | Добавил: unechamuzey (01.12.2017) | Автор:
Просмотров: 1750 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: