» » »

Первая половина 17 века (часть 2)

В начале сентября 1631 года Лев Кревза со своими церковными чинами прибыл из Смоленска в Стародуб для личного руководства процессом внедрения униатства в северских городах. Так, 4 сентября 1631 года Кревза направил из Стародуба в Новгород-Северский архимандрита Варлаама Цаплю и смоленского протопопа, которым наказал закрыть все православные церкви Спасского монастыря. О последовавших затем событиях летописи сообщают нам, что монастырские священнослужители «...церквей печатать не дали и тово архиморита Варлама Чаплю и протопопа, поговоря с русскими людьми, из монастыря выбили опять в Стародуб». Однако, уже спустя 4 дня униаты, применив силу, пленили всех священников, опечатали церкви и разграбили монастырскую казну.

«…а в литовских де городех во многих местех, и в Стародубе-Северском, русския церкви поломали, а которые Стародубцы жилецкие люди не похотели быть под их ляцкою верою, и тех Стародубцев бискуп Смоленский велел, переимав, бить и приводить их в ляцкую веру неволею, и от того де Стародубцы многие розбежались розно…» - сообщал в 1631 году в Москву воевода Севска Степан Стрешнев.

Известно, что некий Иван Литвинов, живший в Стародубе у детей боярских Львовых, осенью 1631 года в столкновении с людьми «протопопа ляцкого» убил кого-то из его окружения и вынужден был бежать в Путивль, который находился тогда в составе России.

Историкам религии архиепископ Лев Кревза известен также как доктор римского богословия, теоретик-теолог, который пытался научно обосновать историческую необходимость принятия Русью унии и в целом был последовательным и непримиримым врагом православия. Кревза является автором нескольких книг, таких, как «Оборона унии», написанная им в 1617 году, в бытность Кревзы виленским архиепископом.

Преемник Кревзы - Андрей Квашнин-Золотой, получая королевскую привилегию на архиепископство, дал присягу «учинить в Смоленску, и в Дорогобуже, и в Чернигове, и в Стародубе всех людей благочестивыя христианския веры в унии, а старую веру греческого благочестия искоренить без остатку».

Притеснения православных в Украине и Белоруссии могли бы носить и гораздо более жесткий характер, если бы не умеренная религиозная политика королевича Владислава IV, который не был католическим фанатиком и в значительной степени смягчил процедуру окатоличивания Руси. Этим обстоятельством, к слову, был весьма недоволен римский папа Урбан VIII, который призывал Сигизмунда III «огнем и мечом» расправляться с противниками унии, вплоть до их физического уничтожения.

Но даже несмотря на веротерпимость Владислава, положение православия становилось все более плачевным. После Смоленской войны 1632-1634 годов в Стародубе открылся францисканский католический монастырь, а во Мглине - униатский воскресный храм. В соседнем Новгороде-Северском появились иезуиты.

В таких условиях многие из местных жителей, включая православное духовенство, по религиозным мотивам предпочитали уходить всеми семьями на северо-восток – в Московию.

С приходом поляков изменения коснулись и светской жизни Стародубщины. Все делопроизводство надлежало теперь вести на польском языке, причем, в перспективе оно и вовсе должно было перейти на латынь.

1625 год внес изменения в состав малороссийского казачества. В этом году между польскими властями и украинскими казаками было подписано Куруковское соглашение, окончательно закрепившее разделение местных казаков на реестровых и прочих. После битвы поляков с казаками под Кременчугом, не принесшей победы ни одной из сторон, польский гетман С. Конецпольский пошел на переговоры с казаками. Он встретился с казацким гетманом Михаилом Дорошенко (?-1628) и по итогам этой встречи 26 октября (5 ноября) 1625 года был подписан договор о прекращении военных действий. По условиям договора реестр украинского казачества увеличивался с трех до шести тысяч человек, реестровым казакам была установлена плата в 60 тысяч злотых ежегодно, вдобавок они получили еще ряд привилегий и льгот. В свою очередь, не попавшие в реестр казаки должны были вернуться под власть помещиков.

Небольшая историческая справка: реестровыми казаками называлась часть украинских казаков, принятая польским правительством в 16-м - первой половине 17 века на постоянную военную службу и внесенная в особый список - реестр. Первоначально реестр насчитывал всего около 300 запорожских казаков, но со временем этот список расширялся. Реестровые казаки были привилегированной частью своего сословия – они получали от польского правительства денежное довольствие, снаряжение и одежду, имели право самоуправления и судебного иммунитета. Таким образом, Польша пыталась найти в реестровых казаках союзника в борьбе против зарождавшегося освободительного движения в Украине. Однако, несмотря на все преференции, во время многочисленных украинских восстаний реестровое казачество неоднократно переходило на сторону повстанцев. После побед, одержанных в середине 17 века Богданом Хмельницким над поляками, численность казацкого реестра была установлена в 40 тысяч человек. После поражения казаков в Берестецкой битве в 1651 году, он был сокращен до 20 тысяч человек. В 1654 году реестр формально был установлен в 60 тысяч человек, но фактически уже не составлялся.

Что же касается казачества Стародубщины, то принято считать, что массовое появление служилого казачьего сословия в здешних местах относится именно к периоду, когда поляки активно стали привлекать местное население на службу. В связи с этим, некоторые авторы в качестве даты образования стародубского казачества предлагают рассматривать 1618 год, т.е. год установления в нашем регионе власти Речи Посполитой.

В составе Стародубской, Мглинской и Почепской сотен поляками были созданы подразделения – хоругви, или сотни, в которых служили казаки, получавшие в вечное пользование земельные наделы. С целью привлечения местного населения в казаки, поляки наделяли последних существенными по тем временам привилегиями. Так, в 1625 году королем Сигизмундом III был издан «Привелей Стародубской козацкой хорогве», согласно положениям которого:

1. Ста казакам из крестьян вместо жалованья было отведено 400 волок (7600 десятин) земли по 4 волока (76 десятин) на коня. Земля навсегда закреплялась в их собственности.

2. Сотня получала особое знамя - хорогву, которое находилось под наблюдением старосты Стародубского замка.

3. В самой крепости, так называемые казаки-крестьяне, получили места для постройки домов и площади под огороды.

4. Для ускорения застройки казаки-крестьяне на 6 лет освобождались от всех повинностей. В дальнейшем они должны были нести только казацкую службу. На случай осады казакам из крестьян было положено жалованье 8 злотых раз в три месяца.

Стародубская сотенная казачья хоругвь имела свое знамя, которое представляло собой красное полотно с синим крестом посередине. Каждая сотня состояла из всадников и имела своего командира – ротмистра. В польский период из хоругвей Стародубщины, по-сути, сложилось цельное казацкое войско, которое с немалым основанием можно рассматривать в качестве родоначальника регулярного Стародубского казачьего войска, существовавшего в период Гетманщины.

Как отмечают исследователи, стародубское казачество заметно отличалось от южноукраинского своим характером и ментальностью. В частности, стародубцы не были склонны к организации своего сообщества по типу казацкой анархической вольницы Запорожской Сечи, предпочитая находиться на службе у государя и заниматься в основном мирным трудом.

Значительная часть казацкой старшины Левобережной Украины в целом, и Стародубщины в частности, происходила из шляхетских родов. К выходцам из шляхты относились такие известные стародубские казачьи фамилии как Миклашевские, Рубцы, Бороздны, Есимонтовские и многие другие.

В 1626 году в Стародубе прошел первый уездный сейм шляхты.

В целом, как бы мы не относились к периоду польского господства в Стародубщине, следует признать, что все эти годы в плане ремесла и торговли наш регион весьма активно развивался. В частности, лишь только за одну вторую четверть 17 века на Северщине возникло более 300 новых поселений.

Известно, что к началу 17 века уже существовали многие населенные пункты, расположенные на территории современного Унечского района. Но значительное количество современных унечских сел было основано именно в «польский период» нашей истории.

В частности, считается, что к первой половине 17 века относится возникновение села Лыщичи и соседнего с ними Робчика.

Сохранился исторический акт первой половины 17 века, в котором впервые упоминается о Лыщичах:

«…Се аз Афанасий Васильев, сын Кутков, дал надел свой отцовский Уваровщину, Микито Жадуну, сыну Зубову... А запись писал отец наш духовный лыщичский поп Афанасий Иванов сын, лета 7136 году, месяца марта 14 числа…». Указанная в тексте дата соответствует 1628 году по новому летоисчислению. Упомянутый акт на вотчину, называвшуюся Уваровщиной, был подтвержден в 1680 году Стародубским полковником Коровкой-Вольским. Впоследствии, по актам Киево-Печерской лавры границы Уваровщины в 1750 году определялись следующим образом: «Уваровщина грунт сумежный Лыщичскому грунту, имеет ограничения з речки Унечи в речку Елню...».

Исходя из этого документа мы видим, что в 1628 году Лыщичи уже существовали и представляли собой достаточно обжитое поселение, в котором имелся даже храм. Впрочем, точная дата основания Лыщич нам неизвестна. Из более давней истории мы знаем, что на месте села было древнее дотатарское поселение. В период Гетманщины Лыщичи некоторое время относились к Новоместской сотне, при этом, до 1764 года входили во владения Киево-Печерской лавры.

Согласно описи Новгород-Северского наместничества от 1641 года, село Робчик принадлежало Киево-Печерской лавре, в нем имелся 31 двор, «…сеют здесь коноплю, но больше упражняются продажей дворов с монастырской пущи и делают колеса и сани. Продают в Стародуб пеньку и сено».

В период польского господства уже известно село Кустичи Бряновы (Брянкустичи), бывшее во владении шляхтича Яна Куницкого (Кунецкого), который служил старостой Стародубского суда. Затем село долгое время принадлежало Стародубскому магистрату. Известно, что при Скоропадском стародубские мещане жаловались гетману на поборы магистратских чинов:

«Они два села, Кустичи и Сергеевск, держат и берут з тех сел платежу, горилки и пожитки себе приумножают...».

Кустичи Бряновы входили в состав Стародубской полковой сотни и некоторое время в состав Пятовской волости.

В этот же период, как считается, польским помещиком Николаем Абрамовичем было заселено село Белогорщ (хотя есть мнение о более древнем происхождении села). О дальнейшей судьбе села есть сведения, что в период Хмельнитчины оно принадлежало соратнику Богдана – Бороздне, а в 1654 году запустело. В 1663 году полковник Рославец вновь заселил Белогорщ, но уже немного восточнее прежнего - около курганных могильников радимичей, где село находится и поныне. С 1672 по 1687 годы Белогорщ, возможно, не принадлежал никому, а затем Мазепа отдал его почепскому сотнику Осипу Мартынову. После низложения Мазепы селом владел Афанасий Покорский (о нем будет рассказано ниже).

К началу 17 века относится и основание одного из крупнейших сел района – Высокого. Известно, что при поляках им владел некий шляхтич Мокрицкий, а затем, до 1730 года оно принадлежало Стародубскому магистрату. После 1730 года Высокое принадлежало судьям Стародубского полка. Известно, что на владение селом серьезно претендовал Тимофей Улезко и даже писал гетману по этому поводу письмо: «Ускоржаются вашей вельможности на полковника Тимофея Улезко, который в млине моем в селе Высоком две части свои находит. Оный млин после державы Мокрицкого занял мой отец Андрей, тяглый человек, и владел оным млином роков 30, не имеючи ни от кого перешкоды...». Однако, старания Улезко не были вознаграждены. Высокого он так и не заполучил. В период существования Гетманщины Высокое входило в состав Стародубской полковой сотни.

Не позднее первой половины 17 века на реке Жирке появилось село Долматово. Также, как и соседнее Высокое, оно после изгнания поляков стало принадлежать магистрату, а после 1730 года - стародубским судьям. К тому времени в Долматове было 26 казачьих и 11 крестьянских дворов. Село входило в состав Стародубской полковой сотни. О долматовских казаках известно, что после ликвидации Гетманщины они долго сопротивлялись закрепощению. Известны также имена долматовских владельцев периода Гетманщины: это есаул Феодосий Плешка и хорунжий Яков Степанович Якимович.

О Феодосии Плешке известно немногое. Мы знаем лишь, что он занимал уряд Стародубского полкового есаула и был женат на некой Агафье Кольчевской, которая происходила из рода Топальского сотника Федора Кольчевского. У Плешки было три сына - Иван, Василий и Яков. Центральной, т.е. родовой усадьбой Плешек было Новое Село к северу от Стародуба, которое в 1687 году Мазепа жаловал Федору Кольчевскому. Соответственно, Феодосий Плешка стал хозяином Нового Села, благодаря женитьбе на Агафье Кольчевской. Потомки Плешек жили в Новом Селе долгие годы, как минимум до начала 20 века.

Яков Якимович был сыном Стародубского полкового есаула Степана Якимовича. Тот, в свою очередь, приходился сыном Якиму Семеновичу Батуринцу - одному из зятей Степана Яворского. Под именем Батуринца тот был известен, преимущественно, в народе, Сам же себя он называл только по имени и отчеству, а посему и дети его вместо Батуринцев стали писаться Якимовичами.

Яков Якимович около 20 лет занимал должность Стародубского полкового сотника (во второй половине 18 века), нажив за это время приличное состояние. После себя Якимович оставил пятерых сыновей, которые разделили между собой его наследство, став незначительными землевладельцами.

Предположительно к первой половине 17 столетия относится возникновение села Кустичи Волокитины (Волкустичи), которое расположено в верховьях реки Вабли. Село было названо по фамилии своего первоначального владельца Волокидина. С образованием Стародубского полка село вошло в состав Новоместской сотни. Известно, что после изгнания поляков часть волкустичских крестьян записалась в казаки, а всех остальных причислили к новоместской ратуше. Однако, уже в начале 18 века гетман Скоропадский отдал село стародубскому купцу Демьяну Скорупе, а затем оно перешло к его сыну Павлу (о семье Скоруп будет рассказано ниже). Впоследствии селом владели потомки полковника Акима Сулимы (он был женат на дочери Павла Скорупы - Марии). В 19 веке в Волкустичах закрепилась семья Марковичей, которые владели селом вплоть до революции 1917 года.

С первой половины 17 века известно село Рохманово. Во времена польского господства им владел шляхтич Збигнев Стравинский (Островинский), служивший Стародубским судьей. Он был выходцем из польского шляхетского рода Стравинских и приходился сыном Кшиштофу Стравинскому – Трокскому земскому судье. Родовые поместья Стравинских находились в Великом княжестве Литовском, на территории современной Гродненской области. Сегодня большая часть потомков Стравинского проживает в Польше.

После событий Хмельнитчины значительная часть рохмановских жителей записалась в казаки, а те, кто остался в крестьянском сословии, были причислены к обслуживанию войсковых урядов. При гетмане Самойловиче село было отдано во владение полковому хорунжему Тимофею Яковлевичу Улезко. Семья Улезко, из которой он вышел, появилась в Стародубщине при Самойловиче, когда гетман назначил бывшего Корсуньского полковника и генерального судью при гетмане Дорошенко Якова Петровича Улезко полковым судьей в Стародуб. Яков Улезко начал войсковую службу еще при Богдане Хмельницком, затем он служил у Дорошенко, а в 1674 году, признав власть Самойловича, перешел на службу к последнему. Умер Яков Улезко, предположительно, до 1686 года. Его сын - Тимофей Улезко в 1687 году получил уряд Стародубского полкового хорунжего, после чего Рохманово было окончательно закреплено за ним гетманским универсалом. У Тимофея Яковлевича Улезко было двое детей: дочь, вышедшая замуж за рохмановского священника Симоницкого и сын Михаил. Родовым гнездом рода Улезко на Стародубщине считалось село Берновичи (совр. Стародубский район). Следует отметить, что старинный казачий род Улезко сохранился на Стародубщине до настоящего времени.

Рохманово принадлежало семье Улезко со времен Самойловича и до первой четверти 18 века. Затем, когда сын хорунжего Михаил Улезко, будучи на войне, в 1706 году попал в шведский плен под Несвижем, селом обманным путем завладел Березовский. Старый Улезко, на попечении которого остались трое дочерей Михаила, умер в 1720 году, так и не увидев больше сына. После смерти Тимофея Рохманово осталось без владельца. Этим воспользовался полковой есаул Березовский, начавший еще при жизни Тимофея Улезко принимать меры к тому, чтобы стать после его смерти хозяином в Рохманове. С этой целью он скупал земли у местных крестьян. Так, известно, что Березовский купил землю одного рохмановского крестьянина, на что Тимофей Улезко пожаловался Скоропадскому. Гетман вмешался и даже прислал универсал, в котором говорилось: «Абы никто с полчан стародубских, жадных до грунтов в селе Рохманово, не важился скуповати грунты в местности Тимофея Улезко...». Однако, вмешательство гетмана, видимо, никакого воздействия не имело, т.к. уже вскоре Березовский оформился в качестве фактического владельца села.

Спустя 16 лет, когда его уже не чаяли увидеть в живых, неожиданно вернулся из шведского плена Михаил Улезко, который стал настойчиво добиваться возвращения села. Для этого ему потребовалось около 6 долгих лет. Узнав, что Михаил вернулся домой, в мае 1722 года Скоропадский издал следующий универсал: «Вам войтови и всем посполитим людям в с. Рохманове мешкаючим, так как п. Михаил Улезко вернулся из плена, где долго выносил неволю и тяжбу, а ныне с божьей помощью вернулся и может отменно нести войсковую... определяем с. Рохманово знов полковнику М. Улезко в прежнее владение, а п. Березовский до Вас уже интересоваться больше не может...». Однако, несмотря на принятое гетманом решение, Березовский не собирался уступать Рохманово.

Лишь в 1728 году гетман Апостол окончательно возвратил Улезко его собственность в Рохманове. В 1734 году Михаил Улезко продал все свои рохмановские дворы генеральному бунчужному Семену Галецкому (?-1738), который приходился ему свояком. Впоследствии владения Галецкого в Рохманове перешли к его сыну Петру, а затем к внуку Ивану. По состоянию на 1781 год Иван Петрович Галецкий имел в селе около 50 дворов. Однако, дальнейшая судьба Галецких в Рохманове не прослеживается. В 18 веке часть дворов в селе принадлежало Анне Михайловне Ширай из известного стародубского рода Шираев, а еще часть - семье Лашкевичей. Рохманово среди всех унечских сел было, пожалуй, наиболее представительным в плане проживавших в нем казаков. Так, по ревизии 1723 года в селе насчитывалось 22 казацких двора, а к 1781 году их количество увеличилось до 30. Известно, что в 1811 году сельским начальником над рохмановскими казаками был Ерофей Алексеевич Лосицкий. Рохманово входило в состав Стародубской полковой сотни и было куренным центром.

После смерти Сигизмунда III Вазы, в Москве решили, что текущая ситуация для возобновления борьбы с Речью Посполитой за возвращение Смоленской и Черниговской земель является наиболее благоприятной. Расчет сводился к тому, что значительные силы Речи Посполитой были скованы борьбой с Османской империей и Крымом. В свою очередь, основные европейские державы тоже были втянуты в Тридцатилетнюю войну и не могли активно вмешиваться в восточноевропейские дела. В таких условиях Россия начала Смоленскую войну 1632-1634 годов.

В дебюте войны русские отряды под командованием боярина Михаила Шеина (?-1634) зимой 1632-1633 годов практически без кровопролития овладели Почепом, Стародубом и еще парой десятков городов. Из исторических документов известно, что непосредственно сражением за Стародуб в декабре 1632 года командовал московский воевода Еропкин, при этом город был сдан ему без боя.

Из записей разрядных приказов того времени: «…писал ко государю...из Стародуба воевода Иван Еропкин, что по государеву указу пришел он с государевыми ратными людьми и немецким полковником и с немцы под Стародуб-Северской генваря в 8 день и Стародуб осадили, и шанцы к городу подвели, и многажды к Стародубу приступали и многую тесноту польским и литовским людем учинили; и Божиею милостию и Пречистыя Богородицы помощию и заступлением, и государя,... и сына его государева, благовернаго царевича князя Алексея Михайловича счастьем, а великаго государя, патриарха Филарета Никитича московскаго и всеа русии молитвами, капитан Станислав Колнацкой и польские и литовские люди, стародубские осадные сидельцы, видя над собою государевых ратных людей промысл и утесненье, государю...добили челом и город Стародуб государевым людем сдали, и в городе наряд, и зелье, и свинец, и всякие пушечные запасы, и хлеб всякий, и знамена и литавры отдали, и из них многие польские и литовские люди крест государю целовали и остались на государево имя с женами и с детьми; и с тою службою и с сеунчем прислал он к государю к Москве Ивана Вареева. А поместный ему оклад 450 четей, денег из чети 16 рублей…».

Об Иване Еропкине известно, что после взятия Стародуба он некоторое служил воеводой в городе и за службу свою просил у государя награды:

«...Бьет челом Ивашко Еропкин. В прошлом, в сто четыредесятъ первом году, по вашему государеву указу, послан был я на вашу государеву службу на Федорово место Плещеева под Новгородок-Северской. И я, поставя острог на городище и укрепя осаду, по вашему государеву указу, пошел под Стародуб и, пришед под Стародуб, Стародуб осадил и шанцы покопал и наряд поставил от города в десяти саженях, и тесноту им многую учинил; и, Божиею милостию, твоим государевым счастьем, а твоими, великаго государя, святительскими молитвами, польские и литовские и русские люди вам, государем, добили челом и город Стародуб сдали. Да прошлаго же сто четыредесятъ перваго году, с Благовещеньева дня подо вторник, в ночи, приходили под Стародуб многие польские и литовские люди и запорожские черкасы и к городу жестокими приступы приступали и, Божиею милостию, твоим государевым счастием, а твоими, великаго государя, святительскими молитвами, я в городе отсиделся, на приступех и на вылазкех многих литовских людей побил и языки поимал. Да в прошлом же, сто четыредесятъ первом году, июня в девятый день, приходили из Гомля литовские люди в Стародубской уезд в село Андрейковичи; и я за теми литовскими людьми посылал голову Григорья Еропкина, и голова Григорий Еропкин тех литовских людей дошел от города от Гомля в двадцати верстах и тех литовских людей побил всех на голову. Да я же вам, государем, служил, из Стародуба на литовские городы: под Гомель, и под Чичереск, и под Пропоеск, и под Кричев, и под Лоев, и под Чернигов и под иные многие литовские городы голов с сотнями войною посылал, и многую тесноту я литовским городом чинил, и за те службишка я вашим государевым жалованьем не пожалован…».

Как известно, государь «…пожаловал Ивана Федорова сына Еропкина за Стародубскую службу прошлаго 141-го года, велел ему дать своего государева жалованья: шубу со всем нарядом в девяносто рублей, кубок с кровлею серебрян в две гривенки…».

Помимо Еропкина, челобитные на имя царя с просьбой наградить «за бой с литовскими людьми под Стародубом» посылали и другие участники смоленской войны.

На протяжении 1633 года Речь Посполитая пыталась отвоевать Стародубщину, однако, безрезультатно. Так, в одной из московских разрядных записей упоминается, что в июле 1633 года в районе села Напутичи состоялось столкновение московских ратных людей во главе с воеводой Гаврилой Самариным против части литовского отряда полковника пана Косаревского:

«…И июля в 19 день по тем вестям посылал он, Ефим, на тех литовских людей Гаврила Федорова сына Самарина, а с ним стародубцев детей боярских и московских стрельцов; и того же числа Гаврило Самарин с государевыми ратными людьми тех литовских людей сошли в Стародубском уезде в деревне в Напутичах и литовских людей побили, а в языцех взяли 43 человека. А в роспросе языки сказывали, что приходило их в Стародубский уезд с полковником, с паном Косаревским, конных и пеших людей 300 человек и государевы люди их многих побили, да у них же на том бою взяли 3 знамени да четыре барабана…».

Осмелимся предположить, что речь здесь идет ни о каком ином селе, кроме как о Найтоповичах.

Основные же события Смоленской войны развивались следующим образом: пройдя разорительным походом по землям современной восточной Белоруссии, Шеин повернул к Смоленску, где его армию постигло поражение - она была окружена и капитулировала. Командующий русской армией воевода Шеин был признан главным виновником поражения и казнен.

Боярин Шеин

Таким образом, попытка России вернуть Смоленск и Северщину окончилась неудачей и очередным невыгодным для Москвы мирным договором, по условиям которого королевич Владислав отказывался от претензий на российский престол, а Россия окончательно отказывалась от претензий на захваченные поляками во время Смуты земли.

После Поляновского мира 1634 года, в течение нескольких лет между Россией и Речью Посполитой проводилось межевание государственной границы.

Стародубщина после Смоленской войны по-прежнему оставалась в подчинении Великого княжества Литовского, а соседний Новгород-Северский входил в так называемые коронные земли, т.е. принадлежал непосредственно Польше. Впрочем, границы между коронными землями и территориями ВКЛ как таковой не существовало, т.е. она была исключительно формальной.

В свою очередь, польско-российская граница на территории нынешней Брянщины проходила в те времена чуть восточнее Почепа. Впоследствии по этой же черте была проведена граница Гетманщины, а затем Черниговской губернии.

В этом месте мы сделаем небольшое отступление и акцентируем внимание на том, что помимо административного значения, этот рубеж также был своеобразным культурным и этнографическим «водоразделом» между великорусским (российским) и малорусским (украинским) обществами. Несмотря на близкое соседство, Брянск и Стародуб во многом отличались друг от друга. Так, Стародубщина была малороссийским регионом (хотя и не совсем типичным) и соответственно впитывала в себя весь колорит, менталитет, традиции и культуру, присущие Малороссии, а Брянск был городом великорусского типа.

При изучении исторического материала обращает на себя внимание тот факт, что у Стародубщины, несмотря на близкое соседство с Брянском, вплоть до 20 века тесные культурно-политические связи с этим городом практически отсутствовали. Стародубский край во всем был ориентирован на малороссийское политическое и культурное пространство, что проявлялось во многих аспектах жизни нашего региона. Это было объективно обусловлено сразу несколькими факторами. Так сложилось, что Стародуб еще со времен Киевской Руси, волей исторических судеб и в силу своего административного подчинения имел культурно-политические связи в основном с украинскими городами, особенно в период с 17 по 20 века, когда Стародубщина входила в состав Гетманщины и Черниговской губернии. Соответственно, родственные связи большинства жителей Стародубщины и в первую очередь местной элиты уходили корнями тоже в Малороссию. Поэтому, даже сегодня две части Брянщины - восточная и западная, имеют немало проявляющихся во множестве аспектов различий, обусловленных именно разностью культур, в орбите которых столетиями развивались эти две части ныне единого региона. Хотя, сегодня эти различия сгладились и не так заметны, как в былые времена.

Известно, что в период Смоленской войны в нашем регионе происходили события, связанные с разгромом партизанской бригады Ивана Балаша (?-1633) – выходца из крестьян Герасимова Болдина монастыря Дорогобужского уезда. В годы русско-польских войн первой половины 17 века, помимо противоборствующих русских и польских регулярных войск, на театре военных действий то и время возникали крупные анархические банды, которые, не принимая по сути участия в войне, занимались банальным разбоем в отношении как «своих», так и «чужих», а по сути - всех, кто попадался на их пути. Примерно тем же занималась и банда Балаша, составленная из бог весть какого народа – казаков, крестьян, беглых солдат... Впрочем, во многих солидных энциклопедиях балашовское движение именуется не иначе, как «крестьянско-казацкое восстание».

После того, как балашовское движение набрало силу, в январе 1633 года Иван Балаш направился в Стародубщину, где соединился с отрядами «комарицких и карачевских мужиков». В 1633 году, промышляя на Стародубщине, отряды Балаша попали под удар русского воеводы Ивана Еропкина и были разгромлены, а сам Балаш взят в плен и вскоре умер в стародубской тюрьме. Известно, что на Стародубщине лагерь Балаша некоторое время располагался в селе Запольские Халеевичи, которое ныне находится у границы с Унечским районом, в нескольких километрах от Брянкустич. Несмотря на успешный разгром повстанцев, тем не менее, следует отметить, что «балашовщина» стала одним из факторов, способствовавших поражению русской армии в Смоленской войне. После смерти Балаша разрозненные отряды повстанцев еще некоторое время продолжали действовать в районе Стародуба.

Как уже упоминалось, нашим предкам на протяжении многих веков суждено было нести тяжелое бремя обороны границ того государства, в состав которого они входили. В первой половине 17 века историческая судьба вновь распорядилась таким образом, что Стародубщина стала приграничным аванпостом на востоке польско-литовского государства.

В целях укрепления границы, в середине 17 века поляками в Стародубе была построена новая, более мощная оборонительная крепость. В польских грамотах того времени о Стародубе говорится, как о городе «валами оточеном и способном к обороне». Отметим, что в тот период поляки укрепляли все стратегически важные города в пограничье с Московией. Именовались эти города на польский манер замками, а местное население, нанятое для защиты города - замковой прислугой. Так, в 1620 году замковой прислуги в Стародубе было около двух десятков человек, но уже несколькими годами позже ее количество выросло до сотни. Управление замковой прислугой осуществляли, как правило, либо польские офицеры, либо просто жолнеры (солдаты).

В 1646 году из Киевского воеводства в состав Стародубского повета было передано Лоевско-Любечское староство площадью около 8 тыс. кв. км. Однако, в дальнейшем сохранить древний Любеч в составе Стародубщины не удалось, т.к. с завершением Хмельнитчины и русско-Польской войны Речь Посполитая сумела оставить за собой Лоевско-Любечское староство.

Казалось, власть поляков установилась в наших краях всерьез и надолго. Но последующие в сороковых и пятидесятых годах события опровергли такие предположения.

Несмотря на успехи в военном противостоянии с Москвой, далеко не все ладилось во внутренних делах Речи Посполитой. Так, с конца 1647 года в Украине на волне недовольства политикой, которую король проводил в отношении местного населения, началось мощное антипольское казацко-крестьянское восстание, которое переросло во всеукраинское освободительное движение, возглавляемое Богданом Хмельницким.

Категория: История Унечского района | Добавил: unechamuzey (30.11.2017) | Автор:
Просмотров: 3206 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 3
3 Оксана Гончарук  
16051973

1 Anton  
Здравствуйте!

Укажите, пожалуйста, источник или авторство этой статьи, хотел бы сослаться на кое-какие сведения из данной статьи в своей книге.

2 unechamuzey  
0
Автором статьи является Алексей Георгиевич Гавриченко.

Имя *:
Email *:
Код *: