| Главная » Статьи » Исследования » Работы коллег |
Фамилия Дураченко известна не только узкому кругу унечских краеведов, но и обычным жителям города в первую очередь благодаря Петру Никифоровичу Дураченко (1920–1988) – участнику Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., полному кавалеру ордена Славы, чья память увековечена на Аллее Героев в г. Унеча. Однако на протяжении веков из древнего казацкого рода Дураченко выходили и другие не менее достойные представители, которые смогли послужить Отечеству. Установлению их имен и посвящена данная работа. Несмотря на то, что род Дураченко не такой обширный, как многие стародубские семьи, ему посчастливилось получить книгу о своей истории. Впрочем, работа В.Ф. Дураченко «Родословная казаков Дураченко Черниговской губернии и история их поселения в селе Сергеевка Сучанской волости Приморского края» рассматривает стародубский период истории семьи очень бегло. Очевидно автор не владел широким кругом архивных источников и смог лишь в общих чертах восстановить генеалогию рода, но при этом исторические факты, связанные со Стародубщиной, остались им совершенно не освещенными. В то же время указанная работа является ценнейшей для потомков той части рода, что в конце XIX в. переселилась на Дальний Восток [11]. Дефицит архивных источников по Стародубскому полку за вторую половину XVII в. не позволил выявить никаких сведений о предках семьи Дураченко. Первый известный представитель рода Григорий Климов (около 1690–1732) упомянут в Переписной книге, составленной для расквартирования Мекленбургского корпуса. Согласно данного документа Григорий Климов в 1721 г. владел казацким двором в с. Волокитины Кустичи Новоместской сотни Стародубского полка [25, с. 31]. При этом неизвестно носил ли он прозвище Дурка или фамилию Дураченок. В обнаруженных нами документах он указан только по отчеству. Вероятно, уже в это время начинали нарастать противоречия казаков указанного села с его «державцем» Григорием Скорупой. Получив с. Волокитины Кустичи от гетмана Ивана Скоропадского тот не стал ограничиваться властью над одними лишь посполитыми. Возможно, уже на первоначальном этапе он планировал подчинить себе и местных казаков. Так, в недошедшей до нас ревизии Стародубского полка 1723 г. все кустичские казаки, по сведениям А.М. Лазаревского показаны куренчиками Григория Скорупы [16, с. 435]. В обязанности таких казаков входило сопровождение «знатного войскового товарища» в военных походах и служба ему в мирное время. За это куренчики освобождались от прочих повинностей. Таким образом состоялось «мягкое» подчинение казаков с. Волокитины Кустичи Григорию Скорупе, правда на взаимовыгодных условиях. Впрочем, в таком состоянии они пробыли недолго. Уже через несколько лет казаки были возвращены «под сотню» и были включены в состав Найтоповичского куреня. В этом состоянии их фиксируют присяжные листы на верность императрице Анне Иоанновне составленные в конце 1731 – начале 1732 г. Указанный документ содержит последнее упоминание о Григории Климове [26, л. 549]. Согласно реестра сбора налогов на содержание чиновников в Стародубском полку за 1732 г. главой семьи уже являлся Ефим Клименок (1713 – до 1748) – старший сын Григория, уплативший сбор в размере 10 копеек [27, л. 29об.]. Он же отмечен в числе коннооружейных казаков, несших службу к началу 1733 г. [29, л. 768]. Ревизия Стародубского полка 1733–1737 гг., представляющая собой фактически списки раскомандирований казаков, отражает тот факт, что военные кампании 1730–х гг. затронули всех троих сыновей Григория Климова, несших службу поочередно с отеческого грунта. Так, уже с началом Войны за польское наследство 1733–1735 гг. в 1-й Польской поход был «наряжен» Ефим Клименок [29, л. 771]. Тогда казацкий корпус отправился из-под Стародуба в августе 1733 г. и через мглинские форпосты вступил на территорию Великого Княжества Литовского, где занял г. Горки. Отдельные отряды были командированы в Гродно, Ригу, Слоним, Брест, а к концу кампании оказались еще в Ковно и Гданьске. Кроме того, 300 казаков у д. Плевки потерпели поражение от поляков и понесли потери убитыми и пленными. Также 50 стародубцев в числе 700 казаков других полков еще из Горок были направлены в Смоленск, оттуда в Ригу, а затем в Митаву и только потом на территорию Речи Посполитой. Там они встали на зимние квартиры в местечках Аниски и Новое. Во время сбора провианта стародубцы были разбиты шляхтой Ошмянского повета [46, с. 149]. Сам же Ефим Клименок возвратился домой в 1734 г. и в дальнейшем по обнаруженным нами документам нес службу только при сотенной канцелярии в 1737 г.[29, л. 773об, 157]. Необходимо отметить, что наряду с ревизиями Стародубского полка за период 1720–1770 гг. важнейшими источниками содержащим сведения о военной службе казаков являются «походные списки». Данные документы находятся на хранении в Центральном государственном историческом архиве Украины в г. Киеве и встречаются среди различных материалов, посвященных тому или иному военному конфликту. Списки содержат сведения о персональном составе команд отправляемых в поход, зачастую с возрастом казаков и составом снаряжения. Во время русско-турецкой войны 1735–1739 гг. наступила очередь нести службу второму сыну Григория – Ивану (1716–после 1754). Еще в процессе подготовки к боевым действиям 14 октября 1735 г. в поход к крепости Св. Анны на Украинскую линию выступила большая команда стародубских казаков, в числе которых был и Иван Клименок. Известно, что в данном походе у каждого из них имелось: «по едной лошади, по едному мушкету, по едной шабли и по едному спису, також пороху, свинцу и кул задовольство, на четыре месяца харчевых и денежных запасов» [29, л. 1017]. Однако в связи с тем, что боевые действия так и не начались, а стоимость фуража на линии была очень высокой, Стародубскому полку уже в декабре было разрешено вернуться домой. С началом активной фазы данного военного конфликта весной 1736 г. команда конных стародубских казаков была отправлена к армии генерал-фельдмаршала Б.Х. фон Миниха, среди них был и Иван Клименок. С собой он имел следующее снаряжение: «1 лошадь, 1 седло, 1 мушкет, 5 фунтов пороху, 100 пуль, 1 шаблю, 1 спис» и «харчевых запасов на три месяца» [1, л. 108]. Тогда правительством было принято решение нанести удар по Крыму. Армия Б.Х. фон Миниха смогла захватить Перекоп и вступила на территорию полуострова, где даже овладела столицей ханства Бахчисараем. Однако начавшаяся в войсках эпидемия заставила российскую армию отступить. Так, к осени 1736 г. было известно, что Стародубский полк в Крымском походе потерял: 11 казаков убитыми, 56 умершими, 4 было взято в плен и 7 пропало без вести. Кроме того, пало не менее 130 лошадей. При этом половина полка все еще находилась в походе и сведения о потерях в канцелярию не поступили [46, с. 151]. Иван Клименок же благополучно возвратился домой. В следующем году наступила очередь нести службу и самому младшему сыну Григория – Василию (1722–1789). Он 22 декабря 1737 г. был выслан на Украинскую линию в составе команды под командованием полковника Кочубея направляемой на перемену Полтавскому полку. В списке снаряжения у него отмечено: «1 лошадь, 1 шабля, 1 мушкет, 1 спис, 3 фунта пороху, 100 пуль» [9, л. 101об.]. К февралю 1738 г. казаки были уже на месте, при этом интересно, что количество пуль и пороха у Василия сократилось до 50 и 2 соответственно [8, л. 16]. В активных боевых действиях в этот раз казаки вероятно не участвовали, хотя и пробыли на линии весь год. Василий Григорьев первый из семьи упоминаемый с фамилией Дураченок, а также прозвищами Дурка или Дурак. При этом сам факт применения по отношению к нему фамилии с окончанием «–ок», косвенно подтверждает, что носителем вышеуказанного прозвища все же был его отец или даже дед, но оно по каким-то субъективным причинам не нашло отражения в документах. Интересно, что спустя 20 лет – в феврале 1757 г. уже во время Семилетней войны 1756–1763 гг. Василий Григорьев Дураченок вновь будет командирован в поход, правда на этот раз на Днепровские форпосты за Киевом. Тогда его снаряжение выглядело так: «1 лошадь, 1 ружье, 3 фунта пороха, 60 пуль, 10 кремней, 1 сабля, 1 спис» [7, л. 51]. В том военном конфликте стародубские казаки практически не принимали участия в боевых действиях в составе действующей армии. На этот раз на них была возложена тыловая служба, конвоирование обозов, охрана границ и борьба с гайдамаками. Ревизии Стародубского полка 1740-х гг. не обладают достаточной информативностью в сравнении с последующими. Однако позволяют нам оценить имущественное положение семьи на данном этапе. Так, согласно переписям 1740, 1741 и 1743 гг. семья проживала компактно одним двором и в одной хате. Ее главой по-прежнему являлся Ефим Клименок, который в первых двух ревизиях назван малогрунтовым подпомощником, а в 1743 г. малогрунтовым выборным казаком [30, л. 201; 31, л. 46об.; 32, л. 10]. Разница в этих двух состояниях заключается в степени зажиточности и, как следствие в формах несение военной повинности. Так, более богатые выборные казаки несли самостоятельно конную службу в том числе в дальних командированиях, а подпомощники призваны были им помогать и использовались для заданий на территории самой Гетманщины. При этом к сведениям об имущественном положении лиц в ревизиях 1740-х гг. необходимо подходить критически, так как оно зачастую умышленно искажалось самими казаками с целью уклонения от повинностей. К моменту составления ревизии 1748 г. Ефим Клименок уже вероятно скончался. Главой семьи в данном документе уже указывается его брат Иван Григорьев, записанный как «нищетный подпомощник» [33, л. 109об.]. Начиная с 1740-х г. благодаря документам церковного учета, мы имеем достаточно подробные сведения о составе семьи Дураченко. За период с 1741 по 1791 гг. сохранилось значительное количество исповедных ведомостей многих сел Стародубского полка, а также некоторое количество метрических книг. К сожалению, этого нельзя сказать о степени сохранности данной категории документов за первую половину XIX в. За этот период обнаружена лишь единственная исповедная ведомость 1831 г. и три метрические книги 1829, 1838, и 1842 гг. Большая часть этих документов находятся в Государственном архиве Черниговской области. Указанные источники позволили установить, что по смерти Ефима Григорьева его вдова повторно вышла замуж и вероятно после 1754 г. переселилась в другое село со своими сыновьями [12, л. 489]. На этом следы потомства Ефима теряются. Иван Григорьев Клименок скончался после 1754 г., а его единственный сын Федор (1743–1800) умер бездетным [14, л. 512–512об.; 34, л. 1об.]. Таким образом, все Дураченки являются потомками младшего из Клименков – Василия Григорьева. Как свидетельствуют документы, сохранившиеся в материалах Генеральной Войсковой канцелярии и Малороссийский коллегии на протяжении 1750–1770 гг. Василий Дураченок вместе с другими казаками из Волокитиных Кустич вел судебные тяжбы с крупными землевладельцами Скорупами. Эти споры сопровождались взаимными нападениями, избиениями и убийствами. В какой-то момент «державцам» с согласия Новоместского сотника Андрея Силевича удалось даже «поработить» кустичских казаков, спасло последних только заступничество Малороссийский коллегии в 1765 г. [5; 6; 44]. При этом присяжные листы на верность императрице Екатерине II и цесаревичу Павлу Петровичу, составленные летом 1762 г., называют Василия Дураченка и его племянника Федора Иванова выборными казаками, что свидетельствует о высокой степени зажиточности семьи [17, л. 58]. Подробное описание хозяйства Дураченков мы находим в материалах Генеральной описи Малороссии, составленной в конце 1766 г. В соответствии с этим источником их быт описан следующим образом: «Двор старый в оном изба для хозяев с сенцами 1, для поклажи амбаров 3. Пунь под одной крышей 3. Баня 1, Гумно 1, на оном гумне для поклажи пуни 2. Живущий в оном дворе козак выборный Василь Дураченок уроженец того села Кустич, 40 лет. Еще работать может, здоров. Его жена Ирина Яковина дочь, рожденная в деревне Казёнцы, 38 лет, не здорова – болеет животом. У них дети: Федор 15 лет, Герасим 7 лет, Анна 17 лет, Агафья 12 лет, Никита 21 лет – здоровы. Жена никитина Мария Гришкова дочь, рожденная в оном селе 20 лет, здорова. Братовая оного Василия Дураченка Марфа Стефанова дочь, рожденная в деревне Газуках, 50 лет, здорова. Сын ей Федор Иванов сын 25 лет, здоров. Его жена Параскева Романова дочь рожденная в селе Труханов, 25 лет, здорова. Он Василь дураченок с предков своих козак. У него грунту наследственного в грунтах села Кустич лежачего по тамошнему названию одна чвертка, на который грунт крепостей в него никаких нет. На том грунте имеется вышпоказанный его Дураченка двор и гумно, а между оным двором и гумном небольшой садок про домашний его Дураченка обиход. Конопель сеет он ежегодно по четыре четверичка да в трех зменах на поле сеется ржи, а именно в первой на заретчи три четверти, в другой под Руховом две четверти, и четыре четверичка в третьей под Чорнижовым две четверти. Итого на всех трех зменах сеется семь семь четвертей с половиной. А в тех трех змен сего году нынешней осенью в одной руке посеяно ржи две четверти с половиной, а в прошлую весну сеяно овсе две четверти с половиною, гречки шесть четвериков, ячменю четыре четверика, пшеницы один четверик. Во всех вышпоказанных трех зменах между пахотными нивами и концах оных нив имеются сенокосные лощины, накосом оные все возов девять, а вместе ежегодно накашивает сена он Дураченок только три воза, потому что в двух зменах имеючиеся лощины вытравливаются скотом. Травы средственные. Сверх того, он Дураченок про его двор косит сена в посторонних местах с половиной також и за наем. И с тоей дураченковой четверти грунта, как оный Дураченок показал самовольно и гвалтовно завладели, а именно отец господина обозного полкового стародубовского Павла Скорупы бунчуковый товарищ покойный Григорий Скорупа за его жизнь. 1) Под буде во урочище под большим лесом гай большой березовый и при оном гаи сеножать возов сена на четыре. 2) Край самого села Кустич половину нивы пахотной, на которой ниве оный же его господина обозного отец устроил двор и челядь осадил. 3) В самом селе Кустичах край находячагося напротив шинку огород под засевом конопельна два четверика, на котором служитель помянутого господина обозного Савелий Федорец устроил двор и в оном жилле имеет. По умертвлении отца его сам он господин обозный Скорупа завладел: 4) вышпоказанной нивы другую половину и на оной половине он господин обозный устроил гумно. 5) в змене под Чорнижовым имеючуюся ниву посевом ржи на три четверти. Сверх же всего того вышпоказанного господина обозного отец за его жизнь завладел наследственным его Дураченка в селе Кустичах двором со всем имеючимся на нем хоромным строением и к тому двору грунтом по названию села Кустич числом чверткою с огородами и прочими угодьями. В жилом его Дураченка дворе скота: лошадей десятеро, лошат трое; коров двое, телят двое; овец десятеро; свиней шестеро. Он Дураченок с прочей его семьей работает во дворе, сын его Никита отправляет войсковую службу» [35, л. 16об.–18]. Как видим в 1766 г. вместо Василия казацкую службу нес уже его старший сын Никита Дураченок (1746–1807). Надо отметить, что в тот период происходили масштабные реформы, которые приблизили военную службу стародубских казаков к условиям регулярной армии. На территории бывшей Гетманщины создавался Малороссийский казачий корпус, верховным командиром которого стал генерал-губернатор граф П.А. Румянцев. Новое военное соединение складывалось из полков в соответствии с территориальным делением. Среди них был и Стародубский Малороссийский казачий полк. Корпус комплектовался выборными казаки, которые должны были нести службу «не переменяясь». Кроме того, были введены и другие нормы характерные для регулярной армии: подведомственность казаков военному суду, сборы для обучения молодых казаков гусарской службе. В число таких «беспеременных» казаков в 1768 г. был зачислен и Никита Дураченок [42, л. 243об.]. В этом качестве он встретил начало новой русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Правда прикомандирован Никита Васильев был не к действующей армии, а отправлен на охрану форпостов по границе России и Речи Посполитой в Стародубском полку [43, л. 247]. В целом пограничная служба являлась одной из важнейших задач казачества. При этом именно Стародубский полк обладал наиболее протяженной и хорошо обустроенной системой пограничных застав. Кроме того, в зону его ответственности входили и форпосты по государственному рубежу Брянского уезда Белгородской губернии. Вероятно, Никита Дураченок нес пограничную службу до самого окончания войны в 1774 г., и после чего был отправлен на отдых в полк. Однако в 1776 г. был командирован уже в действующую армию во время очередного Крымского похода [2, л. 31]. Тогда Стародубская полковая канцелярия получила императорский указ 10 мая, а уже 21-го числа того же месяца команда казаков выступила из сборного места в с. Андрейковичи в поход. При казаках на каждые 10 человек была повозка троеконная с погонщиком, загруженная принадлежащими им инструментами: топорами, сверлами, долотами и косами, а кроме того запасом провианта на 1 месяц. Команда стародубцев передавалась в распоряжение генерал-майора И.В. Гудовича. От него в полковую канцелярию еще 15 мая поступило распоряжение, которым предписывалось «таковых казаков отправить немедленно к Чигирин Дубраве». Вероятно, по прибытии в указанное место команда Стародубского полка вместе с другими российскими частями была направлена в Крым, куда и вступила осенью того же года. Приняв участие в возведении на престол Шахин Гирея, она оставалась там еще до 1778 г., обеспечивая лояльность крымских элит [47, с. 19]. В то же время в с. Волокитины Кустичи продолжалась борьба казаков со Скорупами. В результате которой в 1770-е гг. Василию Дураченку пришлось уступить тем свой грунт и переехать в куренной центр – с. Найтоповичи. Именно в этом селе он показан в исповедной ведомости 1780 г. [13, л. 936]. Ревизия 1782 г. уже зафиксировала его в чине куренного атамана, который он, впрочем, мог получить, проживая еще в Волокитиных Кустичах [28, л. 1]. Василий Григорьев скончался в с. Найтоповичах 28 октября 1789 г. [24, л. 273]. Ему наследовали три его сына: упоминаемый выше Никита, Федор (1755–после 1788) и Герасим (1759– после 1811). Дураченки по старым правилам должны были продолжать нести казацкую службу, как и их предки поочередно. В соответствии с этим после возвращения Никиты из Крымского похода в мае 1779 г. в полк поступил его младший брат Федор Григорьев. Однако на время его службы пришлись еще более глубокие реформы. В 1783 г. был издан указ о реорганизации казачьих полков. В них бывшие выборные казаки должны были нести службу по правилам регулярной армии Российской империи, но сроком на 15 лет при условии отличного поведения и с возможностью уволится раньше по старости и слабости здоровья. 28 июня 1783 г. из стародубских казаков начал свое формирование Стародубовский конный полк в составе 6 эскадронов. 9 февраля 1784 г. он был переименован в Стародубовский карабинерный полк. К 1785 г. в него был зачислен и Федор Григорьев Дураченок. Формулярный список полка сохранил для нас даже его рост «2 аршина 4 1/2 вершка» (около 162 см) [45]. С началом русско-турецкой войны 1787–1791 гг. полк был передислоцирован в Польшу, а оттуда в Молдавию в «передовой корпус». Стародубцы отличились во многих кампаниях, в том числе в битвах при Максименах, Фокшанах и Рымнике. Вероятно, во время одного из этих сражений Федор Дураченок погиб, по крайней мере никаких сведений о возвращении его на Родину обнаружить не удалось. Распространенная на регион в 1795 г. рекрутская повинность еще больше осложнила положение стародубского казачества. Надеясь сократить влияние на себя общероссийских порядков новый глава семьи Никита Дураченок в конце XVIII в. смог записаться на службу почтальоном. Это обстоятельство известно нам из единственного документа сохранившего сведения о составе семьи за период с 1788 по 1831 г. – ревизии 1811 г., находящейся на хранении в Государственном архиве Брянской области (ГАБО). При этом к моменту зачисления в почтальоны Никита уже разделил свое хозяйство с младшим братом Герасимом и обязанность почтовой службы распространилась только на него самого, его сыновей и племянника Якова Федорова (1785– после 1838) [34, л. 1–1об.]. Деятельность почты в тот период все еще регулировалась указами 1760-х гг., согласно которым на должности рядовых почтальонов избирались казаки либо свободные посполитые – жители тех населенных пунктов, где располагались почтовые станции, владеющие не менее чем двумя хорошими конями, образ жизни которых соответствовал бы этой ответственной должности. Избранные в почтовые служащие лица освобождались от любых других повинностей, а их дома от постоев регулярных войск. Вероятно, именно факт нахождения на действительной службе помогал долгое время избегать потомкам Никиты Дураченка рекрутской повинности и участия в ополчениях 1807 и 1812гг.
К 1831 г. семья Дураченков в с. Найтоповичи жила тремя дворами [15, л. 1147об.–1148]. При этом Герасим Васильев не оставил после себя сыновей и его хозяйство перешло к зятю, а дети мужского пола Якова Федорова вероятно умерли в раннем возрасте. Таким образом, с середины XIX в. все Дураченки являлись потомками Никиты Васильева и двух его сыновей Ефима (1768– после 1811) и Корнея (1771– после 1811). Они вскоре после смерти отца разделили его хозяйство и к 1831 г. их вдовы уже жили отдельными дворами. Интересно что и сын первого Иван Ефимов (1789– после 1838) вероятно также не оставил после себя сыновей, и род продолжили Павел (1797– после 1842) и Данила (1803– после 1842) Корнеевы. С ликвидацией службы почтальонов потомки Никиты Васильева утратили иммунитет от общероссийских повинностей включая и рекрутчину. Однако к тому времени за участие в подавлении польского восстания 1830–1831 гг. сословие малороссийских казаков приобрело некоторые льготы. В том числе им был сокращен срок военной службы до 15 лет, причем теперь казаков отправляли только в кавалерийские части. По таким новым условиям в регулярную армию около 1863 г. был зачислен и Лев Данилин Дураченок (1839–1903). С большой долей вероятности он принимал участие в подавлении очередного восстания на территории бывшей Речи Посполитой в 1863–1864 гг. По возвращении в село Лев Дураченок обзавелся большой семьей, но, как и многие другие стародубцы в конце XIX в. переселился на Дальний Восток. В Найтоповичах остался лишь его старший сын Харитон (1862–1914) [11, с. 13–15]. История с. Найтоповичи второй половины XIX в. нашла свое отражение только в документах церковного учета. Но и метрические книги села, находящиеся на хранении в ГАБО, содержат сведения начиная лишь с последней четверти XIX в. за 1873, 1876–1886, 1895–1920 гг. со значительными утратами [18; 19; 20; 21; 22; 23]. Данное обстоятельство сильно затрудняет генеалогическое исследование. Тогда как к началу XX в. род Дураченков в с. Найтоповичах был уже весьма обширен. Здесь кроме Харитона Львова проживали потомки Емельяна (1823– после 1859), Терентия (1842– после 1886) и Константина Павловых (около 1840– после 1876), а также Бориса Данилина (около 1835 – после 1866). Многие из них были мобилизованы в армию с началом Первой мировой войны 1914–1918 гг. Так, Игнат Харитонов Дураченко (1887–после 1917) был зачислен в 265-й запасный пехотный полк, и в звании рядового в марте 1917 г. поступил с гриппом в рославльский лазарет [36]. Основная масса источников, касающаяся истории Стародубщины периода Первой мировой 1914–1918 гг. и Гражданской 1917–1922 гг. войн, а также становления в регионе советской власти находится в ряде фондов ГАБО послереволюционного периода. Наиболее ярким представителем рода Дураченков на этом этапе следует признать Прокофия Акимовича (1890– после 1925) – внука Константина Павлова. С началом Первой Мировой войны 1914–1918 гг. он был зачислен в пехоту и смог дослужится до звания старшего унтер-офицера, а затем возвратился в родное село [41, л. 64]. Необходимо отметить, что в данный период Стародубщина разделенная по условиям Брестского мира 1918 г. вновь приобрела статус пограничного региона. Летом 1918 г. Прокофий вместе со своим родственником Михаилом Сергеевичем Дураченко (1897 – после 1924) вступил в партизанский отряд, оказывающий сопротивление германским войскам. Затем оба Дураченко некоторое время воевали в составе Богунского полка под командованием Н.А. Щорса [3]. Но уже весной 1919 г. Прокофий вновь находился в Найтоповичах и с установлением советской власти в регионе подлежал мобилизации в Красную Армию [41, л. 64]. Впрочем, он проживал на Родине до начала июля 1919 г. Так, еще 29 июня отряд по борьбе с дезертирством провел обыск в доме у его отца Акима Константиновича (1859 – после 1924). В результате Прокофий был вынужден обратиться с жалобой на самоуправство чиновников [10]. Но сам уже 5 июля был доставлен в распоряжение командования 20-й стрелковой дивизии Красной Армии [40, л. 90]. Окончательно возвратившись в Найтоповичи, Прокофий в феврале 1925 г. от поселка Белец был избран в члены сельсовета [4, л. 71]. Также одним из первых 29.03.1919 г. в Красную Армию был призван Василий Кузьмич Дураченко (род. 1882). Впрочем, и возвратился в село он одним из первых: уже в 1920 г. [38, л. 30об.]. Еще один участник Первой Мировой войны 1914–1918 гг. Никифор Емельянович Дураченко (1894– после 1924) – внук Емельяна Павлова и отец героя Великой Отечественной войны Петра Никифоровича, поступил в 710-й пехотный Макарьевский полк откуда в апреле 1917 г. был направлен в госпиталь [37]. Войну Никифор Емельянович закончил в звании младшего унтер-офицера и вернулся в Найтоповичи. Однако, 1 июля 1919 г. был также мобилизован в Красную Армию [40, л. 30]. Известно, что по возвращении в село Никифор Емельянович в 1924 г. выдвигался в члены ревизионной комиссии Найтоповичского сельсовета [4, л. 69]. Впрочем, во время Гражданской войны в России 1917–1922 гг. в Красную Армию призывались не только ветераны предыдущих конфликтов. В числе таких молодых людей был и Иван Акимович Дураченко (1898–п. 1924). Он был мобилизован 11 июля 1919 г. и направлен в г. Орел в распоряжение губернского военного комиссариата, а затем в августе в 4-й запасной полк в г. Карачев [39, л. 5, 110]. С возвращением к мирной жизни в 1924 г. в с. Найтоповичи оставалась жить всего несколько семей Дураченко: Василия Яковлевича (род. 1879), Акима Константиновича с сыновьями Петром (род. 1883) и Иваном; Никифора Емельяновича; Иллариона Емельяновича (род. 1884); Андрея Терентьевича (род.1867) с сыном Константином (род. 1902); Сергея Емельяновича (род. 1874) с сыновьями Иваном (род. 1895), Михаилом и Сергеем (род. 1902); Василия (род. 1882); Евмена (род. 1854) с сыном Петром (род. 1889) [4, л. 56–63]. Как видим несмотря на дефицит источников даже за период с XVIII до начала XX вв. генеалогия стародубского казачества может стать предметом отдельного исследования. При этом работа с документами из различных архивов помогает не просто выявить персоналии в том или ином роду, но и установить многие факты из их жизни. Так, на примере семьи Дураченко удается проследить эволюцию стародубского казачества от «вольницы» XVII в. до создаваемой в 1920-х гг. Красной Армии. Кроме того, проведенное исследование обнаруживает, что, не взирая на многочисленные реформы и преобразования военная служба воспринималась стародубскими казаками, как важнейшая форма самоидентификации и оставалась таковой даже после упразднения сословий и установления советской власти.
Хроленок Е.В. Кандидат исторических наук Докторант кафедры истории России Белорусского государственного университета г. Минск, Республика Беларусь Источники:
| |
| Просмотров: 67 | | | |
| Всего комментариев: 0 | |