» » »

Первая половина 18 века (часть 2)

В сложившейся к октябрю 1708 года ситуации Карл возлагал особые надежды на 16-тысячный отряд одного из своих лучших генералов - Адама-Людвига Левенгаупта (1659-1719), продвигавшегося из Прибалтики с артиллерией и огромным обозом в 7 тысяч телег. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Как известно, Левенгаупт, спешивший на Стародубщину, 9 октября 1708 года потерпел у деревни Лесной (совр. Могилевская область) жестокое поражение от русских войск и, потеряв весь обоз, привел на стародубскую землю менее половины своих потрепанных и голодных солдат, среди которых было немало раненых и больных. Основная же часть отряда Левенгаупта навсегда осталась лежать в холодных белорусских болотах, либо попала в русский плен. Вдобавок к этому, шведы утратили почти всю свою артиллерию. Сам генерал Левенгаупт под покровом ночи сумел спастись бегством и вскоре присоединился к своему королю. Дальнейшая судьба Левенгаупта оказалась незавидной. После поражения в Полтавской битве и бегства Карла XII, генерал принял командование армией на себя и вскоре подписал капитуляцию, сдав свыше 16 тысяч шведских солдат в русский плен. В течение последующих 10 лет Левенгаупт пробыл в России и умер 12 февраля 1719 года в Москве (по другим данным по пути в Швецию), так и не увидев больше своей родины. В 1722 году останки генерала были перевезены в Швецию и погребены в Стокгольме.

Левенгаупт

Шокированные известием о разгроме корпуса Левенгаупта, 10 октября 1708 года шведы во главе со своим королем выдвинулись из Костенич. 11 октября Карл был в селе Белогорщ, а 12 октября 1708 года король и Левенгаупт с остатками отряда встретились в районе села Рюхово. К слову, этот сорокакилометровый путь от Костенич до Рюхова шведы преодолевали целых двое суток, поскольку встретили по дороге активное сопротивление со стороны местных жителей.

К подходу короля, в Рюхове уже стоял авангардный отряд Лагеркроны. Именно здесь Карл, до того еще питавший какие-то надежды, узнал от Левенгаупта всю горькую правду о постигшей того участи. Король, для которого потеря обоза была непоправимым ударом, взял трехдневную паузу на раздумье и на это время разбил в Рюхове лагерь.

Сведения о дальнейших действиях шведов на Стародубщине несколько противоречивы. Так, в одних источниках утверждается, что 15 октября 1708 года шведы, несмотря на сложное положение, предприняли еще одну авантюрную попытку овладеть Стародубом. Задача по взятию города была вновь возложена на авангардный отряд Лагеркроны. Однако, это мероприятие закончилось ничем. Шведы, подошедшие со стороны Рюхова к Стародубу, потеряли в бою около тысячи человек и были вынуждены отступить, еще более усугубив свое положение.

По другим данным, шведы, не пытаясь атаковать Стародуб, 15 октября 1708 года обогнули его с запада и двинулись на юг – к Десне.

Известно, что незадолго до попытки шведов штурмовать Стародуб, Петр I назначил для обороны крепости временного коменданта – полковника Фелейгейма, немца по происхождению, который, осмотрев город, пришел к заключению, что «фортеция Стародубовская в наступление неприятеля зело слаба». Однако, Фелейгейма отстранили от обороны Стародуба практически сразу же после назначения. Причиной тому оказалось недовольство местных казаков, о чем Петру доносили следующее: «Не угодно черкасам, чтобы иноземцу быть комендантом, об обидах каких приходят бить челом, а от него рассудку нет, …жалуются черкасы, лучше они обхождение имеют с русскими».

Так или иначе, оставаться в районе Стародуба для Карла теперь не имело никакого смысла, поскольку вот-вот должны были начаться первые осенние заморозки – предвестники суровой русской зимы.

Таким образом, к середине октября 1708 года один из лучших полководцев своего времени, с триумфом въезжавший в столицы поверженных им европейских держав, прозябал теперь в богом забытой малороссийской глуши, в весьма жалком положении.

Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, Карл решил двигаться со своей армией на юг – к Десне, в район Новгорода-Северского, где он весьма рассчитывал получить помощь от Мазепы. Ныне известно, что к этому времени шведский король уже давно вел тайные переговоры с гетманом о заключении союза для общей борьбы против России. В случае успеха мероприятия гетману была обещана полная независимость Украины, правителем которой, Мазепа, разумеется, видел себя.

Карл XII стремился углубиться южнее также и по той причине, что ни сам он, ни его новый союзник Мазепа не могли рассчитывать на поддержку населения Стародубщины. В связи с этим небезынтересным будет упомянуть, что Мазепа еще до начала Северной войны прогнозировал, на какую степень поддержки жителей тех или иных регионов он сможет рассчитывать в случае возникновения противоречий с Москвой. Любопытные сведения по этому поводу можно почерпнуть из книги Николая Костомарова «Мазепа». Так, историк пишет, что гетман выражал уверенность в поддержке со стороны малороссов, проживающих по левую сторону Десны и сомневался в населявших правый берег стародубцах и новгород-северцах, т.к. последние слишком уже давно живут под властью Москвы. Впрочем, события 1708-1709 годов показали, что Мазепу не поддержало население всей Малороссии в целом.

Тем временем, Петр продолжал активную переписку с Мазепой, все настойчивее предлагая тому выдвинуться с войском из Батурина к Стародубу. Гетману нужно было принимать какое-то решение, ибо времени затягивать с ответом уже практически не оставалось. И наконец, Мазепа принимает решение действовать. Не мешкая, он отправил одного из своих сподвижников И. Быстрицкого в шведский лагерь с письмом, в котором объявил Карлу XII свою радость от его прибытия в Малороссию и просил избавить от «тяжкого ига московского», обещая встретить шведов и обеспечить им беспрепятственную переправу через Десну. Быстрицкий убыл в расположение шведов, которые стояли в районе села Понуровка (совр. Стародубский район), а Мазепа, тем временем, перебрался из своей резиденции в Батурине в соседнюю Борзну, предварительно отписав Меншикову, что находится при смерти и едет в Борзну по духовным делам, якобы «собороваться маслом от киевского архиерея». 21 октября 1708 года вернулся Быстрицкий и доложил Мазепе, что на следующий день шведская армия подойдет к Десне. И в этот же день Мазепе становится известно, что в Борзну вот-вот должен прибыть Меншиков, чтобы повидаться с якобы умирающим гетманом. Мазепа срочно выезжает в Батурин, а спустя три дня, 24 октября 1708 года гетман с отрядом в полторы тысячи человек прибыл в расположение шведской армии в район Новгорода-Северского, где присягнул на верность Карлу XII. В этот день измена Мазепы русскому царю стала историческим фактом.

Мазепа и Карл XII перед Днепром. Гравюра с картины шведского художника Седерштрома

Сегодня история с переходом Мазепы в стан шведов трактуется по-разному. Так, российская историография рассматривает поступок гетмана исключительно как предательство, поскольку Мазепа, став гетманом, присягнул русскому царю и долго служил ему, заверяя в своей преданности, а с началом Северной войны, будучи уверен, что ее выиграет непобедимый до того Карл XII, с прицелом на будущее стал искать пути сохранения своей гетманской власти. Дополнительным аргументом для тех, кто считает что предательство и измена были у Мазепы в крови, стало поведение экс-гетмана, которое он продемонстрировал после поражения Карла XII в войне с Россией. Так, в конце ноября 1708 года в ставку русской армии в Сорочинцах прибыл посланец Мазепы – Миргородский полковник Данило Апостол с просьбой гетмана о прощении и обещанием захватить в плен и выдать царю Карла XII и его главных военачальников.

Значительная часть украинского общества видит в Мазепе символ национального освобождения и рассматривает его поступок с патриотических позиций, полагая, что гетман, изменяя Москве, действовал в интересах Украины, т.е. пытался предотвратить наметившееся с приходом Петра I закрепощение вольного украинского народа, при этом, рассчитывал на обещания Карла XII предоставить Украине независимость. Утверждение это весьма спорное, по крайней мере с позиций оценки тогдашних чаяний украинского народа. В частности, необходимо помнить, что Мазепа, перейдя на сторону Карла XII, не получил практически никакой поддержки от украинского населения. Явившись в лагерь к шведам, Мазепа по-сути спасал себя самого, поскольку тот сравнительно небольшой отряд последовавших за ним казаков никакого влияния на ход войны оказать был не в состоянии. Несомненно, значительная часть населения Левобережной Украины действительно желала освободиться от нарастающей московской зависимости, однако, союз гетмана с чужеродными шведами и поляками, видимо, не очень вдохновлял украинцев.

Личность Мазепы не следует демонизировать. Гетман был человеком и политиком своей эпохи, лидером крупной автономии и, разумеется, имел определенные амбиции и собственные политические планы.

Известие об измене глубоко задело Петра. Прибыв в Глухов, он немедленно распространил по всей Малороссии манифест о вероломстве гетмана, объявив, что целью того является очередное порабощение малорусской земли под чужеземную веру. Мазепа был объявлен предателем и низложен с гетманства. Между тем Меншиков, узнав об измене Мазепы, взял приступом и разорил гетманскую столицу Батурин. С этого момента некогда один из главнейших центров Левобережной Украины стал приходить в упадок и сегодня представляет собой поселок с населением в 4 тысячи человек.

Петр Первый

Предательство Мазепы стало для Петра настоящим откровением, хотя при определенной внимательности, некоторые обстоятельства могли бы насторожить царя и его окружение относительно истинных намерений Мазепы значительно раньше, т.к. доносы о тайных сношениях Мазепы со шведами и Речью Посполитой начали приходить царю еще с конца 80-х годов 17 века. Доносы на Мазепу поступали из разных полков Малороссии, в том числе и из Стародубского. Так, еще в 1697 году стародубец по фамилии Сусла подал Киевскому губернатору донос на Мазепу, в котором излагал традиционные обвинения гетмана в тайных сношениях с поляками. Как и все прочие доносчики, Сусла был арестован и выдан гетману, который, продержав доносчика некоторое время в тюрьме, отпустил того восвояси.

Буквально перед самой изменой, 29 сентября 1708 года недалеко от Стародуба был пойман некто Якуб Улашин – волынский шляхтич, тайно пробиравшийся к Мазепе с письмом от польского короля Станислава Лещинского (1677-1766), который на тот момент находился в полной зависимости от Карла XII. Впрочем, письмо это было написано весьма осторожным и туманным слогом и не давало прямых оснований подозревать Мазепу в измене. К тому же сам Мазепа поспешил опровергнуть все подозрения в свой адрес, заявив, что это провокация со стороны его недругов. Как стало известно позднее, основания для подозрений имелись, поскольку Мазепа уже давно вел тайные переговоры с Лещинским о переходе Украины под власть Речи Посполитой.

И еще один любопытный момент: когда в конце сентября 1708 года к Стародубу с разных сторон спешили русские и шведские войска, Мазепа отдал городским властям удивительное распоряжение: беспрепятственно впустить в город того, кто первым подойдет к его стенам. Как отреагировал на это распоряжение полковник Скоропадский и находился ли он на тот момент в Стародубе – неизвестно.

Помимо косвенных подозрений, в распоряжении Петра оказывались и прямые донесения о том, что Мазепа замышляет измену. Самый известный эпизод – донос, который сделал на гетмана генеральный судья Малороссии Василий Кочубей в 1707 году. Кочубей прямо обвинил Мазепу в том, что тот вынашивает сепаратистские планы и в частности, имеет тайные сношения с польским королем, целью которых является отторжение Украины от России и переход под власть польской короны. Но Петр, как известно, поверил не Кочубею, а Мазепе, который убедил царя, что донос на него является клеветой. В итоге, за этот поступок Кочубей заплатил жизнью – он был выдан на суд Мазепе и казнен по приказу гетмана.

Решающим фактором в дальнейшем противостоянии Карла и Петра на Украине должна была стать поддержка местного населения. Понимая это, Мазепа принял меры по привлечению на свою сторону малороссийского казачества. В частности, уже после присоединения к Карлу XII, гетман в конце октября 1708 года написал из шведского лагеря под Новгородом-Северским письмо стародубскому полковнику Скоропадскому, предлагая тому последовать его примеру, увлечь за собой казаков и изгнать московское войско из Стародуба, а в случае невозможности выдвинуться с войском в Батурин.

«Мой ласковый приятелю, Пане Полковнику Стародубовский!» - так начиналось письмо Мазепы Скоропадскому.

Некоторые исследователи полагают, что прежде, чем попасть к Скоропадскому, это письмо было перехвачено стрельцами и его содержание стало известно московским властям. Кроме того, высказывается мнение о том, что Скоропадский в душе сочувствовал Мазепе и был вынужден впустить в город московское войско лишь потому, что не дождался шведов и у него не было иного выхода.

Но так, или иначе, мы знаем, что Скоропадский не принял предложения Мазепы, продемонстрировав тем самым верность Петру. Видимо, это и стало одной из причин выдвижения Скоропадского на место гетмана. Помимо этого, Петра устраивала кандидатура Стародубского полковника и тем, что тот был уже в солидном возрасте, имел довольно мягкий характер и царь безошибочно разглядел в нем человека, который не станет препятствовать его планам в отношении Малороссии. Как показало время, в Скоропадском самодержец не ошибся. Хотя, будучи наученным горьким опытом с Мазепой, Петр решил подстраховаться. Сразу после избрания Скоропадского царь прикомандировал к нему своего резидента Андрея Измайлова (?-1714) с двумя полками, дав тайное указание арестовать гетмана в случае подозрений в измене. Помимо этого, Измайлов получил инструкции контролировать все внешние сношения гетмана с иностранными послами и надзирать за его финансовыми решениями. То есть мы видим, что фактически Измайлов получил от Петра право постоянно следить за гетманом и вмешиваться в любые его дела, что по-сути лишало Скоропадского самостоятельности.

6 ноября 1708 года на съезде духовенства и казацкой старшины в Глухове Скоропадский был избран новым гетманом Малороссии. Здесь же, спустя несколько дней была проведена процедура предания бывшего гетмана Мазепы анафеме.

Кандидатура Скоропадского вскоре была официально утверждена Петром и бывший Стародубский полковник на полных правах приступил к управлению Малороссией.

Существует мнение, что малороссийские полковники на раде в Глухове больше склонялись к другой кандидатуре - Черниговского полковника Полуботка, но Петр, якобы, сказал по этому поводу: «Полуботок очень хитр, с него может выйти другой Мазепа. Пусть лучше выберут Скоропадского».

Дальнейшие события Северной войны происходили за пределами нашего региона. Впереди была знаменитая Полтавская битва, в которой под командованием Гаврилы Семеновича Кропотова участвовали и стародубцы, бегство Карла XII и Мазепы к туркам и последовавшая вскоре бесславная кончина бывшего гетмана. Мазепа умер 18 марта 1710 года в селе Варнице близ Бендер и был погребен в древнем монастыре Святого Георгия на берегу Дуная, неподалеку от Галаца (совр. Румыния).

Сегодня имя Мазепы у широких народных масс ассоциируется исключительно с историей его предательства во время Северной войны. О предыдущей его деятельности как гетмана Малороссии мало кто знает. Мы же, подводя итог правлению Мазепы, отметим, что его более чем двадцатилетнее пребывание на гетманстве было временем относительной политической и экономической стабильности в Малороссии. Мазепа также известен как активный поборник храмового строительства. На выделенные им средства в Малороссии было построено почти 30 храмов, в том числе и Церковь Успения Пресвятой Богородицы Каменского Успенского монастыря на Стародубщине.

После Полтавы и капитуляции шведской армии на Переволочне, в русский плен попало около 16 тысяч неприятельских солдат. Часть из них (до 2 тысяч человек) некоторое время после пленения содержалась на территории Стародубщины. Некоторые краеведы полагают, что распространенная ныне в нашем регионе фамилия Шведов появилась в здешних местах именно со времен описываемых событий. Очевидно, именно с перипетиями Северной войны связано и название урочища «Шведские могилы», расположенного к юго-западу от села Белогорщ на правом берегу реки Тросна. Вероятно, в этой местности располагалось массовое захоронение шведских солдат, погибших здесь осенью 1708 года, либо после сдачи в плен в 1709 году.

События осени 1708 года для жителей нашего региона стали непростым испытанием. Борьба со шведами требовала активного привлечения местных жителей к строительству оборонительных сооружений, прочим работам и повинностям. Зачастую это делалось под принуждением со стороны властей.

Поскольку главные события 1708 года были связаны с войной и изменой Мазепы, на второй план ушли крестьянские волнения, которыми в 1708 были охвачены многие малороссийские полки, включая Стародубский. Так, в письмах гетмана Мазепы канцлеру Головкину упоминалось, что в Стародубе «поспольство с дубьем учинили нападение на дом войта». Из того же источника известно, что во Мглине восставшие «сотника смертным боем били», а затем посадили в тюрьму. Близ Почепа посполитые забрали весь скот и имущество у Стародубского полкового писаря Пашкевича.

«...Во всех местах малороссийских и селах были бунты и бургомистров и других старшин набивали» - писал сподвижник Петра князь Б.И. Куракин (1676-1727).

Выступления малороссийских крестьян были направлены против притеснений со стороны крепостников и происходили параллельно с казацко-крестьянским восстанием Кондратия Булавина (?-1708).

Волнения 1708 года традиционно сопровождались еврейскими погромами, которые имели место и на Стародубщине. Забегая вперед, скажем, что еврейские погромы с разной степенью интенсивности и жестокости происходили в нашем регионе постоянно, вплоть до первой четверти 20 века. В частности, один из крупнейших еврейских погромов за всю историю нашего региона состоялся в Стародубе в 1891 году и фактически дал старт целой серии крупных погромов, прокатившихся в 90-х годах 19 века по всем украинским губерниям.

В целом Петр I высоко оценил организацию борьбы со шведами в Стародубщине. В частности, царь простил живших здесь беглых старообрядцев и узаконил их поселения, несмотря на то, что казацкая старшина была категорически против этого. В частности, гетман Скоропадский, которого с 1716 года стародубские купцы начали заваливать жалобами на раскольников, направил царю письмо, в котором сообщал, что «великороссийской и литовской породы раскольники много пакости людям делают отнятием грунтов чужих и прельщением благочестивых в зловерие свое». В связи с этим Скоропадский просил Петра вывести раскольников за пределы Стародубского полка. На здешних раскольников жаловался впоследствии и гетман Даниил Апостол, который ходатайствовал в Петербург о том, чтобы их вовсе выслали из пределов Малороссии в места прежнего проживания. Одной из причин, по которым раскольников пытались выдавить из нашего региона, вероятнее всего было резкое недовольство местного купечества и казацкой старшины серьезной конкуренцией, которую составляли им предприимчивые старообрядцы.

Однако, раскольникам позволено было остаться на землях Стародубщины и их потомки, основавшие Клинцы, Новозыбков, Злынку и Климово, проживают в нашем регионе до сих пор.

Для некоторых чиновников из числа высокопоставленных государственных деятелей похвала Петра имела и практическую выгоду. Например, для графа Б.П. Шереметева, который получил в награду значительные земельные наделы и крестьян.

Вместе с тем, именно события, связанные со шведским вторжением и последующей раздачей земель, вызвали в нашем регионе волнения среди местного населения.

Самые значительные дивиденды за военные успехи в Стародубщине получил светлейший князь и ближайший сподвижник Петра I - А.Д. Меншиков. Царь жаловал ему на территории Стародубского полка многие земли. В частности, во владение Меншикову достался город Почеп с окрестностями и всем населением. Указ о передаче Почепа во владение Меншикову подписал гетман Скоропадский.

Спустя некоторое время Меншиков самовольно присоединил к своим новым владениям еще около двух с половиной тысяч дворов почепских казаков, а в 1719 году - земли Балканской, Мглинской и частично Стародубской сотен.

«Вся Почепщина сделалась как бы удельным княжеством Александра Даниловича, для чего по границам ее поставлены были княжеские гербы с титулом его» - писал об этом А. Лазаревский в «Истории Малороссии».

Самую деятельную помощь светлейшему князю в «приращении» его владений оказывал Бакланский сотник, а затем комендант Почепа Андрей Павлович Гудович (?-1734), известный нам как владелец села Ивайтенки и дед будущего знаменитого военачальника И.В. Гудовича.

Захват земель, попытки закрепощения казаков, небывалые ставки податей, самоуправство и произвол со стороны Меншикова – все это порождало серьезное недовольство в свободолюбивой казацкой среде, что вынудило гетмана Скоропадского в декабре 1720 года обратиться с жалобой на князя к самому Петру, хотя, проблемная ситуация сложилась как раз по причине попустительства Скоропадского, который на протяжении длительного времени закрывал глаза на все вольности Меншикова. Нужно отметить, что до Петра I и раньше периодически доходили сведения о произволе Меншикова, однако, на первых порах царь относился к таким известиям снисходительно. Но после того, как конфликт между Меншиковым и Скоропадским обострился, царь направил в Стародубщину своего посланника, который вскрыл большие злоупотребления со стороны Меншикова. «Почепское дело» существенно подорвало кредит доверия к светлейшему со стороны Петра. В итоге князь, весьма напуганный гневом царя, поспешил отказаться от претензий на все незаконно захваченные земли. Впрочем, и на этот раз каких-либо серьезных мер к своему фавориту Петр не принял. И лишь после смерти царя Меншиков был низложен, лишился всех своих чинов, имущества и сослан в далекий Березов (совр. поселок Березово Ханты-Мансийского автономного округа), где бесславно скончался в ноябре 1729 года.

Выгоды от событий Северной войны поимели не только высшие российские чиновники. Так, с 1709 по 1719 годы правителем Стародубщины был Лукьян Иванович Жоравка - бывший Новгород-Северский сотник, поставленный на должность Стародубского полковника самим царем за верность, продемонстрированную осенью 1708 года, когда Жоравка добровольно сдал Петру Новгород-Северский, который был одним из ключевых укреплений шведов и уже примкнувшего к ним Мазепы. Полковник Жоравка был родом из соседней новгород-северской земли, происходил из семьи Новгород-Cеверского городового атамана Ивана Тимофеевича Жоравченко. Еще до назначения Новгород-Северским сотником, Лукьян Жоравка в 1690 году был хозяином Батуринского замка.

Неизвестно, как долго правил бы Жоравка на Стародубщине, если бы не его кончина в 1719 году, которой предшествовали события, приведшие полковника на скамью подсудимых.

В гетманскую канцелярию из Стародубского полка постоянно приходили жалобы на Жоравку с обвинениями в произволе и поборах. В итоге, в 1719 году, по решению Скоропадского, который, видимо, учитывал, что Жоравкой также был недоволен и могущественный Меншиков, Стародубский полковник был отдан под суд. Вести следствие было поручено генеральному бунчужному Якову Лизогубу (1675-1749). Обвиненный в злоупотреблениях и рукоприкладстве, Жоравка был приговорен к штрафу и 6 месяцам тюрьмы. Отдача полковника под суд и тем более такой жесткий приговор, как тюремное заключение, в Малороссии того времени было событием исключительным. Злоупотребления положением и рукоприкладство по тем временам были совершенно обычным явлением, поэтому, подобный исход дела обязательно должен был иметь некий скрытый подтекст. В случае с Жоравкой таким подтекстом, вероятнее всего стало то, что полковник оказался неугоден могущественному Меншикову, который вынашивал планы по закабалению Почепщины, что, разумеется, не могло не беспокоить Стародубского полковника, который видел в расширении влияния Меншикова прямую угрозу своей власти и собственному благополучию. Косвенно эту версию подтверждает и тот факт, что среди наиболее активных обличителей полковника Жоравки числился бунчуковый товарищ Андрей Гудович, который наиболее последовательно отстаивал интересы Меншикова в деле захвата Почепщины. В свою очередь, Жоравка старался всяческими способами прижимать своих врагов. Так, известно, что один из подчиненных Жоравки, некий Федор, приехал в принадлежавшее Андрею Гудовичу село Ивайтенки, где «…его жену ругал и як хотел ущипливо безчестил; потом самого его, п. Андрея Гудовича, стретивши в Стародубе на улице, дерзновенно полаявши, палицею в лицо ударил и окровавил, за що когда побитый скаржився п. полковнику, жодной собе не получил управы…».

Отметим, что «кресло» шаталось под полковником Жоравкой еще раньше, нежели он попал под суд. Так, фельдмаршал Шереметев в начале 1713 года писал государственному канцлеру Г.И. Головкину (1660-1734) о необходимости переменить четырех подозрительных полковников - Стародубского, Лубенского, Нежинского и Прилуцкого. На это письмо Головкин ответил следующим образом: «Ваше сиятельство об них уже давно были сведомы, а в бытность свою здесь прошлого лета царскому величеству не доносили и после не писали, а теперь, при наступлении кампании, в ожидании неприятельского прихода переменить вдруг четырех полковников видится непристойно и небезопасно, к тому же не знаем заочно, кого на их место определить добрых и верных».

Вынесенный в отношении полковника Жоравко приговор в исполнение привести не успели, т.к. летом 1719 года он умер.

При жизни полковник владел на территории современного Унечского района многими деревнями и селами, некоторые из которых он основал лично. Помимо того, что Жоравко известен как землевладелец, он также извлекал значительные доходы из разных промыслов, особенно из торговли пенькой и водкой. Богатства полковника унаследовали его сыновья Григорий и Тимофей. Первый был женат на дочери Павла Полуботка, а второй на дочери Андрея Лизогуба. У Григория детей не было, а Тимофей имел сына Ивана, который служил при гетмане Разумовском генеральным есаулом.

Расскажем теперь немного об истории унечских сел, возникших в рассматриваемый период, попутно останавливаясь на событиях и персонажах, с ними связанных.

В промежуток времени, охватывающий вторую половину 17 века и первую четверть 18 века, примерно до малороссийской ревизии 1723 года, на территории нашего района появилось немало новых населенных пунктов. Среди них такие, как Семешково, Гудово, Новое Задубенье, Большое и Малое Староселья (Малое Староселье ныне находится на территории Почепского района), Пучковка, Павловка, Красновичи, Буда Вовницкая, Бородинка, Чернижово, Платково, Плевки (совр. Вишневое), Дегтяново, Вяльки, Лизогубовка, Зарбуда (совр. Березино), Чернобабки, Жудилово, Лупеки (совр. Лужки), Пески, Яблонка, Ельня. Это так называемые «молодые» села нашего района. О времени возникновения более древних мы уже рассказывали в предыдущих разделах.

В более поздние периоды 18 века, до ревизии 1781 года, казацкой старшиной и Стародубским магистратом были основаны такие населенные пункты, как Брешковка (совр. Дубровка), Шулаковка, Дубровск, Водвинка, Коробоничи, Шапочка, Писаревка, Рябовка, Аленовка (до 1910 года называлась Еленовкой), Казенка, Чернятка, Рудня, Добрик, Песчанка, Василевка.

И наконец, к еще более молодым селам, возникшим после 1781 года, относятся Новые Ивайтенки и хутор Спиридонов.

В частности, к рассматриваемому нами периоду относится возникновение унечского села Красновичи. Его основал около 1700 года на речках Ельне и Красновке Стародубский полковой судья Яков Завадовский – прадед нашего известного земляка и деятеля времен Екатерины II, П.В. Завадовского. Изначально Красновичи начинались с водяной мельницы.

Примерно в одно время с Красновичами Яков Завадовский основал и деревню Ельня.

О селе Платково (Плотково) мы знаем, что оно было основано между 1669 и 1672 годами по распоряжению полковника Петра Рославца. Изначально село вошло в состав Стародубской сотни и несколько десятилетий было приписано к Стародубскому городскому магистрату. В 1721 году гетманским универсалом Платково было изъято из ведения магистрата и жаловано полковому есаулу Семену Березовскому, который занимал эту должность с 1714 по 1728 годы.

О Березовском известно, что в 1700-1710 годах он был сотенным писарем в Новгороде-Северском, где сотником на протяжении почти всего этого периода был Лукьян Жоравка. После того, как в 1709 году Жоравка был поставлен Стародубским полковником, место Новгород-Северского сотника занял Березовский и служил на этом уряде до 1712 года. В 1714 году Березовский по протекции Жоравки был поставлен в Стародуб полковым есаулом.

Семен Березовский известен как участник нескольких походов: в 1708 году под Быхов, в 1721 году на Ладогу (для строительства канала), в 1723 году под Коломак. Входил в число представителей казацкой старшины, подписавших скандальные Коломацкие челобитные царю об отмене сборов и о необходимости избрания в Малороссии гетмана. Как известно, эти челобитные взбесили Петра I и немедленно повлекли арест Павла Полуботка и ряда лиц из числа малороссийской старшины, среди которых был и будущий гетман Апостол. Тем не менее, для Березовского эта история серьезных последствий не имела, тем более, что следствие по делу вскоре закончилось вместе со смертью Петра. В 1727-1728 годах Березовский был асессором Генерального Войскового Суда. Имениями на Стародубщине, включая село Платково, Березовскому удалось завладеть, пользуясь особым расположением тогдашнего полковника Лукьяна Жоравки. Березовский умер в первой половине 1730 года, оставив после себя нескольких сыновей и дочерей. Еще до смерти Березовского, в Платкове у него было отобрано несколько грунтовых дворов и бобыльих хат. Селом после смерти Березовского продолжила владеть его вдова Агафья Ивановна Тимошенко, приходившаяся внучкой бывшему Стародубскому полковнику Тимофею Алексееву. Впоследствии Платковым владел сын Березовского Степан Семенович, служивший войсковым канцеляристом в чине бунчукового товарища. Младший сын Василий к тому времени уже умер. Также из сыновей Семена Березовского известен Прокоп, служивший в Стародубском полку значковым товарищем.

В дальнейшем более десятка дворов в Платкове принадлежало единственной дочери Степана Березовского - Варваре Степановне. Последняя была замужем за войсковым товарищем Николаем Яковлевичем Троцким. Впоследствии их общий сын, штабс-капитан Степан Николаевич Троцкий, в начале 19 века имел в селе усадьбу и владел более чем тридцатью крестьянскими дворами, унаследованными впоследствии его дочерьми Марией, Анной и Ольгой. Троцкие являлись владельцами всех платковских крестьян вплоть до отмены крепостного права.

Платково считалось крестьянским селом. Казацкое население здесь было малочисленным. Так, в 1723 году в Платкове было всего 2 казацких двора, а к 1781 году их количество увеличилось до 7. В первой четверти 19 века платковские казаки были причислены к Гриденской казачьей волости (село Гриденки, совр. Стародубский район).

В начале 18 века Киево-Печерской лаврой на реке Стечне была основана деревня Дубровск. Соответственно, и в дальнейшем деревня была монастырским владением, территориально входя в состав Стародубской полковой сотни.

Деревня Яблонка при одноименной речке была заселена в начале 18 века полковником Миклашевским. Была в составе Новоместской сотни. В дельнейшем, на протяжении как минимум 18 века Яблонкой владели Миклашевские.

Точное время основания села Семешково на реке Стечне неизвестно. В краеведческой литературе говорится, что по некоторым данным оно было основано в 1729 году неизвестным служителем Стародубского магистрата. Однако, существуют источники, которые свидетельствуют, что в 1680 году Семешково было передано Мазепой в собственность писаря Федора Подлесского, т.е. существовало уже во второй половине 17 века.

Что касается перехода села к Подлесскому, то вероятнее всего, он купил Семешково в 1696 году за 1000 золотых у Феодосия Углицкого (?-1696) - архиепископа Черниговского и Новгород-Северского, о чем была сделана запись в книге Стародубского магистрата. Святитель Феодосий Углицкий был известным малороссийским церковным деятелем 17 века. Родился он на Правобережной Украине, в Подольском воеводстве Речи Посполитой приблизительно во второй половине 30-х годов 17 века. Происходил из древнего дворянского рода Полоницких-Углицких. Образование получил в Киево-Могилянской коллегии при Киевском Богоявленском монастыре. Вскоре после принятия пострига был поставлен архидиаконом Киево-Софийского собора, а затем наместником митрополичьего кафедрального дома. Впоследствии Феодосий Углицкий служил иеромонахом в отдаленном Крутицком монастыре Черниговской епархии возле Батурина, в 1662 году был назначен игуменом Корсунского монастыря в Каневском районе Киевской епархии. В 1664 году святителя назначили настоятелем Киево-Выдубицкого монастыря. В 1687 году Феодосий Углицкий был в числе духовных особ, поставивших свою подпись под актом избрания гетмана Мазепы на Коломаке. В 1688 году игумен Феодосий был назначен архимандритом Черниговского Елецкого Успенского монастыря. В 1692 году по предложению Лазаря Барановича было назначено собрание, состоявшее из гетмана Мазепы, духовенства Малороссии и представителей народа, на котором Феодосий Углицкий был единогласно избран на Черниговскую кафедру архимандритом. В декабре 1693 года после смерти Лазаря им была получена ставленая грамота на самостоятельное управление Черниговской епархией. По поводу даты смерти Феодосия Углицкого до сих пор нет единого мнения. Наиболее вероятно, что он скончался 7 февраля 1696 года. Тело Феодосия Углицкого было торжественно погребено в Борисоглебском кафедральном соборе Чернигова. В 1896 году Феодосий Углицкий был причислен к лику святых.

Еще в середине 19 века в Семешкове было видно место, где стоял дом Феодосия Углицкого и хозяйственные постройки. Как свидетельствуют документы «…помещик Стародубского уезда села Семешкова, подполковник Василий Александрович Плешко владеет тем самым имением, которое первоначально было в обладании святителя Феодосия Угличского и имеет у себя подлинный универсал на это имение… …Место, где был дом, насыпи и погреба Святителя Углицкого, теперь заросли деревом, из сада же его остались только две огромные липы, от которых невдалеке и колодец Углицкий, ключ глубины коего более 9 аршин, всегда наполнен текучею прозрачною водою. И что многие с верою приходящие получают облегчение от головных и глазных болей при нескольких омовениях».

Впоследствии Семешковым владел генеральный писарь гетманской канцелярии Семен Савич, купивший село у вдовы Федора Подлесского. В более поздние времена селом распоряжались помещики из рода Плешек. В период Гетманщины Семешково входило в состав Стародубской полковой сотни.

Об упомянутом владельце Семешкова, Семене Савиче известно, что он был генеральным писарем при гетмане Полуботке, в 1723 году арестовывался вместе с гетманом.

Село Водвинка на реке Рассуха было основано в 1710 году полковником Лукьяном Жоравко. Он же дал жизнь и Коробоничам. Оба этих населенных пункта за полковником утвердил в 1717 году гетман Скоропадский. Деревня Коробоничи входила в состав Стародубской полковой сотни. Этот населенный пункт не следует путать со станцией Коробоничи, которая появилась лишь в конце 19 века, после завершения строительства Полесской железной дороги. Это два разных населенных пункта, хотя и находящихся совсем рядом друг с другом. Часть дворов в Водвинке впоследствии принадлежало Антону Тимофеевичу Жоравко (внук полковника Л. Жоравко), а после смерти последнего – его вдове Ульяне Петровне Даровской.

Точное время основания деревни Жудилово неизвестно. Отметим лишь, что во времена Гетманщины оно считалось казацким поселением.

Деревня Чернятка (первоначальное название Чернещина) была основана в начале 18 века на реке Жече братьями Степаном и Петром Валькевичами. О последних известно, что это были сыновья Стародубского полкового хорунжего Василя Валькевича, занимавшего этот уряд при полковнике Рославце с 1661 по 1672 годы. Василь Валькевич приехал в Стародубщину с Правобережной Белоруссии, при полковнике Рославце получил во владение несколько сел в окрестностях Стародуба (Меженики, Пантусово) и заложил крепкую основу для дальнейшего безбедного существования своего рода.

Супругой Василя Валькевича и соответственно, матерью Петра и Степана была Екатерина Константиновна Пригара - дочь богатого новгородсеверского мещанина. Известно, что Василь Валькевич умер ранее своей супруги, оставив все нажитое ей и сыновьям.

Степан Валькевич был старшим сыном в семье. Служил бунчуковым товарищем. Имел сыновей Ивана и Захария. Первый из названных пошел по линии отца, т.е. стал казаком. Служил в ранге бунчукового товарища, жил на Стародубщине, из унечских сел владел Дегтяновым и несколькими дворами в Чернятке. Супругой Ивана Валькевича была Софья Михайловна Старосельская - дочь абшитованного полкового хорунжего.

Захарий же выбрал духовный путь и дослужился до архимандрита Киево-Печерской лавры. Как настоятель известен под именем Зосима. В архимандриты крупнейшей русской обители Зосиму Валькевича (1719-1793) утвердил 1 февраля 1762 года лично император Петр III. Не исключено, что этому способствовал факт родства Зосимы с гетманом Разумовским, племянник которого был женат на двоюродной сестре Валькевича. Зосима был настоятелем Киево-Печерской обители более 20 лет, после чего был уволен и в качестве компенсации поставлен настоятелем в Голосеевскую пустынь, где доживал свои годы. Захарий (Зосима) Валькевич скончался в марте 1793 года и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

О Петре Валькевиче в документах упоминается как об «известном дельце своего времени». В 1714 году Петр начал службу в Генеральной канцелярии при гетмане Скоропадском. За время службы Валькевич нажил в Малороссии немалое состояние. В 1741 году был назначен генеральным есаулом и занимал эту должность до самой смерти. Современник писал о Валькевиче следующее:

«Валкевич хотя был и дикого нрава, так что ни с кем не водил знакомства и обращения, кроме тех, которые в течение многого времени могли доказать ему свою искренность и привычку к его свойствам, но изобиловал разумом, а наипаче знанием прав. Государь император Петр Великий, познав его дарования, при случае взятия под стражу Полуботка с товарищи, предлагал ему остаться при его императорской особе…».

В 1758 году Петр Валькевич скончался, оставив единственную дочь Софию, ставшую впоследствии женой племянника гетмана Разумовского Михаила Будлянского. Об этих персонажах мы рассказывали на предыдущих страницах.

Потомки Валькевичей живут в нашем регионе до настоящего времени.

Предположительно в 17 веке была основана деревня Гаськово. Исторических сведений о времени основания и о дальнейшем развитии деревни крайне мало. Так, известно, что при попытке отдать Гаськово во владение Рябцевского монастыря, в 1717 году крестьянское население ушло из деревни. Рябцевский мужской Успенский монастырь находился в селе Рябцево, в полутора десятках километрах к северо-западу от Стародуба. Был основан в 1693 году монахом Арсением Грушевским по благословению Черниговского архиепископа Феодосия Углицкого. Просуществовав около ста лет, монастырь был упразднен.

Спустя некоторое время после ухода крестьян из села, Гаськово возродилось как хутор. Входило в Стародубскую полковую сотню. В церковном отношении Гаськово относилось к приходу села Сергеевск.

Слобода Песчанка на реке Унеча была заселена после 1728 года и первоначально называлась Суморовкой (Сморовкой). Известно, что некоторое время Песчанкой владел тайный советник Будлянский. Деревня входила в состав Новоместской сотни.

Лизогубовка была основана как слобода на реке Селецкой в конце 17 века старшим сыном Черниговского полковника Ефима Яковлевича Лизогуба - бунчуковым товарищем Андреем Лизогубом (1673-1737), который был женат на дочери Стародубского полковника Миклашевского – Прасковье Михайловне и после женитьбы переселился в Стародубщину. Здесь он получил от своего тестя во владение село Старый Почеп (совр. Старопочепье Почепского района), а также универсал на то, чтобы «…на речке Селецкой населить слободу Лизогубовку и хутор Дадоровский…». Последнее название сегодня жителям нашего района неизвестно, поэтому поясним, что так раньше назывался поселок Георгиевский.

Соответственно, происхождение названия села Лизогубовка в дополнительных разъяснениях не нуждается. В начале 18 века слободу у Андрея Лизогуба отобрал светлейший князь Меншиков. Вернуть Лизогубовку ее первоначальный хозяин смог только после 1727 года, когда Меншиков был низложен и сослан в Березов.

После того, как Меншиков отобрал у Лизогуба его селения в Почепской сотне, тот вместе с женой перебрался в Конотоп, где служил с 1716 по 1719 годы сотником. В 1737 году Андрей Лизогуб умер, оставив вдову и четырех дочерей. Также у Андрея Лизогуба был сын Антон – бунчуковый товарищ Черниговского полка, погибший в 1725 году в Гилянском походе в Персии. Дочерей Андрея Лизогуба звали Евдокия, Марья, Елена, Татьяна. Марья Лизогуб была замужем за генеральным есаулом Малороссии Петром Валькевичем – одним из основателей еще одного унечского населенного пункта – деревни Чернятка. Перед смертью Андрей Лизогуб завещал все свои имения дочерям, однако, с открытием наследства начались споры между мужьями дочерей Лизогуба и их родственниками. Эти споры продолжались очень долго и закончились только в 1748 году, когда точку в дележе наследства Андрея Лизогуба поставила специальная петербургская комиссия. Интересующие нас владения Лизогуба в Почепской сотне, в число которых входила и Лизогубовка, достались Ивану и Антону Тимофеевичам Жоравко, а также Алексею Покорскому. Названные Иван и Антон Жоравко были сыновьями младшей дочери Андрея Лизогуба – Татьяны, которая первым браком была замужем за Тимофеем Жоравко – сыном небезызвестного Стародубского полковника Лукьяна Жоравко. А Алексей Покорский приходился зятем Акиму Кулябке, который был первым мужем Евдокии Лизогуб.

Лизогубовка входила в состав Почепской сотни. С конца 18 века Лизогубовкой владели Будлянские, Косачи, Горовые. С 1715 года Лизогубовка упоминается как село с храмом Покрова, последнее деревянное здание которого, построенное в 1793 году, до нашего времени не сохранилось.

У Андрея Лизогуба имелись двое родных братьев – Ефим и Семен. Первый из названных был генеральным обозным Малороссии, в 1723 году был арестован по делу Полуботка и умер в Петербурге. А Семен Лизогуб известен как прадед великого писателя Николая Гоголя по материнской линии. Помимо этого, все трое братьев Лизогубов были родными внуками гетмана Малороссии Ивана Скоропадского. Лизогубы – один из наиболее знатных дворянских родов малороссийского происхождения. Родовое гнездо Лизогубов находилось на Черниговщине, близ древнего Сновска.

Примерно в то же время, что и Лизогубовка, по соседству, на реке Дубне была основана деревня Пучковка, которую с позволения Стародубского полковника Семена Самойловича заселил войсковой товарищ Никита Федорович Пучковский. О заселении слободы Самойлович в 1682 году писал: «Позволено войсковому Никите Федоровичу Пучковскому на сиром корене уверху Жукова на реке Дубне, у Демидова борка, греблю заняти». В 1749 году Пучковка за долги Максима Пучковского перешла во владение Ильи Журмана, а потом селом стали владеть Гудовичи. Об основателе Пучковки известно, что он был сыном войскового товарища Федора Пучковского, который служил в Стародубском полку в 70-80-х годах 17 века. Никита Пучковский, также как и его отец был в звании войскового товарища, постоянно проживал в селе Ковалево Бакланской сотни. Его брат Яков Пучковский в 1709 году получил гетманский универсал на село Врянцы. А в лесу, совсем рядом с Пучковкой землю для обустройства хутора получил и третий брат – Степан Федорович Пучковский. Со временем его маленький хутор слился с Пучковкой.

После изгнания поляков, на реке Белке была основана деревня Бородинка, входившая в состав Стародубской полковой сотни. До 1736 года деревня принадлежала Стародубскому магистрату, после чего была отдана Степану Шираю.

Категория: История Унечского района | Добавил: unechamuzey (30.11.2017) | Автор:
Просмотров: 1924 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: