"Лето 1941 года. Война. Мне 5 лет. Помню, как бомбили Унечу, горели цистерны на станции, стояло черное облако над городом. Все были напуганы. Глядя на встревоженных взрослых, нам, детям, становилось еще страшнее. Неизвестность. Началась экстренная эвакуация. Семьи железнодорожников (детей, женщин, стариков) посадили в товарные  вагоны (телятники) и отправили в удаленные от фашистов районы. Подчас насильно. Многие относились к эвакуации скептически, расценивая это как бегство. Кто-то не хотел оставлять свои дома и нажитое имущество. В том числе и наши  родственники по материнской линии Ошеровы ехать с нами отказались. Они собрали пожитки и отправились на лошадях в сторону Стародуба, но наткнулись на немцев и были возвращены в Унечу.  

Нас же эвакуировали в августе 1941 года, когда немцы были уже на подступах к городу. Вещей взяли с собой очень мало, думая, что война продлится недолго. Почти весь состав эвакуировавшихся состоял из женщин и детей. Спать приходилось на наспех сколоченных полках-нарах. Но и их хватало не всем, поэтому многие располагались прямо на полу. Окон в вагонах не было, лишь наверху маленькое световое окошечко. Ехали в темноте, зажигать спички было нельзя. С наступлением темноты всё делали наощупь. Помню, однажды ночью закричала женщина. Она не обнаружила рядом с собой своего ребенка. Все матери стали в темноте искать своих детей. Мама не обнаружила меня. А я, маленького роста ребенок, перекатилась во сне через нескольких женщин и детей и оказалась возле чужой женщины. Как это произошло, не знаю. Но я тогда очень испугалась и этот эпизод на всю жизнь запомнила».

         Из воспоминаний уроженца Унечи Киршина Юрия Яковлевича:

«Когда началась война, я находился в пионерском лагере в 15 километрах от Унечи. Одним из руководителей пионерлагеря был некто молодой человек.  Перед отъездом на фронт отец и ещё один доброволец приехали проститься со своими детьми. Устроили митинг. Выступал руководитель пионерлагеря, выступали мой отец и другой доброволец. Прощание было тяжёлым. Я плакал, у отца выступили слёзы, которые я увидел впервые.

В августе 1941 года немецкие войска оккупировали наш город. Через какое-то время всем евреям было приказано никуда из города не уезжать. Они были обязаны носить на одежде шестиконечную звезду из белого полотна. Немцы и полицейские разжигали ненависть к евреям. С ними было опасно общаться, да и разговаривать с ними запрещалось. Затем всех евреев арестовали и поселили на птицекомбинате. Вскоре евреи были расстреляны».

Своими воспоминаниями делится Киселев Герман Петрович, уроженец г.Унеча.

   "Великая Отечественная война для меня началась 22 июня 1941 –го года в 12 часов дня, когда я с матерью слушал по радио у соседей речь В.М. Молотова. Тогда радио было не у всех, но о важном сообщении правительства знали все, тем более, что день 22-го июня был выходным.

   У нас на постое стали жить два военных летчика. Каждое утро они на легковом автомобиле «эмке» уезжали на аэродром и поздно вечером возвращались, молодые веселые ребята. Пару раз они брали меня с собой на аэродром. Он располагался в районе деревни Песчанка. Меня усаживали в одну из кабин двухместного двухплоскостного самолета, давали банку сгущенного молока и оставляли одного наслаждаться запахами боевого самолета и собственными воображениями.

      Немецкие войска вошли в Унечу довольно быстро уже в августе 1941-го года.

Организованной   эвакуации населения не проводилось. Уехали в основном семьи городских руководителей и ответственных работников железнодорожного узла. Часть населения перебралось на жительство в близлежащие села - Унеча опустела. На всей нашей Крестьянской улице осталось чуть больше десятка семей.

     За несколько дней до прихода немцев в городе перестала действовать всякая административная власть. Мастерские, магазины, склады – все было брошено на произвол судьбы. Люди начали растаскивать их содержимое по домам. Тащили что нужно и не нужно.  Окна и двери всех организаций были раскрыты, ветер гонял по улицам исписанные листы документов. Справа от железной дороги за брянским переездом были расположены хлебный элеватор, склад соли и другие склады. Во время отхода наших войск элеватор сожгли, соль залили водой, часть содержимого других складов вывезли.  Население долго растаскивало полусгоревшее зерно, а замоноличенную соль дробили и уносили по домам.

   Я принес домой несколько пачек тетрадей, несколько коробок карандашей, ручек с перьями, из книжного магазина взял сказки Андерсена, арабские сказки, сказки дядюшки Римуса, ещё какие-то детские книги. Эти книги долго перечитывались и хранились у меня.

     Когда стала слышна канонада, жители стали уходить из Унечи. Вместе с матерью и приехавшей к нам бабушкой Екатериной Николаевной Воеводиной и вместе с другими, мы пошли от брянского переезда по шоссе на деревню Рюхово, но не дошли и остановились в деревне Рябовка.

    Сейчас Рябовка  захирела, а тогда это было богатое село  с крепкими  домами и большим каменным зернохранилищем, недалеко от шоссе.

    Война прошла буквально через меня, вначале с запада на восток, а затем через два года с востока на запад. В Рябовке немецкий танк проехал через окоп, где мы все сидели, так что матери пришлось меня откапывать, а спустя два года в марте 1943 года при воздушной бомбежке Унечи советская бомба разорвалась рядом с окопом, где мы прятались, меня оглушило, а вот соседи, которые прятались рядом, погибли.

   Интенсивная стрельба была в районе Рюхово. Выбравшись из окопа, мы побежали к зернохранилищу в надежде там укрыться. В зернохранилище собралось много народа: жители Рябовки и пришедшие из Унечи. Немецкие солдаты прошли через село, зашли они и  в зернохранилище. Среди немцев были финны, которые   по отношению к населению были более агрессивны,  чем сами немцы. Когда все утихло, в  Рябовку, свернув с шоссе, въехали несколько немецких танков. Танки остановились, а их экипажи – молодые немцы в черном обмундировании, на костре стали готовить себе еду. Вся ребятня выбежала поглазеть на пришельцев, танкисты оказались лояльны к детворе – угощали конфетами, я впервые увидел и попробовал апельсин».

  Вспоминает Шпинькова Нина Андреевна, жительница с.Найтоповичи:

"17 августа 1941 года фашисты оккупировали Унечу. А к нам в село пришли немцы 19 августа в теплый солнечный день.

Мы с братом были одни дома, мне 3 года, а брату 5 лет. Мама со старшими братом и сестрой работали на колхозном поле. Сначала мы были удивлены и даже рады, что так много едет машин и мотоциклов с колясками, заполненные солдатами (до этого в селе не было машин), поэтому для нас, детей, это отложилось в памяти очень четко.

Через некоторое время нас охватил какой-то ужас от такого количества людей в форме, говорящих на непонятном языке, мы спрятались в сарае и в щелку наблюдали за происходящим. Во двор пришел солдат в камуфляжной форме, залез на угол нашего дома и краской что-то написал.

Взрослые вернулись с поля, и, почти одновременно во двор ввалились человек 7-8 немцев. Они заняли нашу хату, а нас прогнали в сарай.

Немцы ловили кур и тут же отрубали им головы. Нам детям было очень страшно. Я кричала, а мама пыталась меня успокоить, боясь гнева и без того раздраженных чужаков. Немцы менялись, одни уходили, другие занимали их место".