Из боя не вышел…

«Ленинское знамя» от 26.08.1992г.

Куриленко Александр Николаевич

Родился 26 июля 1964 года.

Погиб 3 декабря 1983 года.

Награжден орденом Красной Звезды (посмертно)

В каждой семье, потерявшей сына в афганской войне, есть альбом, который ей особенно дорог. В дерматиновом переплете, на жестких картонных страницах хранит он фотографии, письма, рисунки, стихи о войне… Пересматривая и перечитывая их, порой даже не верится, что писали их эти безусые мальчишки, но, вдумываясь, понимаешь, что они ТАМ поняли нечто большее, чем мы, ждавшие их.

У матери Саши Куриленко Нины Григорьевны судьба сложилась так, словно каждый день был отпущен для испытания ее на выносливость. Оставшись в детстве без отца, росла вместе с четырьмя братьями и сестрами в бедности: после войны какой достаток? Замуж вышла за человека, который в последствии стал пить и оставил ее одну с сыном на руках. Жили тогда в Днепропетровске, но, опасаясь за судьбу сына, Нина Григорьевна бросила все и уехала на Брянщину – в село Высокое, чтобы уберечь свою единственную надежду от влияния предавшего ее человека.

- Я думаю, что смогла воспитать Сашу честным, трудолюбивым и добрым. Он учился в школе хорошо, увлекался живописью, техникой, мечтал быть шофером, - рассказывает Нина Григорьевна. – Его друзья всегда шли за каким-нибудь советом именно к нему, он всегда был окружен ими. Я радовалась, что мой единственный сын так правильно понимает жизнь, любит меня, товарищей, не пьет, не курит, не дерется… Ну что нужно еще, чтобы мать гордилась?

О том, как и где погиб Саша Куриленко, мы почти не говорили – не получался разговор. Тогда я решила написать его другу Сергею Борменцеву в Волгоград, о котором не раз упоминала Нина Григорьевна. Он ответил сразу, как это бывает, когда письмо нельзя отложить забыть, когда это свято. Так, по крайней мере, кажется, когда читаешь его строки: «С Сашей я познакомился в начале 83-го, прибыв в девятую роту третьего батальона 66-й бригады. Наш батальон считался засадным, потому что мы часто выходили на сопровождение колонн. Боевое крещение Саша принял, когда мы прикрывали колонну машин, которая шла из Ассадабада в Джелалабад. В этот день все обошлось, хоть и попали под обстрел при спуске с гор. А вот 2 декабря 1983… Перед нами была поставлена задача выйти в Баркандайское ущелье и прикрыть группу связистов, которые вышли на установку датчиков, фиксирующих передвижение душманов. Утром, где-то около восьми часов, мы вышли в заданный район и стали строить укрепление из камней на случай обстрела. Расположившись по 4-5 человек в четырех точках, начали завтракать. Все-таки встали рано, почти три часа поднимались на сопки. Но около 11 часов начался усиленный обстрел. Многие и поесть то не успели. Расстояние между нами и душманами было метров 200-300. Сначала они «обработали» наши позиции из гранатометов, а потом завязалась жесточайшая перестрелка.

Еще до того, как мы разделились на группы, я хотел Сашу оставить в своей, но так случилось, что в другой группе оказалось только трое человек, и командир взвода распорядился, чтобы Саша пошел туда. Саша отлично стрелял, и командир послал его на подмогу тем ребятам.

Бой длился весь день. В нем только мы потеряли семь человек, многие были ранены, и я в том числе – зацепило пулей ногу. Вечером, взяв с собой всех убитых и раненых, мы стали спускаться группами: одна прикрывает, другая уходит, и так до самого низа. Уже позже наши разведчики рассказали нам, что мы расположились как раз на караванной тропе душманов. По ней семьдесят человек должны были доставить оружие и боеприпасы из Пакистана в Афганистан для оппозиции. Вот почему «духи» не жалели ни пуль, ни гранат. Только на следующий день я узнал, что из боя Сашка не вышел… Он погиб где-то около двух часов дня.

Саша был моим самым близким другом. Мы часто попадали с ним в караул, часто вместе писали письма домой, девушкам, часами болтали, вспоминая юность, родные места. Он очень любил рассказывать, какие замечательные на Брянщине леса, и все приглашал меня к себе после армии, только непременно осенью, когда грибов много. Я обещал приехать. Очень часто Саша говорил о своей маме.

В этом письме хочу сказать ей еще раз спасибо за такого сына и склонить перед ней свою голову».

- Сережа сдержал слово. Он был у меня в гостях, мы вместе сходили на Сашину могилку. Каждый праздник получаю от него поздравления, - Нина Григорьевна достала из отдельного конверта все письма сына и его друга. Мы еще долго в тихой, маленькой, чисто прибранной квартире сидели и, почти не разговаривая, читали их.

- Много, что принадлежало сыну, отдала в школьный музей, попросили и награду, - вполголоса рассказывала Нина Григорьевна. – Пусть там хранится. А когда совсем грустно станет – пойду туда, посмотрю. Не верю, что его нет…

Я тоже зашла в школу, постояла у застекленной витрины, хранящей книги, удостоверения, письма, некогда принадлежавшие Александру Куриленко.

«Здравствуй, мама! С солдатским приветом к тебе твой Саша. Не беспокойся за меня, служба идет нормально, на здоровье не жалуюсь. Дома сейчас зима, а здесь сады цветут.».

«Мама! Береги мои письма. Приеду – прочту, вспомню как писал домой. Только когда это будет…»

«Мама, ты пишешь «крепись, не падай духом». А чего расстраиваться: жив, здоров, служба идет нормально. Уже четырнадцать месяцев прошло – все ближе к демобилизации. Многому я здесь научился, многое понял. По дому очень скучаю. Как говорят, везде хорошо, а дома лучше. Но самое главное, что я понял, мама, это что значит мир для всех нас».

Многое еще, наверно, понял водитель-снайпер Куриленко, многое передумал, только нам не суждено уже узнать об этом. Остается только гадать, какие бы чувства вызвали у него грамоты, медаль «Воину – интернационалисту от благодарного Афганского народа», врученные матери уже после его смерти и аккуратно уложенные в музее на темном сукне…

Одно из воспоминаний друзей названо: «Таким он был». Да, конечно, для тех, кто приходит сюда на экскурсию, кого знакомят с экспонатами, он «был», а для Нины Григорьевны, этой простой, необыкновенно скромной женщины, матери он есть и всегда будет.

Л. Бобунова.