» » »

Голик Н.А. Фрума Хайкина и Унеча.

Фрума Хайкина – одна из наиболее ярких, противоречивых и заметных фигур в истории революционной Брянщины. Своей бурной деятельностью она отметилась  не только в Унече, но и в Клинцах, Новозыбкове.

Но мне бы хотелось более подробно остановиться на унечском периоде Хайкиной и ее роли в жизни Щорса.

Итак, кто же такая – Фрума  Хайкина?

В одной из её анкет читаем: «Родилась 6 февраля 1897 г  в г. Новозыбкове Черниговской губернии в семье служащего Хаима Хайкина; еврейка, родной язык русский. Образование  домашнее в пределах двух классов средней школы, старший ребенок в семье. Основное занятие – портниха».

Вообще существует несколько довольно противоречивых вариантов ее биографии и анкет, в том числе написанных ею самой. Вероятно, часть из них не совсем правдивая, а такая, которая нужна была самой Хайкиной, написанная и растиражированная с ее слов.

Фрума рано начала заниматься революционной деятельностью.

После февральской революции участвует в  профсоюзном движении, член правления и секретарь союза швейников. Избрана депутатом в Новозыбковский городской совет, где  работает в военной секции. В составе красногвардейского отряда участвует в разоружении квартировавших в городе царских офицеров. Возможно, уже здесь проявляется её тяготение к экстремизму.

 Разноречивы сведения о времени вступления её в партию большевиков.

Согласно анкетному листу, заполненному ею лично в Унече осенью 1918 г, в партии она работает с мая 1917г. А в другом документе - реляции на награждение ее орденом Красного Знамени стоит август 1917.

Из вышеназванной реляции мы узнаем также, что  «в течение 4-х месяцев тов. ХАЙКИНА работает в качестве рядового разведчика в частях. Под Речицей 18 февраля 1918 года тов. ХАЙКИНА была ранена и взята в плен. В плену немцы в начале подводят её под категорию бандитов и приговаривают ХАЙКИНУ к смертной казни, которая и была назначена на 2 часа ночи. К вечеру же сменились части, и через батальонного врача удается перевестись в больницу в категорию военнопленных. Затем, как инвалид-военнопленный ХАЙКИНА обменивается по Брест-Литовскому договору».

 В упомянутом уже унечском анкетном листе плен Хайкиной длится с 1 марта по 13 апреля 18г.

После этого, по  воспоминаниям одного из ветеранов Гражданской войны, зафиксированных в официальном документе:

         «Когда немцы заняли Новозыбков, Хайкиной удалось бежать в Брянск, где она была восстановлена в партии и стала работать в ЧК по закордонным делам и направлена в контрольно-пропускной пункт в Унечу».

 

Таким образом, в Унече Фрума Хайкина появилась в апреле – мае 18 г. Она работает на ст. Унеча начальником контрольно-пропускного пункта (который одновременно является председателем ЧК) и подчиняется по закордонным вопросам непосредственно Брянску, где на этих делах сидел Апетер, являвшийся начполитотдела Орловской дивизии».

Сама Ростова определяет свою должность как «председатель пограничной чека ст. Унеча в 1918 г.». Именно так написано рядом с ее подписью на поздравительном обращении к Клинцовским властям в 1948 году. Кстати, там же было подписано в скобках «супруга Щорса», но эта запись старательно зачеркнута, вероятно ее рукой, и к фамилии Ростова от руки приписано «Щорс».

Скорее всего, эту должность – председателя ЧК -  она занимала до того времени, как в Унече в сентябре 1918 года начал формироваться Богунский полк. Но об этом позже.

А сейчас я хотела бы остановиться на характеристике личности молодой чекистки. Портрет Хайкиной как мозаику можно составить по многочисленным фрагментам: высказываниям жителей Унечи, воспоминаниям богунцев, советских  и партийных работников Унечи того периода, а также по показаниям  бесстрастных свидетелей – архивных документов.

 Есть о ней упоминания и в произведениях  некоторых известных писателей, которым довелось общаться с ней лично.

Осенью 1918 года Тэффи, Аверченко и еще несколько человек оформили в Москве должным образом документы на выезд из Советской России в Киев. Однако местные власти по общему распоряжению большевистского правительства пользовались такими полномочиями, что подобные документы не только не гарантировали, что начальство приграничного пункта действительно пропустит отъезжающих на Украину, - они не гарантировали даже того, что это начальство оставит их в живых. Казнив их по своему произволу, местные агенты власти даже не превысили бы своих полномочий; о произвольной конфискации имущества нечего и говорить.
Выезжать из Советской России Тэффи и Аверченко пришлось через Унечу. О том, с чем они столкнулись в Унече, и как там работала Хайкина, написали они оба.

 Аверченко в своем пародийном письме к Ленину, кратко и весело:
 « …Ты тогда  же отдал приказ задержать  меня на ст. Зерново, но  я совсем  забыл тебе  сказать перед  отъездом, что поеду через Унечу. Не ожидал ты этого?
     Кстати,  спасибо тебе.  На Унече  твои коммунисты приняли меня  замечательно.  Правда, комендант Унечи - знаменитая курсистка товарищ Хайкина сначала хотела меня расстрелять.

- За что? - спросил я.

-  За   то,  что  вы  в   своих  фельетонах  так  ругали большевиков.

   Я ударил себя в грудь и вскричал обиженно:     А вы читали мои самые последние фельетоны?  

- Нет, не читала.  

 - Вот то-то и оно! Так нечего и говорить!  

  А что "нечего и говорить",  я, признаться, и сам не знаю, потому что в последних фельетонах -- ты прости, голубчик, за резкость -- просто писал, что большевики -- жулики, убийцы и маровихеры... Очевидно,  тов.  Хайкина  не  поняла  меня,  а  я  ее  не разубеждал.

Выезжая из Унечи, я потребовал себе конвой, потому что надо было переезжать нейтральную зону, но это была самая странная зона , которую мне приходилось видеть в жизни. Потому что по одну сторону нейтральной зоны грабили только большевики, по другую только немцы, а в нейтральной зоне грабили и большевики, и немцы, и украинцы, и все вообще, кому не лень».

А вот как описывает происходившее с ними в Унече Надежда Александровна Лохвицкая ( Тэффи), известная в начале века писательница - фельетонистка.

«...— Я таки кое-что узнал. Здесь главное лицо — комиссарша X.  
Гуськин назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай.  
— X. — молодая девица, курсистка, не то телеграфистка — не знаю. Она здесь всё. Сумасшедшая — как говорится, ненормальная собака. Звер, — выговорил он с ужасом и с твердым знаком на конце. — Все ее слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у насыпи, то это уже не она. И ни в чем не стесняется...

— А что насчет нас слышно? — спросила я.  
        — Обещают отпустить. Только комиссарша еще не высказалась».

Конечно, есть в этих описаниях определенная доля художественного вымысла, но, скорее всего жестокость и бесцеремонность Хайкиной действительно имела место и надолго отпечатывалась в памяти общавшихся с ней.

Вообще о товарище Хайкиной ходило много легенд.

В современной прессе можно встретить утверждение о том, что неподалеку от Унечи в бою «загинула його [Щорса] дружина Фрума Хайкіна».

 В начале осени 1918 года в газетах гетманской Украины появилось сообщение о том, что «Рая Хавкина», глава Унечинской ЧК, поймана и повешена в Новозыбкове немцами. В сентябре – октябре 1918 еще один писатель, Владимир Амфитеатров, живший в то время в Харькове, записывает в своем дневнике и это сообщение, и истории о Хайкиной вообще. Вот некоторые из его записей.

«В газетах сообщение немецкого командования о том, что в Новозыбкове по приговору военно-полевого суда повешена Рая Хавкина, 22-х лет, - за шпионство. Погибла личность примечательная; сожаления, однако, ее смерть не вызывает, так как виселица, несомненно, наилучшая награда ее талантам.

 Хавкина занимала пост пограничного комиссара Чрезвычайки в Унече и отличалась 1) свирепостью, 2) честностью: она не присваивала себе ограбленных с проезжающих вещей, но, собрав достаточную их толику, отвезла в Москву и повергла к стопам Ленина (это было незадолго до покушения Каплан). В Москве были так удивлены, что долго не хотели верить: еще бы, нашлась честная чекистка!

 Свирепость Хавкиной при допросах лиц подозрительных достигла неимоверных размеров: она, например, делала бритвой надрезы на теле допрашиваемых и поливала эти царапины одеколоном».

Есть в записях Амфитеатрова и рассказ побывавшей в лапах Хайкиной актрисы Натальи, которая, узнав о её смерти , перекрестилась и сказала: «Нехорошо радоваться чужой смерти, но, слава Богу, что этого зверя больше нет в живых!»

«История актрисы тоже прелюбопытная. Она ехала с компанией миниатюрных актеров, в числе коих имелся «уrадыватель мыслей». В Унече они успели сунуть взятку, и их хотели, было, пропустить с багажом, мгновенно. Но вдруг, рассказывает Наташа, на платформу, где мы стояли, вышла молодая женщина, хорошенькая, высокая, со странными зелеными, какими-то пустыми глазами, очень ярко выраженная еврейка, одетая в солдатскую гимнастерку, короткую юбку, высокие сапоги. На поясе револьвер, в руках плетка. Это была Хавкина. Нас арестовали и повели в Чрезвычайку».

Вскоре труппу отпустили, но лишь после того, как т.н. «угадыватель мыслей» рассказал Хайкиной о ее прошлом, предварительно собрав информацию о ней у местных жителей.

На самом деле никакой казни Хайкиной не было. О ее освобождении из плена я уже сказала выше, но некролог о смерти Фрумы  до сих пор висит в экспозиции Новозыбковского краеведческого музея.

Когда в Унече стал создаваться Богунский полк, Хайкина приняла в его организации самое деятельное участие. Она оказывала Щорсу помощь в наведении порядка в нем, в наказании провинившихся,  и часто сама решала, какой характер носит нарушение: является оно простым разгильдяйством или контрреволюционной деятельностью.

Ее категоричность в классовых оценках и революционных взглядах, резкая субъективность в суждениях, часто приводила к конфликтам с богунцами, для которых главным было, прогнать немцев, а не воевать за идеи большевизма.

Ее боялись и многие ненавидели. «Хайка – чрезвычайка», - так называли ее между собой и богунцы,  и местные жители.

Вот как описывает этот период  в своих воспоминаниях железнодорожник ст. Унеча Ф.Т.Васеко :

  «В то же время [на] Унече появилась с отрядом китайцев некто Хайкина, каковая своими суровыми мерами навела страх не только на спекулянтов и эмигрантов, но и на Богунский полк красногвардейцев (многих из солдат расстреляла).    Каковые восстали, желая убить ее и китайцев, но она, бросив бомбу в отряд           солдат, бежала».

 Речь, по-видимому,  идет о мятеже,  о котором мы поговорим позже , как и роли  Хайкиной в нем.

 По документам этого времени Хайкина уже проходит секретарем ЧК, а председателем является Н. Иванов.

 Кроме того, унечские большевики единогласно избирают ее в партком Унечской группы ком. партии.

 Вероятно, после мятежа Хайкиной стало неуютно в Унече, судя по документам, она все чаще находится в Почепе, в доме Орлова, где предположительно находился штаб 1 Украинской повстанческой дивизии.

Кстати, именно в период начального становления Богунского полка завязались серьезные отношения Хайкиной со Щорсом. У нас в музее имеются ксерокопии переписки Щорса с Фрумой, по которым ясно видно, что молодой командир просто влюбился и довольно серьезно.

Вот, например, одно из  посланий: «О! Жизнь моя кисурка, Фрумочка. Ты всегда стоишь перед глазами у меня. Твой образ я запечатлел на всю жизнь. Деточка моя, ты не можешь себе представить, что и кем ты для меня стала. Я чувствую, что без тебя я долго существовать не смогу и не буду. Я больше чем люблю тебя. Я чувствую и испытываю родство душ. О, я соскучился, я тоскую о тебе. Меня не радует ничто. Я стремлюсь опять к тебе, где, может быть, я отдохну от той усталости, той утомленности, которую испытываю я сейчас».

К сожалению, ни одного ответного письма Хайкиной Щорсу у нас нет, поэтому о её ответных чувствах мы можем лишь догадываться.

Влияние Хайкиной на Щорса было таким сильным, что изменились даже его политические взгляды. Если до сих пор в его голове все же превалировали левоэсеровские идеи, то теперь он все больше склоняется к большевизму.  Вот как сам он об этом пишет в письме к Фруме:

« И вот, отдавшись душой и телом революции – до мозга костей проникнувшись одной идеей и желанием осуществить своё стремление, т.е. видеть плоды полной победы угнетенного рабски пришибленного рабочего – у ореола своего победоносного пьедестала возвратившего себе все достоинства человечества – не имея ни родных , ни близких ; получив из предыдущих примеров жизни одну лишь апатию и полную реальность жизни – вдруг, о счастье. О, радость! Я встречаю тебя, тебя, моя звезда –путеводительница – мое счастье…»

«…О! Деточка Фрумочка! Живи, живи ради общего блага пролетариата, которому мы отдаем всю энергию своей жизни – поддержи меня , во мне энергию, дабы я мог выполнить и вручить ему акт победоносного конца над его врагами…».

Увлечение Щорса молодой чекисткой было столь глубоким, что стало мешать его должностным обязанностям.  Вот что по этому поводу вспоминает один из близких друзей и сослуживец Щорса Константин Лугинец:

«... На Унече находилась Чрезвычайная комиссия, которая нам частично помогала через тов. Ростову, в то время ее фамилия была Хайкина и она работала секретарем чрезвычайной комиссии. Тов. Щорс с ней познакомился и часто заходил к ней. Мы поставили перед ним вопрос: «почему ты ходишь туда и меньше стал уделять внимания для укрепления полка?» Он с нами вполне согласился и перестал ходить».

Может быть, командир и подчинился своим товарищам и коллегам, но документы свидетельствуют об обратном. Активная переписка и частые встречи продолжаются.

После занятия Богунским полком Клинцов, в городе началась организация Советской власти. Вызванная Щорсом Фрума Хайкина принимала в этом непосредственное участие.

Вот как об этом пишет Р. Перекрестов в книге «Мои Клинцы»: «По воспоминаниям моих близких и знакомых людей старшего поколения, после освобождения Клинцов от немцев и гайдамаков революционный порядок в посаде устанавливала жена Щорса - Фрума Хайкина (Щорс). Это была решительная и смелая женщина. Она разъезжала в седле на лошади, в кожаной       куртке и кожаных штанах, с маузером на боку, который при случае пускала в дело. Ее называли в Клинцах "Хая в кожаных штанах". Под ее началом выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками или сочувствовал им, а также бывших членов Союза Русского Народа, и расстреляли на Ореховке, на поляне за Горсадом. Несколько раз поляна обагрялась кровью врагов народа. Уничтожалась вся семья, не щадили даже подростков. Так начиналась гражданская война!» Вот ещё один фрагмент к образу Хайкиной.

Среди специалистов существует версия, что именно  увлечением Щорса Фрумой можно объяснить очень странную пассивность Богунского полка в военном отношении. Дивизионное начальство своими приказами настойчиво подталкивало Щорса к активным действиям. Ему уже в открытую говорили, что Клинцы и Новозыбков не являются важными объектами в военном отношении, и надо срочно двигаться на юг, на Чернигов-Киев. И уже дошло до того, что его близкий друг, командир Таращанского полка Боженко, практически расчистил ему дорогу (вопреки указаниям начальства не лезть на чужое направление), а Щорс все не двигался. И только после выхода из Новозыбкова он стремительно рванул на юг, практически не встречая сопротивления. Да, собственно говоря, и в Клинцах и в Новозыбкове он тоже особого сопротивления не встречал. Но это отдельный вопрос.

После взятия Киева, уже, будучи командиром дивизии, Щорс вызывает Фруму к себе и назначает ее в политотдел дивизии. Здесь она получает псевдоним «Ростова», с которым и живет до конца своих дней.

После гибели Щорса в августе 19 г. Вероятнее всего именно Хайкина – Ростова настояла, чтобы комдива похоронили в Самаре. Более подробно этому посвящена другая статья в разделе "Исследования коллег". 

В апреле 20 г., предположительно в Клинцах, у Фрумы рождается дочь, которую она записывает как Валентину Николаевну Щорс.

Много позже, уже в 30-40-е годы среди ветеранов – щорсовцев возникли споры с выяснением отношений Щорса и Хайкиной. Скорее всего, они были инициированы прямыми родственниками Щорса, ведь речь шла о наследовании имени и славы легендарного комдива со всеми вытекающими из этого привилегиями.

Дошло до того, что этим вопросом в 1949 г. занимался Комитет Партийного Контроля при ЦК КПСС.

 Все права вдовы Щорса Ростовой сохранили. Большинство ветеранов – богунцев подтвердили их близкие отношения. Вот воспоминания одного из них -  Александровича: «У нас щорсовцев нет, и не было сомнения в том, что Фрума Ефимовна Хайкина была женой Щорса, ибо более близкие его боевые друзья - командиры и политработники: Квятек, Шафранский, Данилюк, Кащеев, Петренко-Петриковский, Гофман и др. еще в 18-19 годах знали и говорили, что она его жена».

Жизнь Хайкиной – Ростовой после смерти Щорса – это тема отдельного разговора. Сегодня мы об этом говорить не будем в силу ограниченности во времени.

Отмечу только, что всю свою долгую жизнь, а умерла она в возрасте 80 лет в 1977 г. в Москве, Фрума Ефимовна Хайкина – Ростова занималась увековечиванием легендарного имени: Николай Щорс.

Так, в 1932 году она – член инициативной группы по созданию движения ветеранов – щорсовцев.

В 35 – публикует свои воспоминания о Щорсе в сборнике «Легендарный комдив».

В 36-39 г – консультирует съемочную группу фильма «Щорс».

В 1942 г вместе с дочерью Валентиной напутствует Щорсовскую дивизию, отбывающую на Сталинградский фронт.

В 49 г. участвует в комиссии по эксгумации останков Щорса и перезахоронении их в Куйбышеве.

В последующем Ростова Ф.Е. интенсивно работает в области пропаганды, является лектором московского общества «Знание» в военной секции, ездит по всей стране.

 Предпринимает попытки собрать материал по истории 1-44-й дивизии для последующего издания книги, ведет интенсивную переписку с ветеранами. В Унечском краеведческом музее имеется множество фотографий, связанных с пропагандистской деятельностью Ростовой, но, к сожалению, большинство из них не имеет подписей.

Удивляет лишь факт, что за все время своей пропагандисткой работы, будучи в Клинцах, Новозыбкове, Брянске Ростова в Унечу так ни разу и не приехала, а ведь с этим городом связана значительная часть ее жизни. Создается впечатление, что она просто боялась встретить здесь свидетелей своей чекистской юности.

 

Категория: Музейные исследования | Добавил: unechamuzey (05.07.2016) | Автор:
Просмотров: 3509 | Комментарии: 1 | Теги: биография, фрума хайкина, унеча, щорс | Рейтинг: 4.0/5
Всего комментариев: 1
1 petrik  
Отличный материал, который способен утереть нос многим интернетовским "писакам". Однако есть замечания.
Во-первых Щорс никогда не был командармом (см. абзац похорон в Самаре). Он был начдивом.
Во-вторых, (см. последний абзац) насколько мне известно в фондах музея есть аудиозапись воспоминаний, что Ростова присутствовала на открытии памятника Щорсу в Унече и один из ветеранов-богунцев громогласно высказался относительно её отношений со Щорсом, за что схлопотал две недели кутузки.

Имя *:
Email *:
Код *: