30 октября в России отмечался День памяти жертв политических репрессий. Дата была выбрана в память о голодовке, которую 30 октября 1974 года начали узники мордовских и пермских лагерей в знак протеста против политических репрессий в СССР.
В годы советской власти массовым репрессиям по политическим мотивам были подвергнуты миллионы человек.Точных данныхо числе жертв этих репрессий, пик которых пришелся на 1930-е годы, нет до сих пор. По разным оценкам, речь идет о 12-20 миллионах человек, свыше миллиона человек были расстреляны.
Предлагаем вашему вниманию статью краеведа Алексея Гавриченко, рассказывающую о репрессиях в отношении наших земляков - жителей Унечского района.
«В 30-х годах прошлого столетия репрессивная политика большевизма достигла особого размаха. К середине десятилетия ВКП(б) поставила перед всеми партфункционерами задачу резко повысить политическую бдительность и активнее выявлять «врагов народа и вредителей». Все бы ничего, но в число людей, входивших в категорию потенциальных жертв чисток, в первую очередь попадали и сами партийные функционеры. Не удалось избежать печальной судьбы и местным чиновникам. В частности, в 1937 году волна репрессий коснулась первого секретаря Унечского райкома Плюшкина, председателя райисполкома Султанова, начальника политотдела Унечского ж/д узла Рыбина, начальника Унечского отделения дороги Александрова. Всем им были предъявлены невнятные обвинения в «зажиме критики и самокритики в организациях», а также в том, что они «умышленно не проводили объединенных партийных собраний среди коммунистов, с тем, чтобы не дать возможности вскрыть творимые безобразия на транспорте и в сельском хозяйстве». Подобного рода абсурдные обвинения в те годы были обычным делом по всей стране и зачастую заканчивались солидными сроками тюремного заключения.
В число репрессированных по «контрреволюционным» статьям попадали люди из самых разных слоев общества. Так, в конце 30-х годов в Унече были арестованы директор школы №41 Ф. Жуков и завуч той же школы С. Чеславский.
Одним из направлений «борьбы с врагами», в 1937-1938 годах стало выявление «фашистской, шпионской, диверсионной и т.п. деятельности агентов польской разведки». По «польским делам» за эти два года органами НКВД было репрессировано большое количество населения. В частности, из опубликованных документов НКВД известно, что в Унече был арестован помощник машиниста местного депо М.А. Михнюк, который обвинялся в том, что еще в 1930 году был завербован польской разведкой и нелегально переброшен в СССР, где в качестве резидента установил связь с рядом польских шпионов, работавших на Белорусской железной дороге.
Известны и случаи репрессий в отношении священнослужителей. Так, в 1937 году был арестован Амос Янкевич - священник церкви села Горяны, приехавший в это село в 1918 году из Белоруссии. Янкевича арестовали среди бела дня и о его дальнейшей судьбе ничего не известно. Имеющиеся сведения о биографии Янкевича также весьма скупы. Так, по воспоминаниям дочери, до приезда в наши края Амос Янкевич служил армейским священником. В Горяны он прибыл с матушкой Марией, и уже здесь у них родились 3 сына и 2 дочери. Сын Борис погиб на фронте. Дочь Людмила прошла всю войну фронтовой сестрой.
В августе 1937 года был арестован проживавший в Унече бывший протоиерей Иоанн Томашевский, в миру – Иван Павлович Томашевский (1880-1937), долгие годы служивший в разных храмах Орловщины и Черниговщины. В Унече он трудился бухгалтером в леспромхозе. 10 августа 1937 года Томашевский был осужден тройкой при УНКВД по Западной области к высшей мере наказания и расстрелян в тот же день. Как видим, судопроизводство по «политическим статьям» в те времена было очень скорым на расправу.
Среди расстрелянных в 1937 году служителей культа из нашего района, известны также священник села Красновичи отец Климентий Шутов, отец Иоанн Болхаревский из Высокого и отец Кондратий Корольский из Лыщич.
Борьба с «опиумом для народа» велась и на «архитектурном фронте». Также как и по всей стране, в Унечском районе с храмов сбрасывали колокола, рушили церкви.
В опубликованных в постсоветское время списках жертв политических репрессий встречаются и обычные жители нашего района. Причем, в этих списках значится немало репрессированных еще в первую волну времен революции и гражданской войны. В основном это жертвы 1921 года, среди которых было очень много евреев.
Среди известных репрессированных деятелей советского государства – уроженцев Унечи, известно имя Самуила Яковлевича Стерлина. Последний родился в 1891 году на станции Унеча в еврейской семье (предположительно, был сыном местного еврея-лесопромышленника). В 1916-1919 годах состоял в партии «Поалей Цион» (еврейская партия, пытавшаяся совместить идеи социализма с сионизмом), затем вступил в ВКП(б). Работал помощником начальника транспортного факультета по политчасти Военно-Транспортной Академии РККА, военным комиссаром факультета путей сообщения Военно-транспортной академии, полковым комиссаром. Проживал в Москве. 10 января 1938 года Стерлин был арестован по обвинению в участии в военном заговоре. 28 августа 1938 года приговорен ВКВС СССР к расстрелу. Приговор был исполнен в тот же день. В 1956 году С.Я. Стерлин был посмертно реабилитирован.
Уроженец села Рюхово, Василий Яковлевич Крись (Крысь), в 1937 году занимал должность начальника отделения отдела Охраны Управления Комендатуры Кремля. В мае 1937 года он был арестован по обвинению в участии в антисоветской террористической организации, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 14 июля 1937 года. В.Я. Крысь был реабилитирован 28 апреля 1956 года.
Немало было и прочих наших земляков, репрессированных по политическим мотивам. В опубликованных в постсоветские времена списках невинных жертв политических репрессий, строчку «уроженец Унечи, Унечского р-на» можно встретить довольно часто. Мы не ставим задачу назвать все эти имена. Приведем лишь несколько трагических примеров, к сожалению типичных для ситуации второй половины 30-х годов:
Шутов Егор Григорьевич (1891-1937), родился на хуторе Пеленки под Унечей. В 30-е годы работал лесорубом в одном из леспромхозов Московской области. 26 апреля 1937 года был арестован и в августе того же года осужден тройкой при УНКВД СССР по Московской области по обвинению в активной контрреволюционной агитации среди населения, распространении клеветы на руководителей партии. 30 августа 1937 года был расстрелян на Бутовском полигоне в Москве.
В октябре 1937 года был расстрелян заведующий Писаревской начальной школы Петр Матвеевич Лукьянин, обвиненный в контрреволюционной террористической агитации и шпионаже. Поводом для обвинения Лукьянина в шпионской деятельности послужила найденная у него переписка с коллегами-педагогами из Франции, Испании и Швеции, которую он вел на языке эсперанто. Доказательственной базой для обвинений в контрреволюционной агитации послужили показания нескольких односельчан и одного сотрудника районного отдела образования. Читателю будет небезынтересно прочесть обвинительное заключение по делу Лукьянина:
«Унечским райотделением УНКВД З/О 20 августа 1937 г. арестован гр-н ЛУКЬЯНИН Петр Матвеевич, на основании данных о том, что он ведет контрреволюционную террористическую агитацию и в переписке с заграницей, распространяет контрреволюционную клевету о СССР. Следствием по делу установлено, что ЛУКЬЯНИН Петр Матвеевич имел письменную связь с эсперантами Франции, Швеции и Испании, куда сообщал сведения о СССР шпионского характера и контрреволюционную на Соввласть. Являясь социально чуждым и враждебно настроенным к Соввласти, вел контрреволюционную агитацию против мероприятий проводимых Соввластью на селе, восхвалял фашизм и расстрелянных врагов народа Тухачевского, Уборевича и др. Систематически клеветнические измышления о политике Соввласти, распространял слухи о войне и неизбежной гибели Соввласти. На основании изложенного ОБВИНЯЕТСЯ: ЛУКЬЯНИН Петр Матвеевич…в том, что в письмах за границу сообщал сведения шпионского характера и к/р клевету о СССР. Имел связь с братьями ксендзом и арганистом, осужденными за контрреволюционную деятельность, систематически вел контрреволюционную агитацию, восхвалял фашизм и врагов народа Тухачевского, Уборевича и др., клеветал на вождей ВКП(б) и советского правительства, т.е. в пр. пр. ст. 58 п. 6 и 10 УК РСФСР...».
Подробности «шпионской деятельности» Лукьянина известны из протокола его допроса, который вел начальник Унечского райотдела УНКВД по фамилии Суровягин:
«Вопрос: Следствие располагает материалами что Вы за границу на языке экспиранте сообщали контрреволюционную клевету на Советскую власть, давали сведения об экономическом и политическом состоянии отдельных отрослей народного социалистического хозяйства СССР. Следствие предлагает Вам дать правдивые показания по этому вопросу.
Ответ: Признаюсь, что в письмах которые я писал во Францию, и Швецию допускал запрещенную политическую информацию о СССР. В одном из писем во Францию к кустарям я сообщил географическое расположение ж.д. узла ст. Унеча и села Писаревка, так-же я сообщал в Швецию и указывал о мощности ж.д. узла ст. Унеча. В 1934 году в Испанию я писал о не урожае в сельском хозяйстве и о затруднении с хлебом. Теперь я понимаю, что мои сведения очевидно использовали со шпионской целью фашисты и в этом я признаю свою вину. Кроме этого следует указать, что в письмах ко мне из Франции и особенно Швеции обращались с просьбой что-бы я им сообщил что кушают крестьяне, как обстоит дело с культурой, имеют-ли крестьяне велосипеды, как относятся к колхозной работе. На эти вопросы я ответов за границу не писал».
Вот такой была сущность «шпионской деятельности» сельского учителя Лукьянина. Сегодня, по прошествии десятилетий, подобного рода дела кажутся нам фантасмагоричным и нелепым абсурдом, однако, в 30-е годы по таким выдуманным на пустом месте обвинениям расстреливали тысячи и десятки тысяч «шпионов и врагов народа».
П.М. Лукьянин был реабилитирован по решению прокуратуры Брянской области лишь в 1989 году.
Все эти сведения были взяты из статьи в журнале «Урал», которую опубликовал там Валентин Лукьянин – сын расстрелянного. Хотелось было на этом закончить рассказ о трагической судьбе писаревского учителя П.М. Лукьянина, но тут на глаза попались еще строки, написанные его сыном. Они стоят того, чтобы их прочесть:
«…Не был и мой отец невинной жертвой сталинизма, случайно попавшей (а мог бы благополучно отсидеться в сторонке) в жернова репрессивной машины, — был он носитель разума и здравого смысла, человек, абсолютно не «стадный» по характеру, учитель по профессии и просветитель по призванию. Он был принципиально чужд… Нет, не социализму, предполагавшему организацию общественных отношений на основе разума, гуманности и справедливости, а системе, которая создавалась в стране под видом социализма. Прокламируя высокие и благие цели, идеологи и стратеги «социалистического строительства» по-советски, с помощью полуграмотных служак типа Суровягина, направляемых их непосредственными начальниками (Генкин, Левинсон и им подобные), при своекорыстной помощи доброхотов вроде Вушлятого, при трусливом пособничестве «свидетелей», при молчаливом согласии запуганной общественности, эта система целенаправленно и успешно превращала граждан свободного общества в бездумную и агрессивную толпу. Эта толпа еще со времен римских прокураторов с энтузиазмом избавлялась от тех, «кто не с нами» («Распни его!» - это ведь толпа кричала Понтию Пилату), и отец просто не мог не стать ее жертвой. И механизмы толпы, и деятели, умело ими пользующиеся, и «верные Русланы», живущие инстинктами, и не стадные люди, которым «горе от ума», — это было тогда, это есть всегда, и это, увы, есть сейчас. Причем надобность именно в таком способе «решения» стоящих перед обществом проблем возрастает по мере того, как нарастает сложность тех проблем и становится все труднее находить рациональные их решения. Так было в период борьбы за советскую власть, на этапе форсирования индустриализации; к сожалению, и в войну тоже. …»
