22 июня – День памяти и скорби, очередная годовщина начала Великой Отечественной войны, когда фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Этот день круто изменил жизни миллионов людей, ворвался горем в каждую советскую семью, лишив детства целое поколение детей. Многие из них, пережив то тяжелое время сохранили воспоминания о тех событиях до конца своих дней.
Мы предлагаем вам фрагменты воспоминаний нашего земляка кадрового офицера Ухарева Ивана Павловича, 1929 года рождения. Он двенадцатилетним мальчиком стал свидетелем начала войны и немецкой оккупации Унечи:
«…Для охраны железнодорожной станции по окраинам города установили зенитные батареи для отражения атак немецких самолетов. Одну из батарей с прожектором установили недалеко от нашего дома, у посёлка Красная Заря.
Фронт приближался к Унече. Властей в городе не было. Бомбёжки усилились. В городе было много разрушений и жертв. Были разрушены все продовольственные склады и магазины. Люди бросились растаскивать бесхозное имущество и продовольствие.
Однажды я тоже пошёл с матерью в центр города. Возле железнодорожного вокзала был продовольственный склад, который тоже был разрушен. Там хранился крахмал в мешках по 50 килограммов. Люди растаскивали эти мешки по своим домам. Мы тоже вытащили один мешок, но нести его не смогли. Тогда мать отсыпала мне в сумку часть крахмала, а остальное несла сама, мы тогда еле дошли до дома. После этого мать заболела и говорила, что Господь Бог наказал нас за этот крахмал.
Но в очень голодное время крахмал нам сильно помог, мать пекла из него блинчики, блинчики резала на лапшу, а лапшу варила на молоке. У нас была корова, молоко своё и это спасло нас от голода. Продуктов нигде никаких не было, питаться было нечем. Мы ходили по окрестным колхозным полям и собирали оставшиеся колоски. Затем мололи их на кустарной, сделанной из проволоки, мельнице. В эту так называемую муку добавляли картошки и пекли оладьи вместо хлеба.
При приближении фронта все жители стали уходить в окрестные деревни, мы тоже решили уйти, но у нас была корова и куры. Тогда корову мы взяли с собой, а кур оставили и пошли в село Лыщичи, на нашу родину. Остановились там у сестры отца, Пелагеи, у неё была большая изба.
Фронт приближался. Слышны были артиллерийские выстрелы. В деревне на дорогах стали появляться разрозненные группы красноармейцев. Они бежали по огородам, бросали оружие, просили у жителей гражданскую одежду и переодевались.
Насколько я сейчас понимаю, в этот период была паника, и часть войск была неуправляемой. В один из дней в центре села появились три танка, марку я их не помню. Танкисты спрашивают: «Немцев нет?» Мы говорим им: «Нет». «Где можно достать солярку?» Мы говорим: «Не знаем». Тогда они с двух танков слили остатки солярки, перелили в третий и уехали, оставив два танка с боекомплектом в деревне. Мы, мальчишки, залезли в один из этих танков и стали крутить всевозможные ручки и рычаги. И вдруг раздаётся выстрел. Оказывается, орудия были заряжены. Снаряд пролетел возле церкви и разорвался в поле за селом, к счастью, никто не пострадал. Мы вылезли из танка и разбежались кто куда. За случившиеся мы получили хорошую взбучку от родителей.
Жители деревни стали ходить в окрестные леса и приводить от оттуда брошенных красноармейцами лошадей, привозили телеги, обмундирование и другое брошенное военное имущество.
В это время в Унече формировался истребительный батальон. Бойцами этого батальона были партийные и советские активисты, передовые рабочие.
В августе 1941 года немецкие танки подошли к Унече. После нескольких дней тяжёлых боёв наши части понесли большие потери в живой силе и технике, и вынуждены были оставить город. Часть из них попала в окружение. В этот период в Лыщичах появились немецкие мотоциклисты.
Тогда мы решили возвращаться в Унечу. Когда мы подходили к своему дому, то увидели, что крыша дома с одной стороны приподнята. Оказалось, что под крышей стояла большая немецкая машина – то ли радиостанция, то ли спецмашина. В доме находились немцы. Жестами мы объяснили им, что живём здесь и спросили, можно ли нам зайти. Нам разрешили поселиться в сарае. С нами была корова, немцы сразу же попросили, чтобы мать подоила корову и дала им молока, а за это они угостили меня ромом. Оставленных нами кур они уже всех съели. Через несколько дней немцы со своей машиной уехали. Мы кое-как поправили крышу и перешли жить в дом.
В городе на территории современного завода «Тембр» был создан лагерь для русских военнопленных. Территория лагеря была обнесена колючей проволокой. Под открытым небом за проволокой находилось большое количество военнопленных. Они были очень голодные, кормили их какой-то баландой. Местные жители приносили им пищу, кто что мог, охранники брали эту пищу и бросали за проволоку, и пленные кидались на неё, давя друг друга, и не всем доставалось. Жители приходили узнать, нет среди пленных родственников. Если обнаруживался родственник среди пленных, то нужно было доказать, что он, действительно, родственник, и тогда его отпускали. Таким образом было освобождено несколько человек. Потом военнопленных грузили на открытые железнодорожные платформы и под охраной отправляли спецлагеря. Больных же расстреливали на месте…»
Семья Ухаревых: сидят - Павел Никодимович, Ольга Павловна, Евфимия Дорофеевна;
стоят - Иван Павлович и Петр Павлович. 1950г.
