15 февраля 1989 года генерал-лейтенант Борис Громов, командующий Ограниченным контингентом советских войск в Афганистане (ОКСВА), спрыгнул с бронетранспортера и пешком пересек мост через реку Амударья, отделявший Афганистан от Советского Союза. Так символично завершился вывод советских войск из ДРА. Прошли годы и десятилетия. Сегодня день 15 февраля официально отмечается в России как День памяти о россиянах, исполнявших служебный долг за пределами Отечества.

Через афганскую войну прошло более полумиллиона человек. Из них более 3600 солдат и офицеров были нашими земляками. Не всем было суждено вернуться с войны живыми. 132 жителя Брянщины так и не вернулись домой из Афганистана. Среди них 6 ребят уроженцев Унечского района: Александр Куриленко, Александр Казеко, Григорий Титенок, Виктор Усов, Михаил Юрченко, Александр Хомченко.

В архивах нашего музея хранятся статьи, опубликованные в газете «Ленинское знамя» (сейчас «Унечская газета») в далеком 1992 году. Цикл статей посвящен уроженцам Унечского района, не вернувшимся домой из Афганистана. Хочется поделиться этими статьями, т.к. большинства людей с которыми беседовали корреспонденты газеты, уже нет в живых.

Предлагаем вашему вниманию первую публикацию.

Он верил, что вернется

«Ленинское знамя» от 22.08.1992г.

Хомченко Александр Дмитриевич                                   

Родился 4 марта 1964 года в с. Красновичи Унечского района Брянской области.

Погиб 22 апреля 1983 года.

Награжден орденом Красной звезды (посмертно).

Говорят, смерть всегда метит в лучших. Может и так. Только там в Афганистане, в начале восьмидесятых, когда погиб Саша, были все действительно лучшие из того поколения, которое мы называем мирным. Юные счастливые мальчишки бегали по проселочным дорогам, залитым золотым солнечным светом, росли, мужали, и даже мысли не было у них о том, что где-то холодные умы политиков уготовили им судьбу, в которой жизнь на волосок от смерти.

Это сейчас мы все стали умными, осведомленными, рассуждающими, как и что надо было сделать, кто виноват, кто прав… А тогда, в 1978-м, сообщение о том, что 27 апреля под руководством группы офицеров – членов Народно-демократической партии Афганистана и организации Объединенный фронт коммунистов Афганистана – произошел военный переворот, никого из простых смертных не взволновало. Никто тогда и не догадывался, что ровно через год после него в Советский Союз потоком пойдут просьбы помочь войскам удержать власть. Разве могли тогда в тихих Красновичах, раскинувшихся в белом великолепии снегов на брянских просторах, знать о принятом 12 декабря 1979 года «узким кругом лиц из числа высшего руководства СССР» решении «об оказании военной помощи Афганистану путем ввода на его территорию советских войск»? Конечно, нет. Хоть и тревожились матери за своих сыновей, призываемых в армию, только соседки да родственники успокаивали: «Не плачь, не на войну ведь…» А оказалось именно на нее, сто раз проклятую русскими женщинами…

Саше Хомченко 4 марта 1982 года исполнилось 18 лет, а 30-го он, попрощавшись с родными, невестой, сестрами и братом, ушел в последний раз от порога отчего дома.

- Когда его проводила, - рассказывает мать, Раиса Васильевна, - сердце щемило, словно чувствовало что-то. Может оттого приснился сон, который из головы не выходит. Будто идет вдоль деревни нищий и просит подаяния. Остановился у моей калитки и руку протягивает. Я ему на скорую собрала, что было, и яичек хотела дать. Взяла, сколько смогла – четыре, три положила в его торбу, а одно выскользнуло и разбилось оземь. Наутро на ферме рассказываю, а бабы, зная, что у меня четверо детей, только краешком платков слезы смахивают. «Нехороший сон», - говорят. Вот так с камнем на сердце и прожила год и месяц, которые довелось служить Саше. А как получила известие о гибели, так поняла, что никогда мне этот камень не сбросить. Наша семья была первой в районе, кого постигло это горе.

Саша был очень хорошим. Он учился в Красновичской, а потом в старших классах, - в Писаревской школах, и никогда от учителей я не слышала худого слова. Перед самой армией закончил Мглинское училище, где получил профессию шофера-слесаря. Там тоже только тепло говорили о нем.

Когда прибегал после занятий домой, первыми его словами были: что тебе помочь, мам? Я почему-то жалела его больше всех. Радовалась, что он такой крепкий, сильный рос, любила слушать, как на гитаре играл. Он очень любил петь под гитару. Любовалась, как лихо он ездил на мотоцикле. Только боялась все, чтобы не разбился…

Раиса Васильевна не могла больше говорить, голос прервал подкатившийся к горлу ком волнения и слез. А я не решалась расспрашивать: знала, что не первой мне она говорит о своей кровиночке, отобранной Афганистаном.

В письмах, которые приходили домой, он ничего не писал, нельзя было. Даже когда был ранен в руку, то написал только Люсе, своей невесте, что рана не заживает, а матери – ни слова. Не хотел волновать. Во всех письмах только и твердил: все хорошо родные, не беспокойтесь.

Уже после похорон офицеры, сопровождавшие его в последний путь, рассказали, что Саша служил наводчиком орудия. В один из апрельских дней, сопровождая колонну машин с продуктами для местного населения, попали на заминированную дорогу. Пять машин шли по левую сторону колонны, пять – по правую. Все восемнадцать ребят, что были справа, погибли. Сашу ранило в голову, но его еще смогли доставить в госпиталь, только вот спасти не удалось.

Черным днем отмечено 22 апреля на домашнем календаре. С большого портрета на стене смотрят красивые, доверчивые глаза. Конечно, память о нем уйдет из этого дома только вместе с его обитателями…

- У Саши осталась дочь, - тихо продолжает свой рассказ Раиса Васильевна. – Хоть и не успели они до армии расписаться с Люсей, они нам родные. Иногда забежит ко мне внучка и просит показать папины награды, только не плачь, просит. А я никак сдержаться не могу. Приятно, что помнят о сыне в школах, где учился, на заводе «Тембр» бригада носит его имя, вот и вы приехали, только утешиться этим невозможно. Разве для памяти мы сыновей рожали? Нет. Для жизни. А ее-то им увидеть и не пришлось…

Л. Бобунова