» » »

Первая половина 18 века (часть 1)

18 век начался для России с войны. В 1700 году Петр I начал упорное двадцатилетнее противостояние со шведами, вошедшее в историю под названием Северной войны, в ходе которой с 1700 по 1721 годы Северный союз в составе России, Речи Посполитой, Саксонии, Дании, Ганновера и Пруссии боролся против Швеции.

Первые годы Северной войны прошли вдалеке от Стародубщины, однако наши земляки принимали в военной кампании самое активное участие. Так, в 1700-1701 годах Стародубский полк в составе пятнадцатитысячного сборного войска под началом Нежинского полковника и племянника Мазепы Ивана Павловича Обидовского (1676-1701) участвовал в военных действиях в районе Пскова, где русские войска совершали набеги в Ливонию. Отряд Обидовского насчитывал около 12 000 человек, в числе которых были казаки Нежинского, Киевского, Черниговского, Полтавского, Миргородского, Прилукского и Стародубского полков. Стародубцы были представлены в этом походе более чем тысячью казаков. Войско Обидовского расположилось в Пскове и Гдове, откуда казакам было поручено «ходить за рубеж непрестанно и чинить для прокормления себе загоны и воинской промысл над неприятельскими жилищам». В течение нескольких месяцев казаки Обидовского совершали успешные вылазки против шведов в Эстляндии, одержали ряд побед близ Дерпта (совр. Тарту), Нейгаузена, Мариенбурга (совр. г. Алуксне в Латвии) и Сиренска. Во время одного из походов на Нарву в феврале 1701 года, командующий гетманским войском Обидовский был убит (по другим данным умер под Псковом от простуды). После смерти своего командира корпус Обидовского весной 1701 года вернулся домой.

Затем стародубские казаки во главе с полковником Миклашевским принимали активное участие в боевых действиях против шведов на территории России и Белоруссии. На 1702 год приходится известный эпизод со взятием полковником Миклашевским крепости Быхов (город на Днепре, совр. Могилевская область). Вот как описывает эти события в «Истории Малороссии» Николай Маркевич:

«…Халецкий, староста Мозырский, уже осаждал Быхов. Бельциневич, преданный Карлу, защищал город; Подошел Миклашевский, загнал поляков в Быхов, повел своих на приступ, вступил в крепость, отнял пушки, взял в плен Бельциневича, отправил его в Батурин и выступил из города, чтобы делать поиски в Литве над неприятелями. Храбрость Миклашевского, быстрота, с которой он действовал, не удивительны; это был Украинский козак; но на этой осаде, в этом деле поражают нас два поступка необдуманных, ясно обличающих неопытность предводителя: он прежде загнал в Быхов Бельциневича, а потом уже пошел на приступ; можно понять, что он усилил этим гарнизон, и приступ стал несравненно губительнее. Более двух сот козаков и два сотника легли в укреплениях. Другой поступок был еще более необыкновеннее: взяв город, вместо того, чтобы отдать его Государю, вместо того, чтобы ввести туда свой гарнизон, он обрадовался похвалам от Халецкого, так уверился в его честности, что впустил туда поляков и, оставя им пушки и укрепления выступил из города. Халецкий, не теряя времени, привел их к присяге Королю и Речи Посполитой».

По поводу описанных событий Мазепа пожаловался на Миклашевского Петру, обвиняя полковника в легкомысленной сдаче Быхова Казимиру Халецкому, но Петр никак на это не отреагировал.

Стародубцы столь много времени проводили на войне, что в июне 1706 года к гетману Мазепе даже обратились жены казаков Стародубского полка с просьбой поспособствовать возвращению их мужей домой, так как те уже более пяти лет участвуют в различных военных походах.

Спустя 8 лет после своего начала война придет и на стародубскую землю, но об этот речь пойдет позже.

В 1704 году Миклашевский усилиями Мазепы был смещен с должности, однако сумел сохранить за собой нажитое богатство и земли. Известно, что Мазепа писал по поводу Миклашевского царю письмо, в котором обвинял Стародубского полковника в том, что тот ведет какую-то тайную переписку с поляками. Однако, вероятнее всего, переписка, которую Миклашевский вел с литовским паном Михаилом Казимиром Коцелом, касалась хозяйственных вопросов и политической угрозы в себе не таила. О Коцеле известно, что он был одним из видных литовских магнатов.

Малороссийские полковники того времени, особенно из приграничных полков, имели довольно частые сношения с польско-литовскими соседями по различным хозяйственным вопросам. Впрочем, Николай Костомаров, например, полагал, что в начале 18 столетия казацкая старшина в глубине души была сторонницей сильной украинской автономии и в условиях усиливающегося закрепощения Гетманщины могла искать пути решения этого вопроса на западе, а посему Миклашевский вполне мог принимать в этом участие, в связи с чем и оказался фигурантом гетманского доноса. В некоторых источниках утверждается, что за несколько лет до своей гибели Михаил Миклашевский вел тайные переговоры с польско-литовскими политиками о возможности вхождения Украины в состав Речи Посполитой в статусе третьего равноправного члена. В связи с этим, не совсем логичным представляются утверждения некоторых современных украинских исследователей о том, что Миклашевский имел сношения с литовцами по поручению Мазепы и действовал в соответствии с тайными планами гетмана по отторжению Украины от Москвы, поскольку, в таком случае Мазепа вряд ли стал бы публично обвинять полковника в связях с литовцами.

Другой причиной снятия Миклашевского с должности называют личные амбиции Мазепы, который решил устранить непомерно разбогатевшего полковника.

Впрочем, уже в 1706 году Миклашевский вернул себе утраченную полковничью должность. А.М. Лазаревский в своей книге высказал предположение, что Мазепа был вынужден восстановить Миклашевского в должности под давлением общественного мнения.

Ранней весной 1706 года полковник Миклашевский по приказу Мазепы выдвинулся с небольшим вооруженным отрядом в 400 казаков в район Несвижа (совр. Минская область). Этот поход стал одной из самых трагических страниц в истории Стародубского полка и оказался последним в жизни полковника Миклашевского. 19 марта 1706 года в результате неожиданного ночного нападения шведских солдат отряд Миклашевского был застигнут врасплох. В ходе короткой стычки шведы уничтожили значительную часть стародубского отряда. В числе погибших оказался и его командир, полковник Миклашевский. Вместе с Миклашевским погиб и его зять Андрей Гамалей (сын генерального есаула). Среди плененных под Несвижем жителей Стародубщины известно имя Степана Улезко – сына Стародубского полкового судьи Якова Улезко. Среди тех, кому удалось уйти живым, был Тимофей Прокопович Силевич – сын Прокопа Силенко, о котором рассказывалось выше. Впоследствии Тимофей Силевич принимал активное участие в событиях, происходивших на Стародубщине осенью 1708 года, когда сюда вторглись войска шведского короля Карла XII. В плен под Несвижем попал также и полковой есаул Иван Маркович Чернолусский, однако ему повезло - в следующем году его выкупили родственники.

После гибели, тело полковника Миклашевского было привезено в Стародуб и там же погребено, но впоследствии перезахоронено в Выдубицком монастыре в Киеве, где и покоится до настоящего времени. Специально по этому случаю для монастыря был исполнен портрет полковника, под которым сделана следующая надпись:

«Михаил Миклашевский его царского пресветлого величества войск Запорожских полковник Стародубовский, блаженный и приснопамятный создатель в сей Выдубецкой святой обители двох камянных храмов, одного в память бывшаго в Колоссаех чудес от архистратига Михаила, а другаго с трапезою святого великомученика Георгия. Бывши на брани 1706 года убит шведами в полском местечку Несвижу. В сем рукотворенном храме телом, душою же в вышнем нерукотворенном почивает. Вечная ему буди память».

Причины, по которым Миклашевский был похоронен именно в этом монастыре, достоверно неизвестны. Вероятнее всего, полковник сам завещал похоронить себя именно в Выдубицком монастыре, т.к. был тесно связан с этой обителью. Древний монастырь, основанный в 11 веке, сильно пострадал во времена нашествия Батыя и все последующие годы приходил в упадок. Восстановлен он был только после событий Хмельнитчины стараниями украинских гетманов и полковников, и не в последнюю очередь Стародубского полковника Миклашевского, на средства которого в 1696-1701 годах был возведен величественный пятиглавый Георгиевский собор. В настоящее время высоко под карнизом этого собора мы можем видеть лепные фигурные щиты с фамильным гербом полковника Миклашевского. Выдубицкий монастырь в Киеве сохранился до наших дней, находится на правом берегу Днепра и открыт для посещения.

После смерти Миклашевского, между его родственниками начался дележ полковничьего наследства. А делить, нужно отметить, было что.

«…Маетности Миклашевскiй нажилъ богатыя; изъ современныхъ ему полковниковъ еще никто не наживалъ такихъ…» - написано в издании позапрошлого века «Люди Старой Малороссии».

Один из самых лакомых кусков, село Рюхово досталось вдове Миклашевского, Анне Владимировне Швейковской. Последняя известна тем, что в первом браке была замужем за сыном гетмана Самойловича - Яковом, вместе с которым ее сослали в Сибирь, где она в большой нищете скиталась до 1696 года, после чего Петр I разрешил ей вернуться в Малороссию. После смерти мужа Анна Швейковская поехала «на поклон» к Мазепе, при этом, как утверждается, поднесла ему богатый денежный подарок, прося взамен «призрения за осиротелой семьей». После этого визита Мазепа и выдал Швейковской универсал на Рюхово. С этого момента село стало принадлежать Швейковской на юридическом праве (до этого покойный Миклашевский владел им де-факто, не имея гетманского универсала). Сведений о дальнейшей судьбе Анны Швейковской не имеется, известно лишь, что еще в 1729 году она была жива.

Упомянутое Рюхово еще долгие годы принадлежало потомкам Миклашевского. В частности, в 40-х годах 18 столетия селом владел Павел Иванович Миклашевский (1724-?) – внук полковника, который также владел деревней Яблонка. Восемнадцатилетний Павел в 1743 году подарил Рюхово своей матери - Евдокии Миклашевской, которая после смети мужа, бунчукового товарища Ивана Миклашевского, в 1743 году вышла замуж за Степана Фомича Петрункевича, занимавшего с 1741 по 1753 годы (по другим данным по 1754) должность писаря Стародубского полка. Пребывая на этой должности, Петрункевич и скончался.

О последнем известно, что он былом родом из-под Сосницы, откуда, собственно и происходили все Петрункевичи, имел образование, полученное, предположительно, в Чернигове. До назначения Стародубским писарем Петрункевич служил на разных должностях в Генеральной Войсковой Канцелярии. Впоследствии потомки Петрункевича еще долгое время жили в пределах Стародубщины.

О супруге Петрункевича - Евдокии Васильевне Савич (Миклашевской) известно, что она была дочерью Лубенского полковника Василия Савича (?-1714). С 1724 года Евдокия была замужем за бунчуковым товарищем Иваном Михайловичем Миклашевским (сыном Стародубского полковника М. Миклашевского), однако, их семейная жизнь дала трещину после того, как Евдокия за время отсутствия мужа, который три года был в Гилянском походе на Каспии, прижила на стороне двоих детей. Миклашевский, узнав об измене жены, долго добивался в Черниговской епархии разрешения на развод, но безуспешно. В 1740 году он скончался, оставив Евдокию в статусе официальной вдовы. От Петрункевича Евдокия имела двоих сыновей – Степана и Данилу.

Что касается перехода села Рюхово во владение Евдокии Миклашевской, то из содержания акта дарения, написанного 20 декабря 1743 года, следует, что Павел осознанно и добровольно отдал село своей матери. Хотя, об истинных причинах и обстоятельствах этого дарения можно только догадываться. В частности, А.М. Лазаревский полагал, что молодой Миклашевский действовал под сильным влиянием своего будущего отчима Петрункевича. Впрочем, в 1761 году, уже после смерти Петрункевича, Евдокия возвратила Рюхово обратно своему сыну Павлу, который согласился его принять вместе с долгами матери, отдав ей взамен свой хутор Березовщину (совр. поселок Березовщина Погарского района). О дальнейшей судьбе Евдокии Савич-Миклашевской-Петрункевич известно, что после 1761 года она с сыновьями Степаном и Данилой удалилась в хутор Березовщину, где и доживала свой век.

Павел Иванович Миклашевский с 1754 года имел чин бунчукового товарища, преимущественно жил в селе Демьянки. Был женат на Елене Даниловне Новицкой. Дата смерти П.И. Миклашевского неизвестна. Зато известно, что при жизни был он чрезвычайно плодовит и оставил после себя целых четырнадцать наследников.

Из всех его отпрысков нас более всего интересует личность Андрея Павловича Миклашевского, поскольку именно он стал следующим владельцем села Рюхово. Об Андрее известно, что он родился около 1758-1760 годов, проживал в Рюхове, служил в армии, имел звание подполковника. В 1803 году А.П. Миклашевский занимал должность подкомория Стародубского уезда. Умер, вероятно, бездетным.

К началу 18 века относится возникновение унечских сел Шулаковка, Казенка и Павловка. Их появление связано с именем Афанасия Федоровича Покорского - писаря Стародубского полка в 1705-1709 годах. Появление на Стародубщине Покорских, согласно их семейному преданию, относится к концу 17 века. После того, как к власти в Гетманщине пришел Мазепа, правобережный шляхтич Федор Иванович Покорский перебрался вместе с семьей на левый берег Днепра и обосновался в Стародубе, где служил в городском магистрате. Федор Покорский имел двух сыновей, один из которых, Афанасий родился около 1668 года. В возрасте около 20 лет он начал службу в канцелярии гетманского правительства. В конце 17 века Афанасий Покорский находился в военных походах на турецкие крепости в низовьях Днепра, где был взят в плен.

Военные походы в низовья Днепра состоялись в 1695 и 1696 годах. Одним из главнейших событий 1695 года стала битва при Казикермене. Осада этой крепости вошла в историю, как одно из наиболее крупных военных событий конца 17 века, в которых принимал участие Стародубский полк в период существования Гетманщины. Поход на Казикермен был частью крупной военной операции Петра I, вошедшей в историю как Первый Азовский поход во русско-турецкой войны 1686-1700 годов. События, происходившие во время Азовского похода, несомненно, заслуживают всяческого внимания, однако, нас в первую интересует эпизод со штурмом Казикермена, поскольку непосредственное участие в нем принимали казаки Стародубского полка. В битве за Казикермен, помимо казаков Мазепы, участвовало и многотысячное войско из Великороссии под началом Б.П. Шереметева. По описаниям казацкого летописца Самуила Величко (1670-?), обстрел крепости Казикермен продолжался пять дней. По его же описаниям, «…одного вечера в Казикермен было заброшено несколько десятков бомб и малых гранат, стреляли из всех обозов. Как будто от молнии, все было освещено в тот темный вечер». В итоге штурма, 30 июля 1695 года через подкоп была сломана стена и объединенные войска ворвались в крепость, где завязался кровавый рукопашный бой, длившийся несколько часов. В итоге Казикермен капитулировал, а Мазепа за успешную операцию был награжден орденом Андрея Первозванного. После взятия Казикермена, его крепость была разрушена.

В марте 1696 года Мазепа получил приказ Петра I «итить в поход воинский с войском как мочно и ранее». Однако, сборы растянулись более чем на месяц. 24 апреля 1696 года казацкое войско под командованием Черниговского полковника Якова Лизогуба выдвинулось в поход в низовья Днепра. В числе участников этого похода, как и годом ранее, снова были казаки Стародубского полка.

Не исключено, что именно во время этого похода и попал в плен Афанасий Покорский. Вот как описывает эпизод с пленением казаков Николай Маркевич в «Истории Малороссии»:

«…Государь уехал в чужие краи; Ближний Стольник Князь Яков Федорович Долгорукий соединился с Мазепою; прикрывая завоеванные земли и города, они предприняли взять Очаков. Даниле Апостолу вручили начальство над главным войском; переправились через Днепр у Койдака; оттуда пошли к Кизы-Керменю. Разбив Турецкий отряд, встреченный на пути, взошли в крепость, наполнили ее гарнизоном, Воеводою поставили Бухвостова. Хан и Секраскир Али-Паша заняли Аслан-Кермен, оставленный Запорожцами; Султан Казы-Гирей с Белогородскою Ордою подошел к Кизы-Керменю. Тавань и Кизы-Кермень были окружены Магометанами. Началась осада обеих крепостей. Козаки Мазепы и войско Долгорукого отражали осаждающих, подновляли укрепления; но Турки, отрезав, второго Августа, сто человек нашей конницы, часть изрубили, другую взяли в плен…».

Не исключено, что в числе упомянутых Маркевичем плененных конников был и Афанасий Покорский. Впрочем, уверенности в этом у нас нет, поскольку военные действия в районе Казикермена продолжались еще на протяжении 1697-1698 годов и Покорский мог быть пленен значительно позднее событий, описываемых Маркевичем.

Как долго Покорский пробыл в плену, неизвестно, зато совершенно точно известно, что из турецкой неволи он каким-то образом освободился, поскольку уже в начале 18 века мы видим его на должности писаря Стародубского полка. В период пребывания на этом уряде, в 1706 году Афанасий Покорский участвовал в походе стародубских казаков на Несвиж, в котором, как известно, погиб полковник Михаил Миклашевский. Покорскому, как сообщают летописные источники, удалось успешно отбиться от внезапно напавших шведов и уйти невредимым.

Полковым писарем Покорский пробыл около 6 лет – примерно до 1708-1709 годов. За это время он успел обзавестись на Стародубщине весьма приличным состоянием. В частности, Мазепа подарил Покорскому два села - Яцковичи и Выстриков. Помимо этого, Покорский заселил упомянутые выше слободы Шулаковку, Казенку, Павловку, а также Пески. В период Гетманщины все они входили в состав Мглинской сотни. Упомянутые населенные пункты существуют на территории Унечского района до настоящего времени.

В 1709 году, уже при новом гетмане Скоропадском, Афанасий Покорский оставил должность полкового писаря и вернулся на службу в генеральную канцелярию. Новый гетман также не обижал Покорского и вскоре жаловал ему село Белогорщ. В 1725 году Афанасий Покорский по какой-то причине попал под следствие (вероятно, это было связано с делом Павла Полуботка) и был сослан в Архангельск. Однако, вскоре вернулся домой и продолжил службу, которую оставил, будучи уже в почтенном возрасте.

У Афанасия Покорского было четверо сыновей – Даниил, Григорий, Иван и Алексей, между которыми он еще при жизни, в 1737 году разделил все свои владения.

Старшим сыном Афанасия Покорского был Даниил, дослужившийся до помощника генерального писаря. К Даниилу Покорскому от отца перешли отдельные его владения, включая Павловку и Шулаковку. Даниил Покорский участвовал в нескольких военных походах, в частности, был при взятии Хотина в 1739 году (русско-турецкая война 1735-1739 годов). На родине постоянным местом жительства Даниила была Павловка, где он вместе с отцом осенью 1736 года заложил новую церковь. Этот факт стал известен в результате находки, которую в 20 веке обнаружила в Павловке одна из местных жительниц, случайно нашедшая закладную табличку с следующим текстом:

«…Во имя отца и сына и святого духа основана сия церковь в честь и память честного Креста Господня Воздвиженья при державе благочестивейшей государыни императрицы Анны Иоановны всея России при светлейшем правительствующем Синоде при святительстве ж великого господина преосвященного Иллариона архиепископа Черниговского и Новгород-Северского за старанием товарищей бунчуковых Афанасия и сына его Даниила Покорских в слободе Павловце року 1736 месяца октобрина 30…».

Другой сын Афанасия Покорского – Григорий – получил по отцовскому разделу село Белогорщ. О Григории известно, что он родился около 1707 года, был учеником Киевского Братского Коллегиума. С 1729 года начал службу в Генеральной Войсковой канцелярии, затем служил в Гадяцком полку, состоял в звании бунчукового товарища. Был в Хотинском походе. В последние годы служил в Стародубской полковой счетной комиссии, живя в селе Выстриков. Умер Григорий Покорский в 1764 году, завещав имения жене Феодосии Романовне. Та, в свою очередь, завещала все доставшееся от мужа имущество своим четырем сыновьям – Петру, Павлу, Даниле и Якову. Второй из названных – Павел – с 1772 по 1782 годы служил Мглинским сотником и был последним, кто занимал эту должность вплоть до ликвидации Гетманщины. Вероятнее всего, место Мглинского сотника Павел Покорский получил благодаря родству с Василием Завадовским (отцом графа П.В. Завадовского), на дочери которого он женился в 1770 году.

Третий сын - Иван Афанасьевич Покорский - родился около 1714 года. Имел звание бунчукового товарища, служил Киевским полковым писарем. Был женат на дочери Киевского полковника Евдокии Антоновне Танской. По отцовскому разделу получил село Яцковичи. Умер в 1762 году бездетным.

И, наконец, самый младший сын, Алексей Афанасьевич Покорский родился около 1718 года. Как и его старшие братья имел звание бунчукового товарища. Жил в селе Павловке, при этом владел по отцовскому разделу Казенкой и Черняткой, которые затем передал своим сыновьям Степану, Андрею и Ивану.

Помимо сыновей у Афанасия Покорского было две дочери – Екатерина и Евдокия. Первая получила в наследство от отца слободу Пески, а вторая - Липки.

В 1709 году Стародубским полковым писарем был назначен Павел Романович Дублянский, пробывший на этой должности до 1715 года. За время своего писарства Дублянский основал слободу Писаревку - ныне одноименное село на территории Унечского района. О Дублянском известно, что он был родом из шляхты, также как и Покорский служил в генеральной канцелярии, откуда и перешел на должность Стародубского писаря. Имел образование, предположительно, полученное в Киевской академии. Был женат на племяннице печально известного генерального судьи Василия Кочубея. После 1715 года Дублянский служил на должности Новоместского сотника. Его уход с уряда полкового писаря связывается с тем, что это место понадобилось для Григория Скорупы, о котором речь пойдет ниже. П.Р. Дублянский известен как участник нескольких военных походов, в частности, Крымского, Польского и Гилянского.

Подтверждая право Дублянского на писаревские земли, Скоропадский в своем универсале писал:

«…осадить слободу на грунте, купленном у священника белогорщского и иных тамошних жителей…».

Основание Дублянским Писаревки следует относить к 1713-1715 годам. В частности, известно, что в 1713 году священник из Белогорща Свидерский продал Дублянскому «селище с новиною пашенною и с сеножатью за 50 злотых». Впоследствии Дублянский скупил у белогорщских жителей еще несколько участков в ближайших окрестностях. Саму же Писаревку, которая со временем станет одним из крупнейших сел нашего района, полковой писарь основал в урочище Пеленки на одноименной речке. Первых поселенцев маленькой слободы Дублянский переманил сюда из Белогорща. С этого момента начался спор за слободу между Дублянским и бывшим писарем Покорским, который тоже заявил свои права на урочище Пеленки. Дальнейшие события развивались следующим образом. Дублянский, не желавший рисковать кровным имуществом, не дожидаясь разрешения спора, продал слободу Мглинскому сотнику Алексею Есимонтовскому и в дальнейшем Писаревкой владел он и его потомки. В частности, после смерти Алексея Есимонтовского, Писаревкой владел его сын Михаил, скончавшийся в 1746 году. Тот, в свою очередь, завещал село своей жене Марине, которая приходилась родной сестрой Павлу Скорупе. Марина, не имея детей, после смерти мужа отдала село и все прочее богатство своему брату Павлу. Родственники Есимонтовского затем долго пытались оспорить право Скорупы на Писаревку, считая, что вдова Михаила не имела права отдавать село брату, но их попытки успеха не имели, вероятно, по причине влиятельности Павла Скорупы, о чем еще будет идти речь в разделе, посвященном событиям второй половины 18 века.

Среди потомков Павла Дублянского известен его сын Александр Павлович, который служил в Стародубской полковой счетной комиссии, в 1760-1761 годах входил в коллегиальное полковое правление, когда на Стародубщине два года не было полковника. Следующим этапом в его карьере стала должность Генерального судьи Малороссии. А.П. Дублянский был женат на Дарье Андреевне Гудович (1714-?).

Выше нами был упомянут священник из Белогорща по фамилии Свидерский, который продал Дублянскому земли, на которых была основана Писаревка. Как удалось выяснить, представители рода Свидерских на протяжении длительного времени жили на Стародубской земле, имели небольшое имение под Мглином. Из этого рода наиболее известен Алексей Иванович Свидерский (1878-1933), который с 1923 года работал заместителем народного комиссара земледелия РСФСР, с 1928 года - начальником Главискусства, с 1929 года - полпредом СССР в Латвии.

С 1715 по 1727 годы должность писаря Стародубского полка занимал Григорий Демьянович Скорупа. Его отец Демьян Григорьевич Скорупа (Малярев) был выходцем из белорусских простолюдинов. Поселившись в Стародубщине в конце 17 века, посполитый Демьян Скорупа стал заниматься здесь пеньковой торговлей, продавая товар в основном в Россию, и постепенно занял свою нишу в обойме стародубского мещанства. Со временем Скорупа упрочил свое положение, разбогател, приобрел влияние и был назначен бурмистром Стародубского магистрата. Эта должность открывала Скорупе новые возможности для расширения своей предпринимательской деятельности, чем он и не преминул воспользоваться. По мере обогащения, Демьян Скорупа постепенно скупал земли в окрестностях Стародуба. Так, в 1701 году Демьян Скорупа приобрел у рюховских жителей Родиона и Игната Семеновичей землю на реке Жеча.

Супругу Демьяна Скорупы и, соответственно, мать Григория, звали Евдокия. О ней известно, что она была вдовой Василия Яковлевича Колокольникова (в других источниках Котлярова), который в Малороссии того времени был известен как искусный мастер колокольного дела.

После того, как Григорий вырос, перед Демьяном встал вопрос об определении его судьбы. После низложения Мазепы, гетман Скоропадский, очевидно, близко знакомый с Демьяном Скорупой по временам своего стародубского полковничества и весьма тому благоволивший, устроил Григория в Генеральную канцелярию на должность канцеляриста. Далее о судьбе Григория известно, что в 1709 году он принимал участие в знаменитой Полтавской битве, в 1710-1712 годах был в военных походах с гетманских войском , а также принимал участие в различных делах по внутреннему обустройству Малороссии.

Таким образом, мы видим, что мещанский сын Григорий Скорупа, благодаря близкому знакомству его отца с гетманом, перешел в казачье сословие, причем, стал далеко не рядовым казаком. Впрочем, это не было чем-то исключительным для Малороссии, история которой знала немало примеров перехода богатых представителей мещанского сословия в казаки.

Зато случай, о котором мы расскажем ниже, в Гетманщине был не совсем обычным явлением. Так, в 1709 году Скоропадский своим универсалом жаловал Демьяну Скорупе крупное село Кустичи (совр. Волкустичи). Это был весьма редкий случай, когда целые села с крестьянами передавались представителям неказацкого сословия. А. Лазаревский писал по этому поводу: «отдача крестьян в «подданство» человеку «посполитой породы» был пример исключительный». И вот еще из Лазаревского: «Скорупа получил такую маетность не за службу, а за одно благорасположение гетмана…». Учитывая деликатность ситуации, Скоропадский в своем универсале не указал прямо, что отдает Кустичи Скорупе, а обошелся формулировкой о том, что позволяет ему пользоваться для помощи в хозяйстве крестьянами Кустич и жители села не должны были в том ему перечить. Фактически же это означало, что село и его жители были отданы в полную власть Скорупы, что и подтвердилось со временем.

Укрепив свое положение, Демьян вскоре устроил сыну выгодную женитьбу: невестой Григория стала Анастасия Степановна Ширай - дочь стародубского богача Степана Ширая. Таким образом, породнились две купеческие семьи, в руках которых находилась практически вся торговля пенькой на Стародубщине.

Помимо собственного богатства, Степан Ширай имел и знатное по местным меркам родство – он был женат на дочери бывшего Стародубского полковника Миклашевского и считался одним из самых богатых людей Стародубщины. После женитьбы сына, Демьян задумал выхлопотать ему теплое место на должности писаря Стародубского полка. И это ему удалось. Писарем Григорий Скорупа стал в 1715 году. В этом же году Скоропадский официально закрепил за ним село Кустичи. На этот раз без всяких оговорок и двусмысленностей, поскольку Григорий был полноправным представителем казачьего сословия и занимал солидную должность в полку. В 1728 году право Скорупы на Кустичи было подтверждено универсалом гетмана Апостола.

Григорий Скорупа пробыл на должности писаря до 1727 года, после чего числился бунчуковым товарищем (от слова бунчук – знак гетманской почести).

Должность бунчукового товарища в Гетманщине была весьма почетной и представляла собой в некотором роде привилегированное членство в гетманской личной «гвардии». Бунчуковые товарищи в мирное время находились при соответствующих полках, однако полковникам не подчинялись, т.к. формально считались помощниками генерального бунчужного. В период же войны обязаны были, в случае выступления гетмана в поход, состоять под прямым началом генерального бунчужного и оберегать бунчук, который представлял собой длинное древко с шаром или острием, прядями из конских волос и кистями на верхнем конце. Также, в соответствии с рангом, бунчуковые товарищи в случае необходимости должны были принимать на себя командование полком. Точное время введения этого чина неизвестно. Одни исследователи полагают, что бунчуковые товарищи появились при Скоропадском, другие считают, что они были уже при Самойловиче, а возможно и раньше. В Малороссии в бунчуковые товарищи чаще всего возводились сыновья членов генеральной старшины, полковников и наиболее знатного шляхетства. Одно время количество их не превышало ста человек на всю Гетманщину, однако, впоследствии стало увеличиваться. В Стародубском полку количество бунчуковых товарищей держалось на уровне 20-25 человек. После упразднения Гетманщины, за потомками бунчуковых товарищей было признано право на фамильное дворянство.

В рассматриваемый нами период Григорий Скорупа неоднократно участвовал в различных военных походах Стародубского полка, в частности, в 1723 году был в Коломацком походе, в 1733 году в Польском походе, который Россия организовала в рамках войны за польское наследство с целью утверждения на престоле своего ставленника, саксонского курфюрста Августа III (1696-1763). Помимо военных дел, Григорий Скорупа занимался и гражданской службой. Например, известно, что в 1726 году он проводил ревизию «дворового числа» в Нежинском полку.

Спустя год после отставки умер Демьян Скорупа и Григорий получил в наследство все отцовское имущество. К тому времени богатство Скорупы было настолько значительным, что бывший полковой писарь вошел в число самых состоятельных стародубских жителей. Григорий Скорупа оставил после себя нескольких детей, в том числе двоих сыновей, о младшем из которых - Павле еще пойдет речь несколько позднее. Скончался Григорий Скорупа 7 июля 1753 года по пути домой из Ахтырки (совр. Сумская область), куда он ездил по каким-то делам. Перед смертью Григорий Скорупа составил завещание, по которому все свои имения передал жене.

В 1708 году Петр I ввел на территории России губернское правление, причем оно распространялось и на территорию Малороссии. Наш регион вошел в состав Киевской губернии. Однако, несмотря на повсеместно введенное губернское деление, в Малороссии, в отличие от остальных российских губерний, которые делились на уезды, было сохранено полковое и сотенное административно-территориальное устройство.

Стародубский полк по-прежнему включал в себя земли всей современной западной Брянщины и часть нынешних украинских территорий в районе Новгорода-Северского. Кроме того, на территории полка располагалось несколько административно-территориальных образований с особым статусом. Речь идет о трех волостях, которыми владела Киево-Печерская лавра: Бобовицкой, Попогорской и Лыщицкой. Центром последней было одно из крупнейших сел того времени – Лыщичи, где волостное правление находилось в ведении либо местного священника, либо особого иеромонаха. В частности, известно имя управляющего Лыщицкой волостью в 1720-1724 годах. Им был городничий Моисей Якубович, отличавшийся весьма жестоким нравом. Городничие назначались из монахов и на подчиненных им землях лавры пользовались большой властью, вплоть до полномочий судить или миловать подданных, при этом, даже гетман имел на городничего весьма слабое влияние. Следует отметить, что росту населения села Лыщичи способствовало именно подчинение его Киево-Печерскому монастырю, т.к. на землях лавры охотно селились люди, желавшие избежать общенародных повинностей.

«В старые года, когда мы были под монастырем, у нас была вольница или займанщина: тогда каждый волен был занимать земли столько, сколько ему было нужно. Расчисти - и твое» - говорили местные крестьяне.

Помимо самих Лыщич, в состав монастырской волости входили и такие села как Чернеча Гута, Павличи, Голубовка, Богородицкое, Мартьяновка, Туросна, Рябчин. Отметим, что Лыщичи остались во владении Киево-Печерского монастыря даже после секуляризации церковных земель в период правления Екатерины II.

С какого времени и при каких обстоятельства Киево-Печерская лавра получила во владение в нашем регионе целых три волости, доподлинно неизвестно. Так, А.М. Лазаревский пришел к выводу, что в конце 16 века монастырь еще не владел этими территориями Стародубщины. Наиболее вероятно, что Бобовицкая, Попогорская и Лыщицкая волости перешли в собственность лавры во второй половине 17 века, после изгнания поляков. Будучи владениями лавры, территориально эти волости находились в составе Новоместской сотни.

В 1719 году Киевская губерния была разделена на 4 провинции: Белгородскую, Севскую, Орловскую и Киевскую.

Тем не менее, вернемся к событиям Северной войны, в которой, как мы уже говорили, самое активное участие принимали стародубские казаки.

В 1707 году в составе войска племянника Мазепы Андрея Войнаровского (?-около 1740) Скоропадский со стародубцами ходил в поход за Вислу, где казаки выступили против польского генерала Синицкого. В том же году более тысячи казаков Стародубского полка были расквартированы в Быхове, где некоторое время несли гарнизонную службу.

1708 год стоит особняком в истории Стародубщины. Этот год принес на землю наших предков одно из самых страшных бедствий в истории человечества - войну. Речь идет об одном из эпизодов тяжелой Северной войны, которую Россия вела против Швеции долгих 20 лет.

Завоевательный поход шведов на Россию начался в январе 1708 года, когда армия Карла XII двинулась с территории Западной Белоруссии к границам России. Но ее продвижение на восток было довольно медленным и вплоть до самого конца лета 1708 года было непонятно, какое направление для вторжения будет выбрано шведами в качестве приоритетного.

18 июля 1708 года Карл прибыл в Могилев, где в неопределенности провел целый месяц. И лишь к сентябрю в шведском штабе было принято решение идти на юг - в Северскую Украину, где, как предполагалось, армию Карла XII встретит Мазепа и хлебосольный малороссийский народ. Отметим, что Украину Карл рассматривал как неплохую материальную базу для реализации своих дальнейших планов по завоеванию всей России. Однако, дальнейшие события показали, что расчеты шведов не оправдались даже отчасти. Но обо всем по порядку.

В середине сентября 1708 года шведские войска вторглись со стороны Кричева непосредственно в пределы Малороссии, на территорию Стародубского полка. Наведя переправу через Ипуть у Старого Дрокова, 25 сентября 1708 года Карл XII разбил лагерь у села Костеничи (территория совр. Суражского района), где взял паузу для того, чтобы собрать и привести в порядок растянувшиеся войска, которые были крайне утомлены переходом через белорусские леса и болота.

Ближайшей целью шведов теперь стали поиски подходящего города для устройства штаб-квартиры и временного расположения там своей армии на зимний период. Наиболее подходящим для этого местом, по замыслу шведов, был Стародуб, где Карл планировал расквартировать армию и пополнить свои обозы. Но Стародуб был крепким орешком и просто так войти в город не представлялось возможным.

Первые столкновения местных казаков со шведами на Стародубщине были отмечены под Мглином, который оказался ближайшим от шведского лагеря городом. Некоторые подробности пребывания шведов на Мглинской земле известны в изложении офицера Преображенского полка, царского адъютанта Федора Осиповича Бартенева (?-1709). Так, 19 сентября 1708 года Бартенев доносил из Почепа царю, что Мглинский сотник (Есимонтовский) доложил полковнику Скоропадскому о приближении к городу примерно 8 полков шведской конницы и что казаки через Ипуть стреляли в шведов, а те уговаривали казаков: «Мы де у вас брать не будем ничего, только за деньги будем покупать», а казаки на то им отвечали: «Мы де вам будем пули продавать».

После этого шведский кавалерийский отряд майора Коскуля попытался проникнуть в Мглин, однако, получив достойный отпор со стороны казаков местной сотни и крестьян из окрестных деревень, шведы так и не сумели войти в город. Для каких целей шведы пытались попасть в Мглин, какие силы они привели под его стены – достоверных ответов на эти вопросы мы не имеем. Можем лишь выдвинуть гипотезу. Так, из доступных нам источников известно, что шведы пытались проникнуть в Мглин силами сравнительно небольшого отряда кавалеристов. Это говорит нам о том, что Карл, видимо, не придавал стратегического значения занятию Мглина и вероятно, видел в этом городке некий сиюминутный текущий интерес. Например, поживиться фуражом и провиантом. Будем объективны - король, безусловно, располагал силами, которыми задача взятия маленькой крепости Мглина могла быть решена довольно легко и быстро, поскольку, несмотря на все мужество и решимость защищавших ее казаков, соотношение сил было слишком неравным. Однако, мы знаем, что больше попыток овладеть Мглином Карл не предпринимал и развернул свою тридцатитысячную армию в направлении более крупного и богатого Стародуба, который, был гораздо более предпочтительным вариантом для временного расквартирования большой армии, нежели Мглин.

О майоре Коскуле, который возглавлял рейд к Мглину, нет практически никаких сведений. Известно лишь, что он был родом из Лифляндии и уже довольно давно воевал в составе армии Карла XII. При этом, сам Коскуль и его кавалеристы, не будучи подданными шведской короны, вероятно, воевали в армии Карла в статусе наемников.

О мглинском сражении Федор Бартенев 26 сентября 1708 года доносил Петру следующее: «Неприятельские люди перебрались через Ипуть и 24 сентября приходили штурмовать городок Млын на заре. И городка не взяли, и отступили с уроном, которых я видел и считал 50 тел у стены городовой да у ворот города убито из пушки 2 офицера, один майор, шпаги и платье сняли казаки и записную книжечку у майора из кармана взяли, где был записан пароль на эту ночь».

Федор Бартенев был одним из основных действующих лиц русской армии в период ее пребывания на Стародубщине и его письма и донесения содержат очень ценные сведения о событиях осени 1708 года, происходивших на территории нашего региона. О судьбе Бартенева известно, что он умер в 1709 году после смертельного ранения, полученного в бою.

Известно также, что в тот момент, когда шведы находились уже недалеко от Мглина, местный сотник Михаил Турковский (будущий генеральный писарь Малороссии) и его родственник Афанасий Есимонтовский ночью пытались покинуть город со своими семьями и ценным имуществом, однако народ, вовремя прослышав о побеге, заставил обоих вернуться в Мглин.

Задача по овладению Стародубом возлагалась на пятитысячное войско шведского генерала Андерса Лагеркроны, который с самого начала вторжения в Россию шел с авангардным отрядом впереди основной шведской армии. Однако, с поставленной задачей Лагеркрона не справился, поскольку по каким-то причинам сбился с пути и оказался значительно западнее Стародуба. Одной из причин неудачи, отдельными историками называется фактор здешних «Иванов Сусаниных»: якобы, проводник из числа местных жителей завел отряд Лагеркроны в сторону от Стародуба, что позволило выгадать время для спешащих со стороны Рославля отрядов под командованием сподвижника Петра, генерала-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева (1652-1719) и казаков Стародубского и Черниговского полков под началом Ивана Скоропадского.

Отметим, что одним из источников озвученной версии являются записки шведского историка Карла Нордберга (?-1744). Упоминается даже имя этого проводника – некий крестьянин, назвавшийся Игнашкой. Записки Нордберга в этой части заслуживают доверия, поскольку он был непосредственным очевидцем событий, происходивших осенью 1708 года на Стародубщине. Наиболее известным трудом Нордберга является «История Карла XII», которая, несмотря на явную тенденциозность, содержит и некоторые ценные сведения об интересующих нас подробностях пребывания шведской армии в Стародубском крае. Придворный летописец Карл Нордберг прошел со шведским монархом весь «российский этап» Северной войны, однако, под Полтавой попал в плен, проведя в России следующие 5-6 лет, после чего ему было позволено вернуться на родину, где он вновь вернулся на службу к Карлу, став его духовником.

В то время, как Лагеркрона искал пути к Стародубу, с востока к городу продвигалось войско Шереметева. Несмотря на спешку, генерал из-за тяжелых условий продвигался с большим трудом – идти приходилось лесами и полями в непролазной грязи. Пройдя Почеп, Шереметев направил Петру донесение: «В такие пришли леса и грязи, что впредь таких маршей чинить не можем». Но, несмотря на тяжелую дорогу, русские отряды все же успели войти в Стародуб первыми.

К 1 октября 1708 года расклад сил на местном театре военных действий был следующим: отряд Лагеркроны подошел к Стародубу с запада, Карл с основными силами в этот момент находился в окрестностях Мглина, ожидая вестей от своего генерала. Однако, к этому времени шереметевский генерал Николай Юстерович Инфлант с передовым отрядом драгун уже вступил в Стародубскую крепость со стороны Почепа. Таким образом, шведы, не успев первыми занять стратегически важный город, были поставлены в весьма трудное положение.

Остановимся ненадолго на личностях командиров шведского и русского отрядов, сошедшихся близ Стародуба.

Сначала расскажем о командире авангардного шведского отряда, Андерсе Лагеркроне, который был одним из главных действующих лиц на «стародубском театре» Северной войны.

Андерс Лагеркрона (Лагеркруна) родился около 1664 года в Стокгольме в семье асессора столичного надворного суда Юхана Лагеркроны (1618-1674) и Маргареты Уттерклу, дочери бургомистра Стокгольма. Военную службу начал с юных лет, в 1700 году стал подполковником Вестерботтенского полка (Вестерботтен – лен на севере Швеции с центром в городе Умео). В 1702 году в чине генерал-адъютанта участвовал в сражении при Клишове и в том же году был назначен полковником Вестерботтенского полка, вместе с которым в 1703 году принимал участие в осаде Торна. Спустя год Лагеркрону произвели в генерал-майоры, а в 1705 году он был удостоен баронского титула. В 1708 году Лагеркрона принимал участие в походе Карла XII в Россию, пройдя со своим королем весь путь, завершившийся грандиозной Полтавской баталией. В битве под Полтавой Лагеркрона едва не попал в плен, однако сумел спастись и бежал из Малороссии вместе с королем и Мазепой. Во время пребывания Карла XII в Бендерах, Лагеркрона угодил в опалу и был отправлен в отставку. В январе 1711 года он выехал из Турции в Швецию. Скончался в 1739 году в Стокгольме.

Имеющихся в открытом доступе сведений об офицере российской армии Николае Юстеровиче (Юсторовиче) Инфланте (Инфлянте) оказалось не так уж и много. Инфлант поступил на русскую службу прапорщиком в 70-х годах 17 века в так называемые «иноземные строевые полки» - подразделения, формировавшиеся в России из вольных людей, зачастую иностранцев. Прослужив более 10 лет прапорщиком и поручиком, получил звание капитана, а затем майора. На рубеже веков дослужился до подполковника. Известно, что Инфлант находился на службе у Петра как минимум с первых лет Северной войны, командуя Псковским драгунским полком. К 1708 году в звании генерала уже командовал кавалерийской бригадой. Участвовал во многих сражениях Северной войны, при этом, оборона Стародубщины от шведов в 1708 году, вероятно, была последней его крупной операцией. Умер в 1709 году. В отдельных источниках встречается написание его фамилии как Ифлянт.

Однако, вернемся в начало октября 1708 года.

Не имея сил штурмовать Стародуб, отряд Лагеркроны стал отходить на север, к своему основному войску. Однако, и при выполнении этого маневра шведский авангард столкнулся с проблемами. Преследуя отступающего неприятеля, кавалерийский отряд под командованием генерала Инфланта и действовавшие совместно с ним казаки Скоропадского навязали шведам бой у села Найтоповичи (совр. Унечский район) и сумели нанести им чувствительное поражение. За этот успех Скоропадский получил от Петра нагрудный эмалевый портрет, украшенный бриллиантами. Отметим, что непосредственным участником найтоповичских событий был один из сыновей Прокопа Силенко – Тимофей, который был откомандирован Скоропадским в Стародуб к генералу Инфланту в качестве проводника, как человек, хорошо знавший местный театр военных действий.

В этом месте имеет смысл ненадолго остановиться на личности Ивана Ильича Скоропадского (1646-1722) – самого известного из всех Стародубских полковников.

Скоропадский происходил из семьи зажиточных казаков из-под Умани, родился в 1646 году. Получил образование в Киево-Могилянской академии. Отметим, что это учебное заведение занимало центральное место в системе высшего образования Левобережной Украины и из его стен вышла практически вся малороссийская элита. В возрасте 28 лет Скоропадский окончательно перебрался в Левобережную Украину. Начинал свою карьеру канцеляристом при Самойловиче, а выдвинулся при Мазепе, получив от того должность генерального бунчужного, а затем генерального есаула, с которой он и перешел на полковничье место в Стародубе. Случилось это в 1706 году, после гибели Михаила Миклашевского. После измены Мазепы, осенью 1708 года Скоропадский был избран гетманом Левобережной Украины и призвал украинцев продолжить борьбу со шведской интервенцией. Скоропадский был одним из крупнейших землевладельцев в Украине, владел 20 тысячами дворов. В целом ориентировался на Москву и способствовал политике закрепощения украинского крестьянства и казачества. Скончался Скоропадский в 1722 году в Глухове и был погребен в Гамалеевском монастыре, неподалеку от гетманской столицы. Этот монастырь неслучайно был выбран местом погребения гетмана, поскольку именно он считается основателем Гамалеевской обители. Впоследствии в ее стенах хоронили и прочих представителей рода Скоропадских. В частности, там был погребен Петр Скоропадский – отец известного украинского деятеля Павла Скоропадского, в 1918 году провозгласившего создание «Украинской державы».

Женат И.И. Скоропадский был трижды. Первым браком на дочери Черниговского полкового обозного - Пелагее Никифоровне Калениченко, которая скончалась в 1699 году. Вторым браком – на Анастасии Голуб - вдове генерального бунчужного. Третьей супругой Скоропадского была Анастасия Марковна из известного малороссийского рода Марковичей.

Постигшая шведов неудача поставила Карла XII в очень трудное положение - надвигалась суровая русская зима, а материального подкрепления для своих солдат король так и не получил. Над шведской армией нависла прямая угроза голода. Незавидное продовольственное положение шведов красноречиво характеризует уже упомянутое выше обращение Карла XII к местным жителям, в котором король предлагал населению поставлять в его армию на условиях покупки провиант, а тех же, кто будет «себе в лесах своими пожитками ховать» ждала расправа.

«Голод в армии растет с каждым днем. Как же мы будем жить в этой ужасной пустыне?» - писал в сентябре 1708 года один из участников похода.

Говоря об отношении местного населения к шведам, следует сказать, что те испытывали серьезное противодействие со стороны крестьян, еще начиная с момента вступления на территорию Белоруссии. Порой это противостояние фактически приобретало характер народной войны. Убийства местными партизанами шведских солдат и посыльных, нападения на обозы, укрывательство запасов продовольствия, сожжение крестьянами собственных деревень и т.п. – все это усугубляло и без того тяжелое положение Карла в Стародубщине. Причем, все это происходило даже, невзирая на то, что вступив в пределы Стародубщины, Карл обратился к местному населению с воззванием, в котором обещал свою милость всякому, кто не будет чинить препятствий его армии.

Впрочем, среди историков существует мнение, основывающееся на исторических документах, что крестьяне были настроены к шведам как минимум нейтрально, а деревни, мельницы и мосты на пути шведов в Стародубщине жгли вовсе не местные жители, а солдаты из авангардного подразделения генерала Инфланта. Так, еще 9 августа 1708 года Петр I прислал Инфланту указ, в соответствии с которым войскам предписывалось применять тактику «выжженной земли»:

«Ежели же неприятель пойдет на Украину, тогда иттить у одного передом и везде провиант и фураж, такоже хлеб стоячий и в гумнах или житницах по деревням (кроме только городов), Полской и свой леса жечь не жалея и строения перед оным и по бокам, также портить, леса зарубать и на больших переправах держать по возможности. Все мельницы такожь жечь, а жителей всех высылать в леса с пожитками и скотом в леса... А ежели где поупрямитца вытить в леса, то и деревни жечь…».

Основываясь на таких документах, отдельные исследователи полагают, что всеобщая народная война против шведов в Гетманщине в целом, и в Стародубщине, в частности - не более, чем миф, к созданию которого немало усилий приложил Петр I, которому выгодно было таким образом противопоставить Мазепу малороссийскому народу и изобразить его изменником-одиночкой.

Существует и еще одна, промежуточная точка зрения, согласно которой, наиболее активно противодействовали шведам местные жители из числа старообрядцев, а коренное население Стародубского края особого рвения в борьбе с иноземцами не проявило.

Так, один из участников шведского похода 1708 года в дневнике сделал такую запись про пребывание на Стародубщине:

«Эти земли, в отличие от всех других, были пригодны к жизни со всеми достатками, и нельзя было поверить, что русские ничего бы не сделали, что-то не сожгли, если бы не очень большая раздраженность и обида казаков, разрешивших отдать и взять столько, чтобы обеспечить шведам необходимое содержание. Уполномоченный от жителей тех земель прибыл в армию в лес на встречу и пообещал от лица тех ассистентов, что шведам будет гарантировано все обещанное...».

Отмеченные анонимным автором этой дневниковой записи контакты местных жителей со шведами, говорят нам о том, что определенное количество здешнего населения относилось к армии Карла XII весьма лояльно. Но, разумеется, мы далеки от того, чтобы, основываясь на подобных фактах, говорить о всеобщем позитивном восприятии шведского вторжения населением Стародубщины.

Категория: История Унечского района | Добавил: unechamuzey (30.11.2017) | Автор:
Просмотров: 2204 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: